Честно пытаюсь переварить эти слова. Отец не стал бы утруждать себя ложью, в этом я уверена. Но… похвала? От него? За успехи в воинском деле?
– Воинское дело – это не только размахивание мечом, Анитти. Не знаю как, но ты умудрилась перескочить все начальные стадии обучения и сразу же оказаться на уровне Мастеров, где даже монстры вроде меня с Ллигирллин чувствуют себя неуютно. Ты удивила всех. Опять.
Ах, но это не восполняет начисто отсутствующих… хм, «начальных стадий». Так что можно не волноваться: воина из меня все равно не получится.
– Уверена?
– Ауте, неужели я так прозрачна?
– Ты переняла человеческую манеру мыслить словами, малыш. Да, это прозрачно.
Подобное заявление меня пугает.
– Я… я действую как человек? Предсказуемо?
– Как человек? Не смеши. Вряд ли на всем Эль-онн есть существо, более далекое от людей. Ты думаешь, как смертные, ты чувствуешь, как они… но результат… результат получается каким угодно, но не предсказуемым.
В музыкальных фразах, которые всегда сопровождают его речь, вновь проскальзывают нотки смеха.
– А Аррек? Что ты о нем думаешь?
– Дарай-князь? Не знаю. Он слишком похож на Древнего. – Древним папа всегда называет Раниэля-Атеро, категорически отказываясь произносить его имя. Вот уже триста лет, как они одна семья, за это время успели стать близкими друзьями, однако эхо яростной схватки, с которой началось знакомство, еще дает себя знать. – Но этот человек пойдет ради тебя на все. В буквальном смысле слова. Так что я готов смириться с его существованием.
«На все»? Это наш господин холодный-скользкий-мерзкий-расчетливый манипулятор? Ну и ну, похоже, первый раз в жизни папа сделал ошибку в оценке другого живого существа.
Интересно, как «на все» сочетается с маленькими развлечениями дарай-княгини Лаары?
Ладно, проехали.
– Что с мамой?
На этот раз он молчит несколько дольше.
– Она… она не очень хорошо приняла последние события, Анитти. Эпидемия ударила по Изменяющимся сильнее, чем по любому другому клану, мы потеряли старшего сына, почти потеряли тебя… – Неуверенно шевелюсь, и он спешит продолжить, послушно не заостряя внимание на болезненной теме. – А последние события, истощение Эвруору… Знаешь, они очень близкие подруги, вместе были вене, вместе взрослели, вместе справлялись с обрушившейся на них слишком рано непомерной властью. Эва, Ви и Дар. А теперь мы не можем даже быть рядом с ней во время ее ухода…
Печаль его песни заставляет небеса потемнеть, набухнуть тучами, которые обещают тяжелые, затяжные дожди. Эвруору-тор была не только маминым другом.
Сворачиваюсь комочком, позволяя его теплу вобрать в себя мои заботы и печали.
– Но с мамой все будет в порядке?
– Она очень сильная, Антея, сильнее, чем все, что мы можем себе представить. Она справится со всем, что пошлет ей Ауте.
Теперь в мелодии слышится такая безоговорочная, всепоглощающая любовь, что окружающий мир пробирает дрожь. Вот-вот пойдет дождь.
Ашен Дернул – какое пустое сочетание звуков, не передающее совсем внутреннего содержания этого существа. Разумеется, у него есть и другое имя – музыкальная фраза, полная магии и света, слишком сложная, чтобы быть полностью услышанной ограниченным существом, вроде меня. Есть у него и имя души – сен-образ, передающий всю сложность и противоречивость свободного Крылатого, добровольно променявшего Небеса на объятия черноволосой женщины. Об этом на Эль-онн ходят легенды. О том, как однажды юная вене вернулась из рейда в Ауте, таща за собой раненого Дракона Судьбы. Как долго и мучительно выхаживала его, как сцепилась со своими старшими, не позволяя им убить опасное создание. О том, как позже он несколько раз встречался ей во время последней Вспышки Ауте, спасая из практически безвыходных ситуаций. О том, как однажды она нашла его в своей постели в человеческом виде и уже никогда не смогла расстаться с ним.
Забавно, но для дракона папа бессовестно молод. Пятьсот, максимум семьсот лет – ну разве это возраст? Вот после таких мыслей вспомнишь, сколько тебе самой осталось и как-то сразу грустнеешь.
Неужели мама права? По поводу недопустимости Венчания Душами? Вот посмотреть на нее саму и ее мужчин: они ведь отнюдь не в рабстве друг у друга. У мамы есть клан, семья, есть ее воинское искусство, научные исследования, проекты, разработки… политика и интриги, в конце концов. Папа тоже занят двадцать четыре часа в сутки, и, в крайнем случае, он всегда может спуститься обратно в Ауте, к своему народу. Ну а что касается Раниэля-Атеро, так тот вообще вряд ли бровью поведет, если весь окружающий мир бесследно исчезнет. Что ему, в первый раз, что ли? Абсолютно самодостаточная личность…
Когда я была с Иннеллином… Мир для меня ничего не значил. Мир заключался в спутнике моей души. Даже танцы, даже эта страсть, эта неотъемлемая часть моей натуры, стали казаться всего лишь прекрасным приложением к его музыке. И в устремленных на меня глазах я видела отражение той же страсти, того же отречения от себя в пользу другого. Это плохо? Это страшно? Жизнь показала, что да. Но будь у меня возможность, изменила бы я что-нибудь в своем прошлом? Отказалась бы хоть от одного мгновения?
Ни за что.
Какой еще ответ нужен?
Отец слегка шевелится, и я всем телом ощущаю перекаты могучих мускулов под золотистым покровом чешуи.
– Антея, я хочу, чтобы ты запомнила: что бы ни случилось, семья всегда тебя поддержит. Во всем.
Сначала хочу по привычке возразить, что ничья поддержка мне не нужна, потом наконец замечаю, что фраза построена в будущем времени.
– Папа, что происходит? Что вы планируете?
Он поднимается – огромная гора золотистого великолепия, когти аккуратно сжимаются, ставя меня на ноги.
– Я хочу вновь лететь с тобой, дочь.
Открываю рот, чтобы протестовать, но он уже напрягся, сжался яростной пружиной, глаза вдруг засверкали интенсивной зеленью. Толчок, взметенный могучими крыльями воздух сбивает меня с ног, а пламенеющий силуэт исчезает вдали. Бормочу себе под нос человеческое ругательство, резко бью крыльями, и знакомые очертания Дернул-онн вдруг оказываются далеко внизу. Разворот на кончике крыла, изменить направление, поймать воздушный поток. Вперед!
Меньше чем за минуту нагоняю сияющего золотом ящера, описываю вокруг него провокационную петлю. Состязаться в скорости? С кем, со мной?
От его смеха Небеса взрываются разрядами молний, облака вдруг приобретают золотой оттенок, наполняются внутренним светом. Летим вместе, быстрые, свободные, плетем сложный рисунок вращений и спиралей, петель и падений. Воздух сладок, воздух прозрачен, воздух наполнен запахами, которые нельзя встретить в человеческих мирах. Я воспринимаю ветер, потоки и течения как нечто материальное, осязаемое, нечто гораздо более плотное, но в то же время проницаемое, нежели поверхность любой планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121