Игорь Саввович терпеливо ждал, пока дежурный, знающий, кто такой Гольцов, по своим каналам проверит рабочий кабинет полковника, позвонит ему домой или в другое место. На это ушло минуты две, потом бравый милицейский голос доложил:
– Игорь Саввович, полковник пять минут назад выехал к вам на разгонной машине. Желаю здравствовать!
– Спасибо, дежурный!
Вообще было непонятно и странно, что Митрий Микитич не встретил Игоря Саввовича на аэродроме, что делал всегда, когда приятель возвращался из командировок, а уж сегодня, казалось, сам бог велел Дмитрию стоять возле металлической аэродромной ограды. Оправдание было одно: полковник, сберегая ценное время, делал для Игоря Саввовича нечто более важное, чем участие во встречающем эскорте. Видимо, и сейчас Сиротин не зря мчался к дому Гольцова на разгонной машине, то есть автомобиле со специальной сиреной и мерцающим на кабине тревожным огнем. На красные светофоры, объезжая заторы по тротуарам, ни на секунду не останавливаясь, на скорости сто километров в час, мчался полковник Митрий Микитич к дому приятеля, чтобы творить очередное доброе дело.
– Иди полежи, Светлана. Успокойся…
Игорь Саввович подошел к жене, наклонился, неловко погладил по голове. Жалко было Светлану, больно за нее, но он действительно не знал, чем помочь. Сказать, что все будет хорошо – он это сделал; с нежностью и любовью уговорить, успокоить, утереть слезы – он сейчас был пуст, как вывернутый наизнанку кошелек.
– Приляг, Светлана. Прими что-нибудь успокоительное… Надо взять себя в руки.
Полковника Сиротина, то есть Митрия Микитича, он встретил в прихожей, обменявшись с ним длинным рукопожатием, внимательно оглядел приятеля. Лицо у Митрия Микитича было красным, словно распаренным; он запыхался, поднимаясь бегом на третий этаж, вообще был непривычно взволнованный, хотя лицо полковника не потеряло доброй, радушной, мягкой улыбки.
– Ну ты даешь! – восторженно прокричал он, причесывая перед зеркалом пушистые редкие волосы. – Ты, брат, даешь! Одного положил на операционный стол, второго увезли домой в бинтах, да в каких! На матерчатую куколку походил, голубчик! – Он нетерпеливо переступал ногами в разношенных сандалиях. – И третий, который смылся, тоже работает на костыли и лекарства. Вывих плечевого сустава и нервный шок…
Даже для шумного и громкоголосого полковника Митрия Микитича все сказанное звучало слишком громко, жесты были слишком резкими и стремительными, а когда он, причесавшись, коротко посмотрел на Игоря Саввовича, стало очевидным, что полковник не только взволнован, но и обеспокоен. Добравшись до кабинета Игоря Саввовича, полковник облегченно бросился на тахту, отдышался, озабоченно сказал:
– Заскочил в больницу. Операцию Иванову решили отложить до завтра, и даже есть надежда, что можно обойтись без операции. Так что дело не так плохо, как ты думаешь…
Игорь Саввович недовольно поморщился. Он и не собирался думать, что дело плохо, хотя, естественно, как всякий живой человек, беспокоился за длинновязого громилу, но почему никто не помнил и не говорил о том, что трое здоровых и трезвых парней по каким-то причинам или просто по хулиганским мотивам напали на одного пьяного человека? Что было бы, если бы Игорь Саввович не оказался опытным боксером или не сумел протрезветь? Случай с Ивановым, безусловно, прискорбен, но отчего никто не произносит слова «оборона» и «предел необходимой обороны»? Оттого, что все, все, все, как восклицала Светлана, считают Игоря Саввовича нападающей стороной? Но это бред, чушь, и следствие найдет возможности снять обвинение с Игоря Саввовича в навязывании драки. Отчего же так взволнован и возбужден полковник Митрий Микитич, для которого драка – такое же привычное дело, как утреннее умывание? Почему?
– Тебя ввели в курс дела? – озабоченно спросил Митрий Микитич. – Где Валерий? Где Светлана?
– Я выставил вашего адвоката! – сказал Игорь Саввович. – Светлана в спальне…
Не слушая возмущенного полковника, Игорь Саввович упорно добивался правды, то есть хотел точно знать, отчего полковник Митрий Микитич, заместитель начальника УВД области, правая рука генерала Попова, не мог спокойно и добросовестно, справедливо и законно разобраться в деле.
– Что с тобой, Дмитрий? – ласково от тихой злости спросил Игорь Саввович. – Неужели есть люди, которые серьезно верят, что я, пьяная харя, начал первым? На меня напали, ты понимаешь, на-па-ли.
