В этот час в столовой, казалось бы, должно было быть полно народу – офицеров и служащих, работавших в первую и третью смены. Тот факт, что завтракавших было мало, свидетельствовал о том, что все больше людей предпочитали обходиться без общей столовой и ели в других местах. За столиками сидели почти исключительно земляне, главным образом офицеры Земного Флота, одетые в соответствующую форму. Некоторые из них читали настольные экраны, другие беседовали или пережевывали пищу, устремив взор в пространство.
В одной стене располагались обслуживающие люки, а на другой красовались голографии, создававшие иллюзию земных ландшафтов – изображения спокойных морских пейзажей, овеваемых ветром лугов, обсаженных деревьями улиц. Эти картины подавляли человека. По-моему, гораздо утешительней видеть обычную серую стену, испещренную крошечными эмиттерами.
Я прошла между рядами длинных столов и остановилась у одного из обслуживающих люков. Сидевшие по соседству у стены трое офицеров таможенной службы о чем-то пошептались, и один из них засмеялся. Удивительно, но члены экипажа станции относятся ко мне с большей враждебностью, чем простые жители Иокасты. Многие из них прибыли на станцию как беженцы, спасаясь от таких ужасающих бед, по сравнению с которыми блокада сэрасов могла бы показаться незначительным неудобством. Экипаж станции, с другой стороны, разделился на два лагеря, при этом камнем преткновения стал вопрос о признании своего поражения перед сэрасами. Я очень хотела бы, чтобы большинство офицеров и служащих Иокасты согласились с тем, что сдача на милость победителя – единственный способ сохранить станцию, однако время от времени начинаю сомневаться в этом, подобно многим другим обитателям Иокасты. Вообще-то я привыкла не обращать внимания на тех, кто сидит со мной в столовой, но в последнее время члены экипажа, похоже, соревнуются в том, кто отпустит наиболее удачную остроту в мой адрес.
Я достала из внутреннего кармана карточку и вставила ее в машину. Меню не отличалось большим выбором. В него входил традиционный ассортимент блюд, представляющих кухню землян, и основные продукты питания чужеземных обитателей станции. Каждая строчка меню была окрашена определенным цветом и имела свой код, обозначавший вкус, питательность, калорийность и тому подобное. Если вы заказывали какое-нибудь блюдо, не подходящее для человеческого рациона – при этом надо учесть, что здесь отсутствовали смертельно опасные продукты питания, однако некоторые из них могли расстроить ваше здоровье, – то автоматически включалось звуковое предупреждение, и вспыхивала лампочка. Это раздражало Вича и некоторых других инопланетян, входивших в состав экипажа, но большинство офицеров были землянами, поэтому систему оповещения об опасности отравления решили сохранить.
На панели заказа я набрала номера фруктового салата, кофе и печенья. Как-то мы попробовали отдавать обслуживающим машинам команды голосом, однако стоящий в помещении столовой гвалт, в котором порой отчетливо слышались названия блюд, поскольку присутствующие чаще всего говорили о еде, мешал эффективной работе системы. Я мысленно засекла время, за которое блюдо будет извлечено из контейнера и помещено на поднос, и вернулась к люку, однако заказ был выполнен раньше, чем я ожидала. Я подхватила поднос с движущейся конвейерной ленты, при этом кофе расплескалось на тарелочку с печеньем и маленький плод округлой формы. Очевидно, фруктовый салат на сегодня закончился.
В дальнем конце зала раздался громкий возглас, и я разобрала лишь обрывок фразы:
– …еще пришла сюда! Что за уродина, кожа да кости!
Послышалось шушуканье.
Когда я повернулась лицом к залу, держа поднос в руках, голоса сразу же стихли. Одна из служащих таможенного отдела преднамеренно выдвинула свой стул, когда я проходила мимо. Я села за дальний столик и сделала глоток кофе, оказавшегося тепловатой бурдой.
Я решила больше не возвращаться к вопросу о том, лгал мне Эн Барик или нет, до тех пор, пока не поговорю с Брином Квотермейном. Он должен просветить меня относительно представлений и психологии инвиди. Я надеялась также, что Брин успел расспросить Барика об экспедиции «Калипсо» и сотрудничестве инвиди с землянами во время Первого Контакта. Я запила безвкусное печенье безвкусной жидкостью, надеясь на то, что мой желудок выдержит это испытание.
