Ждать, как Эн Барик? Но станция постепенно разваливалась, да и мои собственные силы были уже на пределе.
Внезапный рывок ремня на моем ушибленном колене разбудил меня. Шаттл изменил направление движения. Сквозь шум, стоявший у меня в ушах, я различила голос:
– Иокаста вызывает «Элиот». Командир Хэлли, мы перевели управление шаттлом в автоматический режим для стыковки со станцией.
Интересно, давно они вызывают меня? Серые корабли глушат наши сигналы, поэтому мы лишены связи на дальних расстояниях, но в коротком диапазоне в узком радиусе вокруг станции связь возможна. По всей видимости, Иокаста начала вызывать меня минут пять назад, не больше.
Открой глаза, идиотка. Конечно, я могла бы брать с собой пилота каждый раз, когда меня приглашали к себе сэрасы. Мердок, кстати, настаивал на этом. Однако я не хочу подвергать еще чью-то жизнь опасности, когда шаттлом вполне может управлять один человек.
Иокаста вырисовывалась передо мной в центральном окне кабины. Прекрасный вид. Я произнесла эти слова вслух. Огромная белая неправильной формы гора, вращающаяся на черном фоне. Я нашла взглядом точку на внешнем кольце и, не сводя с нее глаз, начала считать: «Один, два, три…», надеясь, что она совершит полный оборот за шестьдесят две секунды, но я, должно быть, опять задремала, а когда снова открыла глаза, шаттл уже обогнул окружность белых населенных колец, миновал угловые отражатели и вдоль одной из соединяющих кольца со стержнем спиц добрался до центра. Как раз в это время в спице двигался лифт, и я машинально помахала рукой тем, кто находился в нем, как будто они могли видеть меня.
Вдали от населенных зон станции над центральным стержнем находились обломки «Калипсо»; очертания корабля были размыты из-за повреждений обшивки и белого пара, струящегося из кабины наружу. «Калипсо» был привязан тросом к плоской открытой платформе. Я разглядела на его поверхности двух роботов, которые занимались дезактивацией. Чем быстрее они справятся со своей задачей, тем лучше. Необходимо обеспечить себе непосредственный доступ на таинственный корабль.
Я отстегнула ремни, резко оттолкнулась от своего места и, приблизившись к панели управления, села в кресло пилота, пристегнув ноги.
– «Элиот» вызывает Иокасту. Все в порядке. Я вблизи станции. Переключаюсь на самостоятельное управление.
Мой голос звучал хрипло, голова ныла.
– Иокаста вызывает «Элиота». Подтверждаю прием сообщения. Рады, что вы так быстро вернулись, командир.
Кто бы ни был этот диспетчер со слегка саркастическим голосом, он хорошо знал, что я, по своему обыкновению, одна в космическом аппарате и самостоятельно сажаю его на станцию. Конечно, я делала это не вручную, потому что никто в здравом рассудке не стал бы управлять высокоэффективным космическим аппаратом вручную, но мне было необходимо самой контролировать все системы корабля, чтобы быть способной вмешаться в ход событий, если случится что-нибудь непредвиденное. Элеонор называет это компенсаторным поведением. А Мердок расценивает это как упрямство. Но на самом деле управление кораблем не дает мне заснуть.
День второй, 0:30 пополуночи
Свист, а затем глухой стук. Лишь через секунду до моего сознания дошло, что дверь карикара открылась. Какой длинный день! Сэрасы, корабль с находящимся в криостазе экипажем, нерешенные загадки.
Душный воздух Холма ворвался в кабину лифта. На моем теле под курткой и на верхней губе сразу же выступил пот. Это – внешнее, самое нижнее кольцо, где повышенная гравитация вызывает отечность рук и ног, а также одышку. Я медленно шла вдоль длинных рядов крытых прилавков и киосков, которые располагались вокруг рыночной площади. Я хорошо знала эти места, так как до появления сэрасов здесь располагалась моя квартира. Мне нравилось жить здесь. Полезно было знать, чем дышит вторая половина станции – нелегалы, беженцы, контрактники. Многие из них так и остались на станции, потому что не могли позволить себе перебраться куда-нибудь в другое место, а затем явились сэрасы и заблокировали все пути, превратив всех обитателей Иокасты в своих заложников.
Синих вечерних огней явно не хватало для освещения. Здесь люди часто обращаются к администрации с требованиями предоставить им дополнительные источники света или сами незаконным образом подключаются к системе электроснабжения. Хотя грязь и убожество лучше было бы скрывать под покровом темноты.