«Они все сошли с ума! – подумал Игорь Саввович о жене, адвокате и полковнике. – Нет, они просто сошли с ума, если не понимают, что я оборонялся!»
– Случилось так, – вытирая пот, сказал полковник, – что дело ведет старший лейтенант Селезнев – хороший парень, но… – Дмитрий вскочил. – Ты пойми, сейчас же пойми, что семеро дали показания на тебя как зачинщика. Семеро! Это не может быть случайностью. Тут что-то есть…
Игорь Саввович ничего не понял. Он так и сказал полковнику Митрию Микитичу и стал ждать ответа, но полковник повел себя странно: вместо того, чтобы ответить на вопрос, стал глядеть на Игоря Саввовича такими же непонимающими глазами, какими Игорь Саввович смотрел на него.
– Знаешь что, Игорь, кончай волынку! – сердито сказал полковник. – Дело такое, что глупо придуриваться… Я тот редкий человек в городе, кто знает, какой ты крепкий мужик, но пусть сегодня придуриваются и шутят другие… Так что кончай волынку! И отвечай на мои вопросы… Ты знаешь кого-нибудь в этом доме? Может быть, есть что-то, из-за чего лучше откупиться от этой тройки? Если с Ивановым, естественно, ничего не произойдет.
Можно сойти с ума! О чем говорит этот человек, храбрее которого из Ромской области на войне не оказалось? От кого откупиться? Почему откупаться? Ей-богу, были секунды, когда Игорю Саввовичу хотелось показать полковнику на двери, как полчаса назад он сделал это с пижоном-адвокатом, но он удержался и только усмехнулся. Чтобы разрядить обстановку, Игорь Саввович сказал:
– Я на дне рождения здорово надрался! Никогда в жизни так не напивался… Удовольствия – никакого!
Полковник этих слов не слышал. Глядя в пространство, грустный, усталый и задумчивый, он машинально вертел в руках маленькую вышитую болгарским крестом подушечку.
– Дмитрий, ответь мне, пожалуйста, что произошло, кроме драки? – спросил Игорь Саввович. – Я требую!
– Пока я точно не знаю, – ответил полковник, – но завтра-послезавтра все станет ясным… Ты потерпи немного, Игорь!
Полковник Дмитрий Никитич Сиротин, ушедший на войну семнадцатилетним, был известен тем, что ни смерти, ни генералов не боялся. Разведчиком он был таким, что о нем писал в «Правде» писатель Вадим Кожанов; по службе – сам Игорь Саввович этого не видел – грудь полковника украшало такое количество орденов и медалей, что места на мундире не хватало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Игорь Саввович, полковник пять минут назад выехал к вам на разгонной машине. Желаю здравствовать!
– Спасибо, дежурный!
Вообще было непонятно и странно, что Митрий Микитич не встретил Игоря Саввовича на аэродроме, что делал всегда, когда приятель возвращался из командировок, а уж сегодня, казалось, сам бог велел Дмитрию стоять возле металлической аэродромной ограды. Оправдание было одно: полковник, сберегая ценное время, делал для Игоря Саввовича нечто более важное, чем участие во встречающем эскорте. Видимо, и сейчас Сиротин не зря мчался к дому Гольцова на разгонной машине, то есть автомобиле со специальной сиреной и мерцающим на кабине тревожным огнем. На красные светофоры, объезжая заторы по тротуарам, ни на секунду не останавливаясь, на скорости сто километров в час, мчался полковник Митрий Микитич к дому приятеля, чтобы творить очередное доброе дело.
– Иди полежи, Светлана. Успокойся…
Игорь Саввович подошел к жене, наклонился, неловко погладил по голове. Жалко было Светлану, больно за нее, но он действительно не знал, чем помочь. Сказать, что все будет хорошо – он это сделал; с нежностью и любовью уговорить, успокоить, утереть слезы – он сейчас был пуст, как вывернутый наизнанку кошелек.
– Приляг, Светлана. Прими что-нибудь успокоительное… Надо взять себя в руки.
Полковника Сиротина, то есть Митрия Микитича, он встретил в прихожей, обменявшись с ним длинным рукопожатием, внимательно оглядел приятеля. Лицо у Митрия Микитича было красным, словно распаренным; он запыхался, поднимаясь бегом на третий этаж, вообще был непривычно взволнованный, хотя лицо полковника не потеряло доброй, радушной, мягкой улыбки.