Чей-то поднос опустился рядом со мной на стол с громким стуком, и я вздрогнула от неожиданности.
– Это и весь ваш завтрак? Неудивительно, что вы так исхудали.
Грузное тело Мердока опустилось на стул за моим столиком. На его подносе стояла тарелка с сероватой жирной массой, от которой исходил такой сильный запах карри, что даже я почувствовала его, несмотря на заложенный нос. Кроме того, здесь же стояли блюдо с горкой печенья и кувшин рециркулированного сока.
Я быстро отвела глаза от подноса.
– После одного небольшого эпизода, произошедшего прошлым вечером, я берегу свой желудок.
– Перестаньте. – Мердок пренебрежительно махнул рукой. – Надо просто выбросить все из головы.
– Дело не в моей голове.
Я попыталась очистить плод, но его жесткая пурпурная кожура не снималась одной ровной полоской, и мне пришлось соскребать ее тем, что я называла ногтями.
Мердок выпил залпом стакан сока и едва заметно содрогнулся. Вероятно, напиток был сделан все из тех же неспелых плодов, хранившихся уже в течение несколько месяцев.
– Итак, – промолвил он с набитым печеньем ртом, – что вы думаете по поводу последних событий?
– Дверь в складской отсек открыл или сам Кевет, или кто-то другой. Предположение о том, что это сделал Кевет, раздобыв где-то «отмычку», выполненную по технологиям инвиди, кажется мне притянутым за уши, поэтому я скорее склоняюсь ко второй версии. Между прочим, Барик утверждает, что устройство, с помощью которого был взломан замок, не его.
Мердок, все еще пережевывавший пищу, издал нечленораздельный звук с полным ртом, свидетельствовавший о том, что мои слова заинтересовали его, и, вынув электронную записную книжку из кармана куртки, положил ее на стол. Одной рукой он нажал кнопку входа в базу данных, а другой поднес ко рту стакан, который он успел снова наполнить, и допил сок.
Я положила в рот бледно-зеленую дольку очищенного фрукта и ощутила горьковато-кислый вкус.
– Итак, что вам удалось установить? – спросила я.
– Мы получили два очень четких следа, с которых взяли пробы на ДНК. По крайней мере один из них принадлежит Кевету. Другой – он, кстати, оставлен человеком – мы пока не смогли идентифицировать.
– Почему?
– Медики утверждают, что такая ДНК у них не зарегистрирована.
Это могло означать только одно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
В одной стене располагались обслуживающие люки, а на другой красовались голографии, создававшие иллюзию земных ландшафтов – изображения спокойных морских пейзажей, овеваемых ветром лугов, обсаженных деревьями улиц. Эти картины подавляли человека. По-моему, гораздо утешительней видеть обычную серую стену, испещренную крошечными эмиттерами.
Я прошла между рядами длинных столов и остановилась у одного из обслуживающих люков. Сидевшие по соседству у стены трое офицеров таможенной службы о чем-то пошептались, и один из них засмеялся. Удивительно, но члены экипажа станции относятся ко мне с большей враждебностью, чем простые жители Иокасты. Многие из них прибыли на станцию как беженцы, спасаясь от таких ужасающих бед, по сравнению с которыми блокада сэрасов могла бы показаться незначительным неудобством. Экипаж станции, с другой стороны, разделился на два лагеря, при этом камнем преткновения стал вопрос о признании своего поражения перед сэрасами. Я очень хотела бы, чтобы большинство офицеров и служащих Иокасты согласились с тем, что сдача на милость победителя – единственный способ сохранить станцию, однако время от времени начинаю сомневаться в этом, подобно многим другим обитателям Иокасты. Вообще-то я привыкла не обращать внимания на тех, кто сидит со мной в столовой, но в последнее время члены экипажа, похоже, соревнуются в том, кто отпустит наиболее удачную остроту в мой адрес.
Я достала из внутреннего кармана карточку и вставила ее в машину. Меню не отличалось большим выбором. В него входил традиционный ассортимент блюд, представляющих кухню землян, и основные продукты питания чужеземных обитателей станции. Каждая строчка меню была окрашена определенным цветом и имела свой код, обозначавший вкус, питательность, калорийность и тому подобное. Если вы заказывали какое-нибудь блюдо, не подходящее для человеческого рациона – при этом надо учесть, что здесь отсутствовали смертельно опасные продукты питания, однако некоторые из них могли расстроить ваше здоровье, – то автоматически включалось звуковое предупреждение, и вспыхивала лампочка. Это раздражало Вича и некоторых других инопланетян, входивших в состав экипажа, но большинство офицеров были землянами, поэтому систему оповещения об опасности отравления решили сохранить.