В коридорах, несмотря на поздний час, все еще можно было встретить небольшие группки шатающихся по ночным барам людей, собирающихся у ярко горевших переносных фонарей, которые выделялись на фоне синего мерцающего основного освещения. Здесь всегда стояли разнообразные запахи, хотя мое ослабленное вонью слизи обоняние было способно воспринимать только самые резкие из них – это напоминало то, как полуглухой человек слушает симфонию: он улавливает только очень громкие ноты, зная, однако, что на самом деле звучат и другие.
Я почувствовала сильный запах рыбы и древесного угля. Кто-то вновь пользовался настоящей коптильней вопреки всем инструкциям по технике безопасности.
Здесь все еще встречались подобные предметы седой старины. Наряду с образцами высоких технологий, такими как, например, оставшиеся нам в наследство от торов двигатели, в которых мы плохо разбирались, или гравитационные колодцы инвиди, в которых мы не разбирались совсем, на Холме существовали сапожные мастерские и святыни, которым поклонялись разношерстные обитатели этого кольца, крошечные предприятия по производству продуктов питания и бесконечные модификации построек, возникавших вопреки официально принятому положению о застройке и создававших причудливый лабиринт.
Наши основные технологии используются местными жителями по их усмотрению: гарокианские беженцы зарабатывают на пропитание тем, что продают сандалии, сделанные из отходов, оставшихся после переработки стеклянного волокна. Дело в том, что наши запасы обуви, привезенные с Земли, почти исчерпаны, а рециркуляция имеет свои пределы. Гарокианские мастерские по ремонту обуви тоже приносят большую пользу. Я уже успела дважды заменить подметки своих любимых ботинок.
Кчеры рассматривают способность импровизировать как критерий, определяющий, относится ли данное существо к категории разумных. Жизнь на Иокасте, похоже, доказала их правоту.
Крошечные палатки, в которых чужеземцы торгуют произведенными ими продуктами питания, каждый вечер появляются здесь так же внезапно и неизбежно, как ржавчина на железе космической станции от повышенной влажности. Их владельцы используют различные компоненты, приобретенные на черном рынке, для приготовления пищи, которая кажется обитателям станции гораздо более аппетитной, чем официально разрешенные продукты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Внезапный рывок ремня на моем ушибленном колене разбудил меня. Шаттл изменил направление движения. Сквозь шум, стоявший у меня в ушах, я различила голос:
– Иокаста вызывает «Элиот». Командир Хэлли, мы перевели управление шаттлом в автоматический режим для стыковки со станцией.
Интересно, давно они вызывают меня? Серые корабли глушат наши сигналы, поэтому мы лишены связи на дальних расстояниях, но в коротком диапазоне в узком радиусе вокруг станции связь возможна. По всей видимости, Иокаста начала вызывать меня минут пять назад, не больше.
Открой глаза, идиотка. Конечно, я могла бы брать с собой пилота каждый раз, когда меня приглашали к себе сэрасы. Мердок, кстати, настаивал на этом. Однако я не хочу подвергать еще чью-то жизнь опасности, когда шаттлом вполне может управлять один человек.
Иокаста вырисовывалась передо мной в центральном окне кабины. Прекрасный вид. Я произнесла эти слова вслух. Огромная белая неправильной формы гора, вращающаяся на черном фоне. Я нашла взглядом точку на внешнем кольце и, не сводя с нее глаз, начала считать: «Один, два, три…», надеясь, что она совершит полный оборот за шестьдесят две секунды, но я, должно быть, опять задремала, а когда снова открыла глаза, шаттл уже обогнул окружность белых населенных колец, миновал угловые отражатели и вдоль одной из соединяющих кольца со стержнем спиц добрался до центра. Как раз в это время в спице двигался лифт, и я машинально помахала рукой тем, кто находился в нем, как будто они могли видеть меня.
Вдали от населенных зон станции над центральным стержнем находились обломки «Калипсо»; очертания корабля были размыты из-за повреждений обшивки и белого пара, струящегося из кабины наружу. «Калипсо» был привязан тросом к плоской открытой платформе. Я разглядела на его поверхности двух роботов, которые занимались дезактивацией. Чем быстрее они справятся со своей задачей, тем лучше. Необходимо обеспечить себе непосредственный доступ на таинственный корабль.
Я отстегнула ремни, резко оттолкнулась от своего места и, приблизившись к панели управления, села в кресло пилота, пристегнув ноги.