– Ну ты даешь! – восторженно прокричал он, причесывая перед зеркалом пушистые редкие волосы. – Ты, брат, даешь! Одного положил на операционный стол, второго увезли домой в бинтах, да в каких! На матерчатую куколку походил, голубчик! – Он нетерпеливо переступал ногами в разношенных сандалиях. – И третий, который смылся, тоже работает на костыли и лекарства. Вывих плечевого сустава и нервный шок…
Даже для шумного и громкоголосого полковника Митрия Микитича все сказанное звучало слишком громко, жесты были слишком резкими и стремительными, а когда он, причесавшись, коротко посмотрел на Игоря Саввовича, стало очевидным, что полковник не только взволнован, но и обеспокоен. Добравшись до кабинета Игоря Саввовича, полковник облегченно бросился на тахту, отдышался, озабоченно сказал:
– Заскочил в больницу. Операцию Иванову решили отложить до завтра, и даже есть надежда, что можно обойтись без операции. Так что дело не так плохо, как ты думаешь…
Игорь Саввович недовольно поморщился. Он и не собирался думать, что дело плохо, хотя, естественно, как всякий живой человек, беспокоился за длинновязого громилу, но почему никто не помнил и не говорил о том, что трое здоровых и трезвых парней по каким-то причинам или просто по хулиганским мотивам напали на одного пьяного человека? Что было бы, если бы Игорь Саввович не оказался опытным боксером или не сумел протрезветь? Случай с Ивановым, безусловно, прискорбен, но отчего никто не произносит слова «оборона» и «предел необходимой обороны»? Оттого, что все, все, все, как восклицала Светлана, считают Игоря Саввовича нападающей стороной? Но это бред, чушь, и следствие найдет возможности снять обвинение с Игоря Саввовича в навязывании драки. Отчего же так взволнован и возбужден полковник Митрий Микитич, для которого драка – такое же привычное дело, как утреннее умывание? Почему?
– Тебя ввели в курс дела? – озабоченно спросил Митрий Микитич. – Где Валерий? Где Светлана?
– Я выставил вашего адвоката! – сказал Игорь Саввович. – Светлана в спальне…
Не слушая возмущенного полковника, Игорь Саввович упорно добивался правды, то есть хотел точно знать, отчего полковник Митрий Микитич, заместитель начальника УВД области, правая рука генерала Попова, не мог спокойно и добросовестно, справедливо и законно разобраться в деле.
– Что с тобой, Дмитрий? – ласково от тихой злости спросил Игорь Саввович. – Неужели есть люди, которые серьезно верят, что я, пьяная харя, начал первым? На меня напали, ты понимаешь, на-па-ли.
«Они все сошли с ума! – подумал Игорь Саввович о жене, адвокате и полковнике. – Нет, они просто сошли с ума, если не понимают, что я оборонялся!»
– Случилось так, – вытирая пот, сказал полковник, – что дело ведет старший лейтенант Селезнев – хороший парень, но… – Дмитрий вскочил. – Ты пойми, сейчас же пойми, что семеро дали показания на тебя как зачинщика. Семеро! Это не может быть случайностью. Тут что-то есть…
Игорь Саввович ничего не понял. Он так и сказал полковнику Митрию Микитичу и стал ждать ответа, но полковник повел себя странно: вместо того, чтобы ответить на вопрос, стал глядеть на Игоря Саввовича такими же непонимающими глазами, какими Игорь Саввович смотрел на него.
– Знаешь что, Игорь, кончай волынку! – сердито сказал полковник. – Дело такое, что глупо придуриваться… Я тот редкий человек в городе, кто знает, какой ты крепкий мужик, но пусть сегодня придуриваются и шутят другие… Так что кончай волынку! И отвечай на мои вопросы… Ты знаешь кого-нибудь в этом доме? Может быть, есть что-то, из-за чего лучше откупиться от этой тройки? Если с Ивановым, естественно, ничего не произойдет.
Можно сойти с ума! О чем говорит этот человек, храбрее которого из Ромской области на войне не оказалось? От кого откупиться? Почему откупаться? Ей-богу, были секунды, когда Игорю Саввовичу хотелось показать полковнику на двери, как полчаса назад он сделал это с пижоном-адвокатом, но он удержался и только усмехнулся. Чтобы разрядить обстановку, Игорь Саввович сказал:
– Я на дне рождения здорово надрался! Никогда в жизни так не напивался… Удовольствия – никакого!
Полковник этих слов не слышал. Глядя в пространство, грустный, усталый и задумчивый, он машинально вертел в руках маленькую вышитую болгарским крестом подушечку.
– Дмитрий, ответь мне, пожалуйста, что произошло, кроме драки? – спросил Игорь Саввович. – Я требую!
– Пока я точно не знаю, – ответил полковник, – но завтра-послезавтра все станет ясным… Ты потерпи немного, Игорь!
Полковник Дмитрий Никитич Сиротин, ушедший на войну семнадцатилетним, был известен тем, что ни смерти, ни генералов не боялся. Разведчиком он был таким, что о нем писал в «Правде» писатель Вадим Кожанов; по службе – сам Игорь Саввович этого не видел – грудь полковника украшало такое количество орденов и медалей, что места на мундире не хватало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118