На панели заказа я набрала номера фруктового салата, кофе и печенья. Как-то мы попробовали отдавать обслуживающим машинам команды голосом, однако стоящий в помещении столовой гвалт, в котором порой отчетливо слышались названия блюд, поскольку присутствующие чаще всего говорили о еде, мешал эффективной работе системы. Я мысленно засекла время, за которое блюдо будет извлечено из контейнера и помещено на поднос, и вернулась к люку, однако заказ был выполнен раньше, чем я ожидала. Я подхватила поднос с движущейся конвейерной ленты, при этом кофе расплескалось на тарелочку с печеньем и маленький плод округлой формы. Очевидно, фруктовый салат на сегодня закончился.
В дальнем конце зала раздался громкий возглас, и я разобрала лишь обрывок фразы:
– …еще пришла сюда! Что за уродина, кожа да кости!
Послышалось шушуканье.
Когда я повернулась лицом к залу, держа поднос в руках, голоса сразу же стихли. Одна из служащих таможенного отдела преднамеренно выдвинула свой стул, когда я проходила мимо. Я села за дальний столик и сделала глоток кофе, оказавшегося тепловатой бурдой.
Я решила больше не возвращаться к вопросу о том, лгал мне Эн Барик или нет, до тех пор, пока не поговорю с Брином Квотермейном. Он должен просветить меня относительно представлений и психологии инвиди. Я надеялась также, что Брин успел расспросить Барика об экспедиции «Калипсо» и сотрудничестве инвиди с землянами во время Первого Контакта. Я запила безвкусное печенье безвкусной жидкостью, надеясь на то, что мой желудок выдержит это испытание.
Чей-то поднос опустился рядом со мной на стол с громким стуком, и я вздрогнула от неожиданности.
– Это и весь ваш завтрак? Неудивительно, что вы так исхудали.
Грузное тело Мердока опустилось на стул за моим столиком. На его подносе стояла тарелка с сероватой жирной массой, от которой исходил такой сильный запах карри, что даже я почувствовала его, несмотря на заложенный нос. Кроме того, здесь же стояли блюдо с горкой печенья и кувшин рециркулированного сока.
Я быстро отвела глаза от подноса.
– После одного небольшого эпизода, произошедшего прошлым вечером, я берегу свой желудок.
– Перестаньте. – Мердок пренебрежительно махнул рукой. – Надо просто выбросить все из головы.
– Дело не в моей голове.
Я попыталась очистить плод, но его жесткая пурпурная кожура не снималась одной ровной полоской, и мне пришлось соскребать ее тем, что я называла ногтями.
Мердок выпил залпом стакан сока и едва заметно содрогнулся. Вероятно, напиток был сделан все из тех же неспелых плодов, хранившихся уже в течение несколько месяцев.
– Итак, – промолвил он с набитым печеньем ртом, – что вы думаете по поводу последних событий?
– Дверь в складской отсек открыл или сам Кевет, или кто-то другой. Предположение о том, что это сделал Кевет, раздобыв где-то «отмычку», выполненную по технологиям инвиди, кажется мне притянутым за уши, поэтому я скорее склоняюсь ко второй версии. Между прочим, Барик утверждает, что устройство, с помощью которого был взломан замок, не его.
Мердок, все еще пережевывавший пищу, издал нечленораздельный звук с полным ртом, свидетельствовавший о том, что мои слова заинтересовали его, и, вынув электронную записную книжку из кармана куртки, положил ее на стол. Одной рукой он нажал кнопку входа в базу данных, а другой поднес ко рту стакан, который он успел снова наполнить, и допил сок.
Я положила в рот бледно-зеленую дольку очищенного фрукта и ощутила горьковато-кислый вкус.
– Итак, что вам удалось установить? – спросила я.
– Мы получили два очень четких следа, с которых взяли пробы на ДНК. По крайней мере один из них принадлежит Кевету. Другой – он, кстати, оставлен человеком – мы пока не смогли идентифицировать.
– Почему?
– Медики утверждают, что такая ДНК у них не зарегистрирована.
Это могло означать только одно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118