– Ог-го-о! – восклицает Киппель, ускоряя шаг. – Это же господин опман собственной персоной! Здрасьте и – Бог в помощь! Ну, это не иначе как божье провидение, что я свою бутылку «Сараджева» не позабыл!
С этими словами он сует свои «три звездочки» под нос юлесооскому молодому хозяину и с пристрастием наблюдает, какое это произведет впечатление. На сей раз на плечах торговца вполне приличное пальто с бархатным воротником, на ногах – новые «бахилы», на голове – шапка с блестящим козырьком, лицо предпринимателя чисто выбрито, лишь на подбородке сохранена та самая, знакомая нам еще по рождеству «пятикопеечная кисточка». Настроение у него отличное и дух, как всегда, предприимчив.
– Так, – произносит он, – а теперь, господин опман, еше второй глоток для ровного счета и дайте своему помощнику тоже немного отхлебнуть.
Наконец Лутс в своем долгополом синем пальто (а может, долгополое синее пальто на своем Лутсе) тоже нагоняет возчиков бревен.
– Здравствуй, школьный друг Тоотс! Ты, как я вижу, задумал дом строить?
– Здравствуй, школьный друг Лутс! Да, есть такое решение и желание.
– Надеюсь, ты не двухэтажный строишь? – вновь принимается Лутс дудеть в свою старую изрядно затасканную дудку. – Вообще-то двухэтажные дома очень хороши и практичны, но знаешь ли… слышимость в них полная. Нет покоя.
– Хо! – Йоозеп смеется. – Мне бы хоть одноэтажный поднять!
– Благословение Господу! – Лутс облегченно вздыхает. – Не выношу многоэтажных домов. Будь у меня возможность, я бы снял с них все вторые этажи, словно крышки, и положил рядком друг подле друга – так, примерно, поступает кошка с загрызенными мышами. Ну а теперь давайте-ка двигаться дальше, поговорим по дороге. Ах да, Тали и Леста передают привет – тебе, Йоозеп, и всем жителям Паунвере. От Пеэтера Лесты кроме того есть еще и письмо.
Тоотс вскрывает конверт. Онемевшие от холода пальцы находят в нем исписанный листок и две-три цветные бумажки.
– Да, Пеэтер Леста – человек слова! – восклицает Тоотс радостно. И помахав банкнотами, обращается к Либле: – Кристьян, деньги идут!
– Вот и славно, вот и славно! – кивает звонарь. – И впрямь – человек слова.
Пробежав глазами письмо хозяин Юлесоо вновь радостно восклицает:
– Видали, видали! Еще и в долг обещает дать, ежели меня очень уж припрет. Вот это человек! Вот это школьный друг! Молодец, Пеэтер Леста!
– Да, вообще-то у него большого изъяна нет, – подтверждает Киппель, – разве что иной раз чересчур остер на язык.
– Так-то оно так, – возражает Тоотс, – но не забывайте, господин Киппель, что Леста – писатель. У писателя должен быть острый язык.
– Пусть себе будет, какой есть, – ворчит делец, – спор заводить из-за этого не стоит.
Как видно, у Киппеля имеются свои основания для недовольства Лестой.
VII
Таким образом, этот «караван» добирается до поворота к хутору Юлесоо, тут предприниматель вдруг останавливается.
– Ну, господа, – говорит он, – придержите немного лошадей! Выпьем по глотку на прощанье.
– На прощанье?! – удивляется Тоотс. – Кто это собирается прощаться?
– Ну… мы с господином Лутсом отправимся дальше, в сторону Паунвере.
– Вот те на! – Тоотс останавливает лошадь. – Куда же вы путь держите? Я был уверен, что вы в Юлесоо идете.
– Небось, зайдем и в Юлесоо, но как-нибудь в другой раз.
– Странное дело, – мотает головой юлесооский хозяин. – Ежели это не особенно большой секрет, скажите хотя бы, куда вы идете? Черт подери, я никогда не был таким любопытным, как сегодня. Куда ты идешь, Лутс? Да еще так торопишься?
– Я… – тычет Лутс в пространство большим пальцем руки, – пойду ненадолго туда… туда, дальше.
– Гм, назад ты, само собой разумеется, не пойдешь.
Возникает короткая пауза. Тоотс с улыбкой чешет у себя в затылке. Либле сворачивает цигарку и словно бы, между прочим, подходит поближе. В низине, за болотом, в ослепительных лучах заходящего солнца, будто в огне, пылают окна паунвереских домов.
– Хорошо же, – вновь заговаривает Тоотс, – идите себе, куда вам надо, но прежде вы все же могли бы зайти в Юлесоо. Пообедаем вместе, подкрепимся, успеете еще и дальше пойти. Вечер длинный.
– Не знаю, – предприниматель пожимает плечами. – Господин Лутс, может быть, и мог бы к вам завернуть, ему не так далеко до места, как мне.
– Как? Разве вы не одной дорогой пойдете?
– Одной дорогой мы пойдем только до Паунвере.
– Ну и дела, чем дальше, тем заковыристее! – Хозяин Юлесоо обменивается со звонарем многозначительным взглядом. Затем говорит горожанам: – Нет, дорогие друзья, не заставляйте себя долго просить, порадуйте меня, зайдите в Юлесоо хотя бы на четверть часика. – И про себя добавляет: «Может, тогда все же нападу на след вашего секрета». Киппель и Лутс в свою очередь обмениваются взглядами – но уже вопросительными.
– Пошли! – произносит, наконец, Лутс.
– Но… – предприниматель пощипывает свою похожую на кисточку бородку, – но только на четверть часика, как сказал господин опман.
– Это уже мужской разговор! – восклицает Тоотс, и обоз вновь трогается.
По дороге Тоотс касается рукава отливающего рачьей синевой пальто Лутса и тихонько спрашивает:
– Скажите все же, мой друг, куда вы с Киппелем направляетесь?
– Лично я пойду на хутор Рая. Ты что, позабыл – Лийде, твоя свояченица, приглашала меня погостить? Теперь я об этом приглашении вспомнил и… Надеюсь, смогу там два-три дня спокойно поработать. Я как раз пишу вторую часть повести «Весна».
– Ах та-ак! – растягивая слова, произносит юлесооский хозяин. – Что же ты сразу не сказал?
– Это должно оставаться в тайне. Таково желание господина Киппеля. Пока он сам не заговорит об этом, я тоже обязан молчать.
– В таком случае, куда же он сам направляется?
– Этого я вроде бы не имею права сказать.
– Не валяй дурака! Говори скорее!
Но Лутс все же считает своим долгом еще немного повалять дурака, показать, что он человек чести, – мол, погляди, Тоотс, как тяжело мне открывать чужую тайну. Но именно в тот момент, когда устои его, Лутса, чести начинают шататься, то есть, когда ему и самому уже не терпится удивить школьного друга, время для этого уже упущено. Господин Киппель внезапно обращается к Тоотсу и начинает ему объяснять модные новшества строительного искусства. Это объяснение продолжается до самых ворот хутора Юлесоо. Продолжается даже и во дворе. Но тут Йоозеп Тоотс замечает вдруг нечто такое, что мгновенно заставляет его позабыть как свое любопытство, так и новшества строительного искусства: во дворе, возле ворот гумна стоит его свадебная лошадь и те самые расписанные цветами сани, в которых он вез Тээле. Сомнений быть не могло: в Юлесоо приехал кто-то с хутора Рая.
Йоозеп уже срывается с места, чтобы бежать в дом, но делает по направлению к крыльцу лишь три-четыре неуверенных шага и останавливается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31