ну конечно же! Телекинез!.. Петр сунул руку за пазуху, в потайной кармашек, где лежали заготовленные заранее кристаллы винного концентрата...
Кристаллы были на месте. Все до одного.
В кувшинах стыло доброе галилейское вино.
ДЕЙСТВИЕ - 2. ЭПИЗОД - 5
ГАЛИЛЕЯ, НАЗАРЕТ. КАПЕРНАУМ, 24 год от Р.Х., месяц Адар
Народная молва - великая сила! На следующий день после Свадьбы в Кане, похоже, вся Галилея знала о некоем чудотворце, который превращает воду в вино, разгоняет на небе облака, поворачивает реки и двигает горы, но самое главное лечит людей. О своей неожиданной популярности Иешуа узнал сразу, как проснулся.
Ну, может быть, вся Галилея - гипербола, преувеличение, страна велика, но из Назарета казалось именно так.
С праздника вчера вернулись очень поздно, практически к утру. Всю дорогу от Каны до Назарета Иешуа шел молча, глядя в землю. Впрочем, помалкивали все: и Андрей, и Петр, и обычно говорливая Мария. После того, что произошло, а именно - после явного, никому не понятного и оттого страшного для обыкновенного человеческого менталитета чуда, болтать на отвлеченные темы не хотелось. О самом чуде спрашивать тоже побаивались: мало ли как Иешуа отреагирует? Петр чувствовал, как от Андрея и Марии исходят волны недоумения, легкого страха и отстраненности.
Да и как себя вести, когда сталкиваешься с чудом? Этому никто никого никогда и ни в каком времени не учил.
Неловкая, в общем, обстановочка для спутников чудотворца...
Поспать удалось часа четыре. Уже было совсем светло, когда Мария тихо вошла в комнату Иешуа, наклонилась над сыном и шепотом, чтобы не разбудить Петра и Андрея, сказала:
– Иешуа, сынок, проснись! Там к тебе пришел кто-то...
Он, казалось, и не спал вовсе. Повернулся к матери, посмотрел на нее красными, опухшими глазами и спокойно спросил:
– Кто?
Петр и Андрей, конечно, проснулись.
У ограды дома Иосифа-древодела сидели двое бедно одетых людей, рядом с ними на носилках лежал укутанный в плащ молодой паренек с очень худым лицом. Увидев выходящих из дома троих мужчин и женщину, сидящие быстро поднялись с земли и сразу же согнулись в поклоне. Повисла пауза. Иешуа молча смотрел на нежданных визитеров, а те продолжали стоять склоненными.
Тишину нарушил Петр:
– Здравствуйте, уважаемые! Легка ли была дорога?
– Здравствуй, почтенный! Мир дому вашему, семье - здоровья. Когда есть надежда - путь всегда в радость. - Говоривший, мужчина среднего возраста, выглядел очень уставшим, но, похоже, изо всех сил крепился, чтобы никто этого не заметил.
Мария - чуткая женщина - предложила:
– Пройдите в дом, поешьте, отдохните... - Вдруг осеклась, бросив взгляд на лежащего на носилках юношу. - А это кто?
– Это сын мой, - Сказал мужчина. - Он болен. Мы пришли к вам из Ципора, нам рассказали, что у вас живет человек, творящий чудеса. Он сможет вылечить его. - Последняя фраза была произнесена утвердительно.
Пришелец смотрел на Петра, видимо, полагая, что наиболее солидно выглядящий мужчина и есть тот самый кудесник. А остальные - не в счет.
– Что с вашим сыном? - подавшись вперед, спросил Иешуа. Спросил ровным тоном, с легкой долей заинтересованности, как заправский врач, которому не до эмоций: работа - рутина! Мужчина не понял, растерялся даже, смотрел то на Петра, то на Иешуа, а тот продолжал допытываться:
– Как его имя? Как ваше имя? Давно это с ним? - Ни дать ни взять профи от медицины, только стетоскопа не хватает и истории болезни в руках.
– Я - Реувен, а сын мой - Хаим. - Пришелец отвечал нерешительно, все еще не понимая, кто же здесь главный. - Лихорадка у него. Неделю уж как. Горячий весь, бредит постоянно.
Молчавший все время второй мужчина, пришедший с Реуве-ном или, привычнее для Петра, Рувимом, дополнил:
– Хаим наступил на что-то и потом заболел. Вот, посмотрите... - Он откинул плащ с ног юноши, и всем стало видно, что на стопе у того жуткий гнойный нарыв. Ступня распухла и посинела.
– Э-э, братец, да тут без антибиотиков не обойтись, - подумал Петр, едва увидал рану. Заражение налицо. Вернее, на ноге. Подумал спокойно, так как перед броском его снабдили неимоверно обширным набором лекарств от множества болезней. Даже от таких, которых в древней Иудее не могло быть по историческим причинам. Причем весь набор спокойно уместился в обычную походную суму, какие в здешних местах популярны у кочевого народа.
Иешуа же тем временем продолжал проявлять активность:
– Мать, покорми людей, видишь, они устали с дороги. Ашер, помоги ей, хорошо?