– «Элиот» вызывает Иокасту. Все в порядке. Я вблизи станции. Переключаюсь на самостоятельное управление.
Мой голос звучал хрипло, голова ныла.
– Иокаста вызывает «Элиота». Подтверждаю прием сообщения. Рады, что вы так быстро вернулись, командир.
Кто бы ни был этот диспетчер со слегка саркастическим голосом, он хорошо знал, что я, по своему обыкновению, одна в космическом аппарате и самостоятельно сажаю его на станцию. Конечно, я делала это не вручную, потому что никто в здравом рассудке не стал бы управлять высокоэффективным космическим аппаратом вручную, но мне было необходимо самой контролировать все системы корабля, чтобы быть способной вмешаться в ход событий, если случится что-нибудь непредвиденное. Элеонор называет это компенсаторным поведением. А Мердок расценивает это как упрямство. Но на самом деле управление кораблем не дает мне заснуть.
День второй, 0:30 пополуночи
Свист, а затем глухой стук. Лишь через секунду до моего сознания дошло, что дверь карикара открылась. Какой длинный день! Сэрасы, корабль с находящимся в криостазе экипажем, нерешенные загадки.
Душный воздух Холма ворвался в кабину лифта. На моем теле под курткой и на верхней губе сразу же выступил пот. Это – внешнее, самое нижнее кольцо, где повышенная гравитация вызывает отечность рук и ног, а также одышку. Я медленно шла вдоль длинных рядов крытых прилавков и киосков, которые располагались вокруг рыночной площади. Я хорошо знала эти места, так как до появления сэрасов здесь располагалась моя квартира. Мне нравилось жить здесь. Полезно было знать, чем дышит вторая половина станции – нелегалы, беженцы, контрактники. Многие из них так и остались на станции, потому что не могли позволить себе перебраться куда-нибудь в другое место, а затем явились сэрасы и заблокировали все пути, превратив всех обитателей Иокасты в своих заложников.
Синих вечерних огней явно не хватало для освещения. Здесь люди часто обращаются к администрации с требованиями предоставить им дополнительные источники света или сами незаконным образом подключаются к системе электроснабжения. Хотя грязь и убожество лучше было бы скрывать под покровом темноты.
В коридорах, несмотря на поздний час, все еще можно было встретить небольшие группки шатающихся по ночным барам людей, собирающихся у ярко горевших переносных фонарей, которые выделялись на фоне синего мерцающего основного освещения. Здесь всегда стояли разнообразные запахи, хотя мое ослабленное вонью слизи обоняние было способно воспринимать только самые резкие из них – это напоминало то, как полуглухой человек слушает симфонию: он улавливает только очень громкие ноты, зная, однако, что на самом деле звучат и другие.
Я почувствовала сильный запах рыбы и древесного угля. Кто-то вновь пользовался настоящей коптильней вопреки всем инструкциям по технике безопасности.
Здесь все еще встречались подобные предметы седой старины. Наряду с образцами высоких технологий, такими как, например, оставшиеся нам в наследство от торов двигатели, в которых мы плохо разбирались, или гравитационные колодцы инвиди, в которых мы не разбирались совсем, на Холме существовали сапожные мастерские и святыни, которым поклонялись разношерстные обитатели этого кольца, крошечные предприятия по производству продуктов питания и бесконечные модификации построек, возникавших вопреки официально принятому положению о застройке и создававших причудливый лабиринт.
Наши основные технологии используются местными жителями по их усмотрению: гарокианские беженцы зарабатывают на пропитание тем, что продают сандалии, сделанные из отходов, оставшихся после переработки стеклянного волокна. Дело в том, что наши запасы обуви, привезенные с Земли, почти исчерпаны, а рециркуляция имеет свои пределы. Гарокианские мастерские по ремонту обуви тоже приносят большую пользу. Я уже успела дважды заменить подметки своих любимых ботинок.
Кчеры рассматривают способность импровизировать как критерий, определяющий, относится ли данное существо к категории разумных. Жизнь на Иокасте, похоже, доказала их правоту.
Крошечные палатки, в которых чужеземцы торгуют произведенными ими продуктами питания, каждый вечер появляются здесь так же внезапно и неизбежно, как ржавчина на железе космической станции от повышенной влажности. Их владельцы используют различные компоненты, приобретенные на черном рынке, для приготовления пищи, которая кажется обитателям станции гораздо более аппетитной, чем официально разрешенные продукты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118