Шура посмотрел на них равнодушно.
– Не отчаивайся, кушай, – сказал Борис Михайлович, погладив его по голове. – Мне кажется, у тебя есть шансы выбраться из своего положения.
Шура посмотрел в глаза начальника. И понял, что шансы у него действительно есть.
– Откуда Женя знает Пашу Центнера? – спросил Борис Михайлович, придвинув к пленнику напряженное лицо.
"Смирнов сказал, что знаком с Пашей", – мгновенно отложилось в мозгу Шуры, и он ответил.
– Фиг его знает. Пидары по тусовкам только и слоняются. И Паша любит показать себя в общественных местах с двумя качками за спиной.
– Как Жене могло придти в голову, что это я приказал устранить Пашу Центнера? – продолжал вопрошать Борис Михайлович. Волнение не позволяло ему тщательно формулировать вопросы.
– Он отказывался с вами встречаться, – подумав, начал Шура издалека. – Прочитал в "Московском Комсомольце", как один российский предприниматель любовника в кладовке на цепи держал. И надо же, в тот же день увидел голливудский фильм с аналогичным эпизодом на ту же тему. "Криминальное чтиво", вы его, конечно же, помните. Траволта, Уиллис и тому подобное. Вот Женечка и струсила от этого вульгарного материализма, начала требовать гарантий. И черт меня попутал. Красивый он, собака, было бы жаль, если бы вы его не поимели.
– Каким образом черт попутал?
– Ну, я сказал ему, что вы на идеологической основе тайный борец с бандитизмом... Ну, как Джульетта. И что большую часть своих доходов вы направляете на искоренение отечественной преступности.
– Ты сказал, что это я приказал устранить Пашу!?
– Да. Пашу и многих других известных авторитетов. Вы не представляете, как он неровно задышал, как взволновался! Бабы и пидары любят сильных мужиков, мужиков, которые давят врагов чистыми руками.
– Понятно. А Пашу, значит, ты убил?
– Так получилось. Вы приказали мне поближе с ним познакомиться, узнать привычки, пристрастия, а я, в свою очередь, попросил Женю назначить ему тет-а-тет в шашлычной одного малолюдного парка. И, как бы случайно, с ними столкнулся. А эта Женечка... Вот штучка!
– Что эта Женечка?
– Да он такой весь из себя был, что даже я на глазах голубеть начал...
– А Паша? – Борис Михайлович был вне себя. Виагра буйствовала в крови.
– А Паша его лапал, в щечку, губки вытянув, целовал. Ну и в пламенной дружбе, естественно, признавался, предлагал даже на яхте до Канар прокатиться.
– Он же не страдал?
– Я сам удивился.
– И что дальше?
– Когда Паша пописать пошел, я, – ради вас, между прочим, – напомнил Жене, с кем мы шашлыки из парной баранины едим. С человеком отсталым и принципиально уничтожающим сексуальные меньшинства. И что Центнер с ним лижется, чтобы убедиться в его антидемографической ориентации. Убедиться и потом собственноручно зарезать. Может быть, в этом самом парке. Если бы вы видели, как он побледнел. Ну, я и словил момент. Предложил ему после моего ухода с Пашей в лесочек прогуляться... Сказал, что если не мы его, то он его.
– И что, пошел он?
– Пошел, весь дрожа. Я из-за дерева видел. А этот кретин, точно, думал, что от любовного нетерпения он трясется. Или с целкой своей навсегда прощается.
– И ты его убил...
– Да. В тот самый момент, когда он сзади к Жене пристраивался. А Женя – точно целка. Окаменел весь... Нет, целок трахать – это не фонтан.
– Где это было?
– Это мой маленький секрет или, так сказать, ключик от моего саркофага, – постучал Стылый указательным пальцем по бетону. – Скажу только, что в яму, перед тем, как ее засыпать, я бросил не традиционную горсть земли, а кое-что такое, что приведет эксгуматоров прямиком к Василию Васильевичу, вашему покорному слуге.
– Негодяй! И о Евнукидзе ты Жене все рассказал?
– Рассказал. Он знает, что Евнукидзе вас за Пашу на тоненькие ленточки порежет...
– Негодяй!
– Погодите вы с характеристиками, я еще не все рассказал. Да будет вам известно, что подробное описание обстоятельств смерти Паши Центнера и местонахождение его останков в настоящее время хранится в одном известном своей надежностью банке. И если раз в месяц один мой приятель в нем не отметиться, то хана вам, Борис Михайлович, причешет вас Евнукидзе по полной программе.
– Погань, – Борис Михайлович принял вторую таблетку Виагры. – Я же тебе деньги плачу. Ты обязан был с самого начала посоветоваться насчет Жени с Василием Васильевичем.
– Не было времени.
– Даже по телефону?
– Если бы я позвонил ему, закрутилась бы канитель. Это, во-первых. А во-вторых, я подозреваю, что Василий Васильевич симпатизирует Остроградской.
Шура взял бутерброд с икрой. Начал есть. Борис Михайлович задумался. В желудке кольнуло. "Виагра" не действовала.
– А у Жени в самом деле ноги кривые? – спросил Борис Михайлович, решив оказать "Виагре" моральную поддержку.
– Не видел. Но вряд ли.
– Почему вряд ли?
– Ну, знаете ли, бывают такие женщины... – Шура взял бутерброд с ветчиной. – Покажут один пальчик и ясно, что у нее все в порядке и с ногами, и с грудью, и со всем остальным. Этот хрен собачий такой же.
Шуре следовало быть осторожнее. "Виагра" начала действовать. Борис Михайлович начал расстегивать ширинку.
– Это вы зря, – невозмутимо сказал Шура, продолжая расправляться с бутербродом. – Принесите лучше чего-нибудь попить.
Борис Михайлович принес бутылочку "Фанты". Ширинка его была расстегнута. Сквозь нее виднелись белые трусы, из-за резинки которых выбивались жиденькие пряди седых волос.
– Почему зря? Тебе в твоем положении любое удовольствие нелишне. Вряд ли ты в рай попадешь. А в аду, как я слышал, в задницу одно каленое железо суют.
Стылый поморщился. Вспомнил паяльник. Но, взяв себя в руки, потянулся за бутербродом с сыром. Но взял с икрой.
– Приговор себе подпишете, – сказал он, перед тем как откусить.
– Какой приговор?
– Если Женя узнает, то письмецо из банка опять таки к Евнукидзе попадет, потому как Женя ревнивый и самолюбивый.
– А как он узнает? Вы, что, телепаты?
– Сердцем, Борис Михайлович, сердцем узнает.
"Виагра" перестала действовать.
"Опять подсунули черт те что".
Борис Михайлович застегнул ширинку и застыл, обхватив подбородок рукой. Образ Жени захватывал его воображение все больше и больше.
– Ну ладно, давай пока отложим, – сказал он. – К завтрашнему утру я решу, что делать. Через час к тебе придут, и ты скажешь им, где живет Женя. Ей богу, скажешь.
"Конечно скажу, – подумал Стылый провожая глазами начальника. – Девяносто девять из ста, что Смирнов не дома, а у своей аппетитной Марии Ивановны".
33. Нет, ты не женишься...
Мария Ивановна ждала Смирнова. В обтягивающем черном платье. Коротком, с короткими рукавами и глубоким вырезом на груди. Два часа назад она купила в "Библиоглобусе" две книжки Смирнова. Пролистала их и обнаружила, что его героини непременно появляются в таких платьях, дабы сразить героев наповал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51