Тактичный Андрей только кивнул и скрылся в доме. Мария, чуть задержав на сыне удивленный взгляд, жестом пригласила пришельцев внутрь. Рувиму не хотелось оставлять сына, но он, видимо, понимал, что мешать врачу-чудотворцу не должно. Какому из двух?.. Он так и не сообразил, кто же из оставшихся с сыном мужчин и есть тот самый, кто вылечит Хаима. Иного результата он не представлял. Петр слышал сто простенькие мысли и чувствовал мешанину: страх, жалость, усталость, голод, но - главное! - незыблемую веру в исцеление. Но означенные голод и усталость взяли свое, и он, чуть поколебавшись, прошел в дом. За ним последовал его безымянный спутник.
Когда во дворе стало пусто, Петр присел на свой любимый камень и с интересом стал наблюдать, что же будет делать Иешуа. Мастер ожидал услышать в мыслях ученика хоть какую-то растерянность, хоть какое-то сомнение в себе великом, даже, естественно, готов был к просьбе о помощи, но Иешуа действовал так уверенно, что можно было подумать, что он, во-первых, носит за пазухой диплом медицинского института, а во-вторых, всю жизнь специализировался на гнойных ранах. Присел, осмотрел внимательно нарыв, приподнял ногу юноши, потрогал отек. Хаим чуть слышно застонал: видимо, даже легкое прикосновение причиняло ему боль.
Иешуа поморщился, но продолжал щупать опухшую ступню. Наконец, опустил аккуратно на землю, прикрыл краем плаща. Обернувшись к Петру, попросил:
– Принеси, пожалуйста, воды. Чистой.
Ну разумеется. Вода - универсальное лекарство... Петр прошел в дом за водой, попутно заглянув в комнату, где находились его вещи. В том числе та самая сума странника, невзрачная, серая, сшитая из грубой кожи. В потайном ее кармашке лежала обойма ампул с разноцветными бирками, одну из которых Петр и прихватил с собой. Взяв не слишком большой кувшин с родниковой водой, он вытащил из горлышка деревянную пробку и, сломав ампулу, влил ее содержимое в воду. Закупорил кувшин, прихватил глиняную чашу, вынес все Иешуа.
"Доктор" по-прежнему сидел у ног Хаима на корточках, скрестив руки.
– Давай приподнимем его и дадим напиться - видишь, какие у него потрескавшиеся губы? - Мастер кивнул на бледное лицо больного.
Иешуа не возражал. Вдвоем кое-как напоили из чашки молодого человека, пролив изрядную долго воды мимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Кристаллы были на месте. Все до одного.
В кувшинах стыло доброе галилейское вино.
ДЕЙСТВИЕ - 2. ЭПИЗОД - 5
ГАЛИЛЕЯ, НАЗАРЕТ. КАПЕРНАУМ, 24 год от Р.Х., месяц Адар
Народная молва - великая сила! На следующий день после Свадьбы в Кане, похоже, вся Галилея знала о некоем чудотворце, который превращает воду в вино, разгоняет на небе облака, поворачивает реки и двигает горы, но самое главное лечит людей. О своей неожиданной популярности Иешуа узнал сразу, как проснулся.
Ну, может быть, вся Галилея - гипербола, преувеличение, страна велика, но из Назарета казалось именно так.
С праздника вчера вернулись очень поздно, практически к утру. Всю дорогу от Каны до Назарета Иешуа шел молча, глядя в землю. Впрочем, помалкивали все: и Андрей, и Петр, и обычно говорливая Мария. После того, что произошло, а именно - после явного, никому не понятного и оттого страшного для обыкновенного человеческого менталитета чуда, болтать на отвлеченные темы не хотелось. О самом чуде спрашивать тоже побаивались: мало ли как Иешуа отреагирует? Петр чувствовал, как от Андрея и Марии исходят волны недоумения, легкого страха и отстраненности.
Да и как себя вести, когда сталкиваешься с чудом? Этому никто никого никогда и ни в каком времени не учил.
Неловкая, в общем, обстановочка для спутников чудотворца...
Поспать удалось часа четыре. Уже было совсем светло, когда Мария тихо вошла в комнату Иешуа, наклонилась над сыном и шепотом, чтобы не разбудить Петра и Андрея, сказала:
– Иешуа, сынок, проснись! Там к тебе пришел кто-то...
Он, казалось, и не спал вовсе. Повернулся к матери, посмотрел на нее красными, опухшими глазами и спокойно спросил:
– Кто?
Петр и Андрей, конечно, проснулись.
У ограды дома Иосифа-древодела сидели двое бедно одетых людей, рядом с ними на носилках лежал укутанный в плащ молодой паренек с очень худым лицом. Увидев выходящих из дома троих мужчин и женщину, сидящие быстро поднялись с земли и сразу же согнулись в поклоне. Повисла пауза. Иешуа молча смотрел на нежданных визитеров, а те продолжали стоять склоненными.
Тишину нарушил Петр:
– Здравствуйте, уважаемые! Легка ли была дорога?
