У моей благоверной даже рот открылся. Хотя что говорить про нее, я сам обалдел от моей новой жизненной позиции. И самое интересное то, что говорил я истинную правду и ничуть не лукавил.
– Дарюша, а как ты себя чувствуешь? – испуганно спросила Селистена и, не дожидаясь, пока я отвечу, потрогала мой нос.
Я, конечно, был категорически против такого фамильярного обращения со мной, но спорить с мелкой было без толку.
– Нос нормальный, холодный и мокрый, – озадаченно отметила моя невеста, произведя первичный медицинский осмотр.
– Да здоров я, здоров, – буркнул я, уворачиваясь от второй попытки освидетельствовать температуру и степень влажности моего многострадального носа. – И потом, чем ты, собственно, недовольна? Ты же всегда твердила, что я слишком жестокий и неуравновешенный!
– Твердила, – вынуждена была согласиться с моими доводами Селистена. – Просто ты какой-то странный.
– Солнышко, а ты не забыла, что я теперь собака?
– Не забыла, – бросила боярышня и гордо вздернула свой носик в знак того, что она на меня надулась. Что ж, в данный момент это, может, и к лучшему, по крайней мере, не будет хвататься за мой нос.
До терема Антипа добрались молча и практически без происшествий. «Практически» – это потому, что я таки был вынужден применить свои зубы по прямому назначению. Причем, как ни странно, причиной вынужденной самообороны оказался Шарик. Этот наглый, лохматый тип то ли по привычке, то ли по забывчивости так и норовил оказать мне (ну то есть Золотухе, конечно) знаки внимания. То в ухо лизнет, то прижмется на повороте.
Поначалу я был сама доброта и в весьма вежливой форме напомнил, что его законная дама сердца находится сейчас в заточении вместо меня и что я никоим образом не намерен выполнять супружеский долг за Золотуху. Потом мне пришлось уже в более резкой форме выразить свое отношение к посягательству лохматого агрессора на мою честь. Попросил Селистену на время отстать и в двух-трех емких и кардинальных выражениях указал путь, по которому должен был отправиться Шарик. И уже только после того, как не помогло и это, я был вынужден применить силу в виде чудных белоснежных клыков. Как и следовало ожидать, такой аргумент был тут же принят Шариком, и я на время оказался огражденным от его домогательств.
Надо будет завтра еще разок провести с ним разъяснительную беседу на тему, кто есть кто, а то что-то наш бобик забывается, а каждый раз кусать его мне не хочется. Вы думаете, это приятно? Тогда найдите где-нибудь старую пыльную шапку и укусите ее. Укусили? Ну и как, понравилось? Вот то-то же.
На пороге нашей обители нас встретила Кузьминична. Старая нянька удивилась, увидев меня, но конечно же на улице ничего не сказала. Она проводила нас в трапезную, плотно закрыла за собой дверь и только после этого дала волю эмоциям.
– Селистеночка, лапушка, а где же Антип и Даромир? Что, собственно, с ними произошло? Неужели ничем нельзя помочь? – засыпала она своими вопросами мелкую.
Селистена даже замешкалась с ответом.
– Батюшка в темнице остался, а Даромир… Даромир тут.
– Тут? – поразилась Кузьминична и уставилась на Шарика.
Лохматый тип после полученной от меня взбучки вел себя тихо, скромно устроился в углу комнаты, лишь изредка вяло помахивая хвостом. Я в свою очередь улегся чуть поодаль и выдавать себя не собирался. Интересно ведь, узнает меня старая нянька или нет.
Кузьминична с минуту рассматривала Шарика и, недовольно хмыкнув, уставилась на меня. Не знаю, как в подобной ситуации вела себя Золотуха, но я захлопал ресницами и игриво замахал хвостом.
– Ну ты даешь, дурень усатый, – наконец выдала нянька. – И какого лешего тебя в Золотуху занесло? Тебе что, Шарика мало?
Хм, проницательная старушка.
– Ой, Кузьминична, не сыпь мне соль на рану, – вздохнул я. – Я и собирался по старой памяти с Шариком телами махнуться, а в самый ответственный момент эта рыжая пакость под заклинание влезла.
Нянька с недоверием посмотрела на меня и вдруг ни с того ни с сего закатилась безудержным хохотом. Мало того, моя мелкая, глядя на свою кормилицу, тоже залилась звенящим смехом. Простите, а что тут, собственно, смешного?
– Надо же, наш Дарюша сам стал рыжим! – смахивая слезу со щеки, сквозь смех выдала Кузьминична.
– Не «рыжим», а «рыжей»! – поправила няньку мелкая, всё еще согнутая пополам от хохота. – К тому же он у нас теперь кормящая мать!
Наверное, если бы это случилось пару дней назад, я бы точно обиделся, но со мной и вправду происходило что-то странное. Я, ничуть не реагируя на реплики моих дам, только поудобнее разлегся, выжидая, когда истерика пройдет сама собой. Ну что тут обижаться, одна малая, другая старая, чего с них взять?
Наконец, вдоволь насмеявшись, мои девицы успокоились.
– Ладно, хватит! – заявила Кузьминична, вставая из-за стола. – Проголодались, поди? Ну так вначале перекусим, а уж потом вы мне всё подробно расскажете, тогда и покумекаем, как нам быть дальше. Уже то, что Даромир на свободе, дает нам вполне приличные шансы на успех.
Ну наконец-то хоть одна разумная мысль за сегодняшний день!
Спустя пять минут, на столе красовалась гора снеди. Видимо, нянька готовилась к встрече узников заранее и явно рассчитывала на возвращение не только меня, но и Антипа. Неужели она и впрямь была настолько уверена в своей воспитаннице? Хотя что я говорю, я и сам уверен в моей мелкой на все сто. Это только с виду она такая, а если припрет, то хошь вампира завалит, а хошь злой ведьме глаза выцарапает, она у меня вообще на все руки мастер. А уж после того, как я ей доверил ношение моего колдовского посоха, приобрела существенный вес в обществе.
Моя солнечная быстренько перекусила куском козьего сыра и краюхой хлеба и принялась рассказывать своей кормилице всё, что произошло с нами сегодня. А также и то, что она узнала от меня и Антипа. Я не был против такого разделения труда и с присущей мне основательностью приступил к ужину. Прямо передо мной на блюде лежала аппетитная жареная курица, запах от которой приятно щекотал нос. Вот, пожалуй, с нее и начнем. Я примерился к ножке, открыл рот и… И вдруг, к своему великому ужасу, понял, что не хочу ее есть. Я так и застыл над блюдом с открытым ртом.
Стоп, стоп, стоп! Что значит – не хочу? Это когда я отказывался от жареной курятины? Правильно, никогда! Разве только когда переедал свинины, но это явно не тот случай.
Немного успокоившись и восстановив дыхание, я справедливо рассудил, что уж ломоть свиного окорока мне точно придется по вкусу, благо он был выложен на блюдо также недалеко от моего носа. Я собрался с мыслями, взял волю в кулак и… И опять не захотел отведать кусок аппетитного, чудно пахнущего мяса.
Люди добрые, да что это за напасть-то со мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90