– Ах, так! А вот как ты думаешь: с уголовной и моральной точки зрения смерть от руки друга – это бытовое обыкновенное убийство или убийство изощренное?
– По крайней мере это справедливая кара тому, кто не ведает сострадания. И любой суд меня оправдает.
– Слушай, а давай плюнем на все, позвоним Глебычу и махнем куда-нибудь на островок.
Моржаретов бессильно рассмеялся.
– Ну и смейся, – разрешил Беркимбаев и сделал вид, что собирается уходить. – Поговорили, – даже произнес их традиционное вместо «до свидания».
– Согласен, можешь задавать два вопроса, – сдался полковник.
– Сначала первый или второй?
– Последний, – ткнул пальцем в небо Моржаретов.
– Смотри-ка, угадал, – удивился Беркимбаев.
– Ну? – потребовал известий Серафим.
– А я уже все сказал. Зачем умному человеку повторять одно и то же дважды?
Моржаретов напрягся, прогоняя в памяти только что состоявшийся разговор, и хлопнул себя по лбу:
– Остров?
– Приятно работать с людьми, которые хотя и со второго раза, но что-то соображают.
– Та-ак, – потер руки Серафим, больше не реагируя на ермековские шуточки. – Где этот остров, ты, конечно, не знаешь. Не-ет, ну где тебе, – снисходительно-примиряюще выставил вперед ладони, желая, конечно, услышать обратное.
– Знаю, – смазал душу начопера медом генерал.
– Да-а? Вот уж не ожидал. И где?
– Где-то у нас, в России. Представляешь, сколько островов в мировом океане мы сразу исключаем из поиска!
Моржаретов застонал:
– Я завтра же подам рапорт Директору, чтобы все разговоры здесь велись только на казахском языке. Вот тогда поязвим вместе.
Угроза имела свою подоплеку: Моржаретов однажды на спор назвал больше казахских слов, чем Ермек, всю жизнь, правда, проживший в России.
– Понимаешь, преступников ловят не на каком-то языке, а… – генерал постучал себе по лбу. И только в этот момент убоявшись, что жест может уже восприняться как похвальба, сам объяснил: – У хозяина «Южного креста» есть яхта. Стоит, или как там поморскому, пришвартована около Речного вокзала. Недавно загружали в нее спиртное, овощи, продукты. Я думаю, сбор произойдет на ней. Вернее, на яхте они отчалят к какому-нибудь островку или безлюдному побережью, куда ты почему-то категорически не хочешь плыть с Глебычем.
– Ермек, дорогой, я тебе сужаю поиск острова со всей России до размеров Московской области. Даже до устья Москвы-реки и Клязьминского водохранилища, – начертил мысленно возможный маршрут отплытия яхты с Речного вокзала Моржаретов.
– Да? – сделал удивленное лицо Ермек. – А я, дурная голова, хотел уже засылать своих людей на Енисей и Амур. Вдруг где там.
– Про Обь не забудь! – согласился с собственной глупостью Серафим. – Значит, яхта под твоим контролем?
– Меня смущает возможность пустить все документы в прах, как это получилось со списками, – не стал отвечать на прямой вопрос Беркимбаев. – Или тебе все равно, что нести начальству: бумаги или пепел от них?
– Слушай, сам получил генерала, дай и другим получить.
– А для этого нужно совсем немного: первое – не нервничать, второе – найти яхту…
– Не понял! Как найти?
– Шерше ля фам. Как ищут женщину: отыщешь – будет удача, нет – спишь с открытой форточкой. Одним словом, яхта исчезла.
– Ничего не понимаю. Ты же сам только что говорил…
– Я ничего не говорил. Это ты желал бы услышать то, что хочется. Я сказал, что есть яхта. Но я не сказал, где она сейчас.
– А где она сейчас?
– А вот теперь мы подступаем к первому вопросу. И именно поэтому я уже целый час прошу тебя позвонить Глебычу – нужно найти тот остров, к которому она причалила. Нам нужна подробная карта тех маршрутов, которые могут произрастать от Речного вокзала. Как ты думаешь, Глебыч нам в этом деле помощник или, как и ты, шаляй-валяй?
Нет, совершенно ни к чему Ермеку учить родной казахский язык. Все прекрасно изъяснилось по?русски…
Независимо от дружески-служебных препираний двух начальников управлений, предстоящая встреча на яхте невольно взволновала еще двух человек – Соломатина и Черевача. И все только потому, что Иван проснулся чуть раньше, чем предполагала Людмила, заканчивавшая разговор по телефону. Она, глупышка, прикрыла дверь на кухню, чтобы не разбудить его, а дверь-то как раз нужно оставлять открытой, чтобы самой контролировать ситуацию. Что поделать – женщина. Это не мужчин в постель заманивать, тут соображение требуется.
– Да-да-да, – первое, что услышал Иван, проснувшись среди мягких подушек и скомканного одеяла.
Люда говорила из кухни, и не потому, что так уж хотелось подслушать ее разговор, а оттого, что проснувшийся человек интуитивно вбирает в себя именно первые звуки, он стал прислушиваться.
– Нет, еще здесь. Спим. Так что все в порядке, не волнуйся, – приглушенно, но для утренней квартиры все равно громко сообщила хозяйка невидимому собеседнику.
И потому, что это было сказано во множественном числе, а Людмила вроде не страдала манией Николая II с его «мы», Иван тут же весь превратился в слух. Речь шла о нем, и он мгновенно сопоставил все и признался себе в том, о чем подумал, но не стал акцентировать внимание: сегодняшняя его ночь с Людмилой была все-таки нужна Козельскому. Людмила обязана была держать его под контролем, не дать уйти и что-то сотворить. И прекрасно справилась со своей задачей.
Видимо, услышанной фразы оказалось достаточно не только Ивану, но и Козельскому: разговор закончился. Черевач прикрыл веки, пытаясь как можно быстрее сообразить, как ему вести себя в возникшей ситуации. Дверь скрипнула, и он, открыв глаза, притворно потянулся.
– Чай в постель? – игриво-устало спросила Люда. Он помнил, что она не любит именно утро, когда все кончается и человек уходит…
Он сейчас тоже уйдет. Вот только как: со скандалом или без? Поздравить Людмилу с победой или сделать вид, что быть лопухом – это для него естественное состояние? Вообще-то хорошо смеяться тому, кто смеется последним…
Но все же не сдержался, ответил на предложение Людмилы таким отдаленным намеком, что в другое время можно было бы улыбнуться:
– Чай в камеру.
Не стал смотреть, как вздрогнула хозяйка: он и так прекрасно знает, что от страха, страсти и холода люди дрожат по-разному. Он же ничего особенного не предложил, просто нашел еще одно игривое сравнение. А если кому-то что-то померещилось – извините: на фильмы, которые смотрим, мы билеты покупаем сами.
Мало теперь Иван сомневался и в том, что между Людмилой и Козельским существуют более чем дружеские отношения. На одну зарплату, даже прапорщика налоговой полиции, так широко не поживешь. Значит, она поставляет ему информацию. И хотя сама налоговая полиция Черевачу была до фени, хотя доблестью в мире бизнеса пока считается не платить налоги, однако прежняя служба, да и само понятие чести противились:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78