– Здравствуй, почтенный! Мир дому вашему, семье - здоровья. Когда есть надежда - путь всегда в радость. - Говоривший, мужчина среднего возраста, выглядел очень уставшим, но, похоже, изо всех сил крепился, чтобы никто этого не заметил.
Мария - чуткая женщина - предложила:
– Пройдите в дом, поешьте, отдохните... - Вдруг осеклась, бросив взгляд на лежащего на носилках юношу. - А это кто?
– Это сын мой, - Сказал мужчина. - Он болен. Мы пришли к вам из Ципора, нам рассказали, что у вас живет человек, творящий чудеса. Он сможет вылечить его. - Последняя фраза была произнесена утвердительно.
Пришелец смотрел на Петра, видимо, полагая, что наиболее солидно выглядящий мужчина и есть тот самый кудесник. А остальные - не в счет.
– Что с вашим сыном? - подавшись вперед, спросил Иешуа. Спросил ровным тоном, с легкой долей заинтересованности, как заправский врач, которому не до эмоций: работа - рутина! Мужчина не понял, растерялся даже, смотрел то на Петра, то на Иешуа, а тот продолжал допытываться:
– Как его имя? Как ваше имя? Давно это с ним? - Ни дать ни взять профи от медицины, только стетоскопа не хватает и истории болезни в руках.
– Я - Реувен, а сын мой - Хаим. - Пришелец отвечал нерешительно, все еще не понимая, кто же здесь главный. - Лихорадка у него. Неделю уж как. Горячий весь, бредит постоянно.
Молчавший все время второй мужчина, пришедший с Реуве-ном или, привычнее для Петра, Рувимом, дополнил:
– Хаим наступил на что-то и потом заболел. Вот, посмотрите... - Он откинул плащ с ног юноши, и всем стало видно, что на стопе у того жуткий гнойный нарыв. Ступня распухла и посинела.
– Э-э, братец, да тут без антибиотиков не обойтись, - подумал Петр, едва увидал рану. Заражение налицо. Вернее, на ноге. Подумал спокойно, так как перед броском его снабдили неимоверно обширным набором лекарств от множества болезней. Даже от таких, которых в древней Иудее не могло быть по историческим причинам. Причем весь набор спокойно уместился в обычную походную суму, какие в здешних местах популярны у кочевого народа.
Иешуа же тем временем продолжал проявлять активность:
– Мать, покорми людей, видишь, они устали с дороги. Ашер, помоги ей, хорошо?
Тактичный Андрей только кивнул и скрылся в доме. Мария, чуть задержав на сыне удивленный взгляд, жестом пригласила пришельцев внутрь. Рувиму не хотелось оставлять сына, но он, видимо, понимал, что мешать врачу-чудотворцу не должно. Какому из двух?.. Он так и не сообразил, кто же из оставшихся с сыном мужчин и есть тот самый, кто вылечит Хаима. Иного результата он не представлял. Петр слышал сто простенькие мысли и чувствовал мешанину: страх, жалость, усталость, голод, но - главное! - незыблемую веру в исцеление. Но означенные голод и усталость взяли свое, и он, чуть поколебавшись, прошел в дом. За ним последовал его безымянный спутник.
Когда во дворе стало пусто, Петр присел на свой любимый камень и с интересом стал наблюдать, что же будет делать Иешуа. Мастер ожидал услышать в мыслях ученика хоть какую-то растерянность, хоть какое-то сомнение в себе великом, даже, естественно, готов был к просьбе о помощи, но Иешуа действовал так уверенно, что можно было подумать, что он, во-первых, носит за пазухой диплом медицинского института, а во-вторых, всю жизнь специализировался на гнойных ранах. Присел, осмотрел внимательно нарыв, приподнял ногу юноши, потрогал отек. Хаим чуть слышно застонал: видимо, даже легкое прикосновение причиняло ему боль.
Иешуа поморщился, но продолжал щупать опухшую ступню. Наконец, опустил аккуратно на землю, прикрыл краем плаща. Обернувшись к Петру, попросил:
– Принеси, пожалуйста, воды. Чистой.
Ну разумеется. Вода - универсальное лекарство... Петр прошел в дом за водой, попутно заглянув в комнату, где находились его вещи. В том числе та самая сума странника, невзрачная, серая, сшитая из грубой кожи. В потайном ее кармашке лежала обойма ампул с разноцветными бирками, одну из которых Петр и прихватил с собой. Взяв не слишком большой кувшин с родниковой водой, он вытащил из горлышка деревянную пробку и, сломав ампулу, влил ее содержимое в воду. Закупорил кувшин, прихватил глиняную чашу, вынес все Иешуа.
"Доктор" по-прежнему сидел у ног Хаима на корточках, скрестив руки.
– Давай приподнимем его и дадим напиться - видишь, какие у него потрескавшиеся губы? - Мастер кивнул на бледное лицо больного.
Иешуа не возражал. Вдвоем кое-как напоили из чашки молодого человека, пролив изрядную долго воды мимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155