Но, уехав из Монреаля холостяком, я и вернусь туда холостяком!.. Ах, Монреаль! Монреаль!.. Как мы далеко от него, Бен!..
— Расстояние, отделяющее Доусон от Монреаля, — ответил Бен Раддль не без иронии, — совершенно равно расстоянию, отделяющему Монреаль от Доусона, Сумми.
— Я не сомневаюсь в этом, — возразил Сумми Ским, — но это не значит, что оно маленькое!
Оба кузена не хотели покидать Доусон, не заехав в госпиталь проститься с Эдитой Эджертон. Узнав об их посещении, она немедленно спустилась в приемную. В своем костюме сестры милосердия она была очаровательна. Смотря на ее серое платье и ослепительной белизны фартук с нагрудником, которые облегали ее правильными складками, на гладко причесанные волосы с прямым пробором, на белые холеные руки, трудно было признать в ней ту удивительную работницу, которую с таким чувством описал доктор Пилькокс.
— Ну что, — спросил ее Бен Раддль, — как вам нравятся ваши новые обязанности?
— Разве может не нравиться то дело, которым живешь? — просто ответила Эдита.
— Ну, ну!.. — воскликнул не совсем убежденный Бен Раддль. — Однако вы довольны. Это главное. Что касается доктора Пилькокса, то он вами не нахвалится.
— Доктор слишком добр, — ответила молодая сестра. — Со временем я надеюсь быть ему более полезной.
В это время в разговор вмешался Сумми.
— А что ваша кузина? Вы не имеете от нее вестей?
— Никаких, — ответила Эдита.
— Значит, — продолжал Сумми, — она действительно привела в исполнение свой план?
— Так ведь и было решено.
— Но на что она надеется? — воскликнул Сумми с внезапной и необъяснимой горячностью. — Что станет с ней, если она, как это можно наверное ждать, потерпит неудачу в своих предприятиях?
— Я всегда здесь, чтобы принять ее, — спокойно возразила Эдита. — В худшем случае на мой заработок мы проживем обе.
— Значит, — продолжал разгорячившийся Сумми, — вы решили обе обосноваться в Клондайке навсегда, пустить здесь корни?..
— Ни в коем случае, господин Ским, потому что, если Жанне улыбнется счастье, я воспользуюсь тогда ее работой.
— Великолепная комбинация! И вы тогда покинете Доусон?
— Почему же нет? Я люблю дело, которым существую, но в тот день, когда я смогу обойтись без него, я, конечно, стану искать себе другое, более мне приятное.
Все это было высказано твердо и с уверенностью, которая делала бессильным всякое возражение. Возразить что-нибудь против этого спокойного и разумного взгляда на жизнь было трудно, и Сумми Ским не возражал. Но если бы даже он и решился еще возразить что-нибудь, этому помешало бы появление доктора Пилькокса. Узнав о предстоящем отъезде обоих кузенов, доктор рассыпался в поздравлениях с интересным путешествием, которое они предпринимали, и, оседлав любимого конька, стал опять расхваливать красоты своего великолепного Клондайка.
— Вы еще приедете, — твердил доктор. — Если бы только вам удалось увидать его зимой!..
Сумми Ским откровенно надулся. О, он не любил Клондайка! Конечно, нет!
— Надеюсь, доктор, избавиться от этого счастья, — сказал Сумми, делая гримасу.
— Кто знает!
Этот ответ доктора Сумми не принял всерьез.
В пять часов утра 9 июня повозка ждала уже у подъезда Северного отеля. Провизия и небольшой материал для лагеря были на местах. Лошадь била копытами. Нелуто сидел на козлах.
— Все уложено, Нелуто?
— Все, сударь… если только случайно, быть может, мы не оставили чего-нибудь в отеле, — ответил индеец со своей обычной осторожностью.
Бен Раддль покорно вздохнул.
— Будем надеяться, что ничего не забыли, — сказал он, влезая в повозку.
— И особенно, что через два месяца мы вернемся в Монреаль, — прибавил Сумми свой обычный лейтмотив.
Расстояние от Доусона до границы равняется ста сорока шести километрам. Прииск N 129 подходит к ней, и, чтобы добраться до него, нужно было, таким образом, три дня, считая по двенадцать лье в сутки.
Нелуто распределил перегоны так, чтобы не утомлять чересчур лошадь: первый был назначен им от шести до одиннадцати часов утра, с остановкой на два часа, а второй — с часа до шести вечера, после чего следовала остановка на ночь. По этой неровной местности ехать ночью было трудно.
Каждый вечер путники должны были разбивать под деревьями палатку, если только Бен Раддль и его кузен не найдут по дороге комнаты на каком-нибудь постоялом дворе.
Первые два перегона путешественники сделали в благоприятных условиях. Погода стояла хорошая.
С востока дул небольшой ветер, и температура держалась на десяти градусах выше нуля. Почва поднималась небольшими холмами, из которых самые высокие не достигали трехсот метров; по их склонам, в полном весеннем цвету, обильно росли ветреницы, ранний шафран и можжевельник. В глубине оврагов густыми группами высились пихты, тополя, березы и ели.
Сумми Скиму сказали, что по дороге не будет недостатка в дичи и что эту часть Клондайка охотно посещают даже медведи. Поэтому Бен Раддль и он не преминули захватить с собой охотничьи ружья. Но воспользоваться ими не пришлось.
К тому же местность оказалась населенной. По пути встречались рабочие с горных приисков, из которых некоторые дают по тысяче франков в день на каждого рабочего.
После полудня повозка достигла форта Релайанс, очень оживленного в то время поселка. Основанный Гудзоновской компанией для добычи пушного зверя и для защиты от индейцев, форт этот, как и многие подобные же поселки, потерял свое прежнее значение. Со времени открытия золотых приисков военный пост этот превратился в простую станцию, где путешественники возобновляли запасы провизии.
В форте кузены встретили находившегося в инспекторской поездке майора Джеймса Уэлша, генерального комиссара территории Юкона.
Это был человек лет пятидесяти, суровый администратор, два года назад назначенный в округ. Канадский губернатор прислал его сюда в то время, когда прииски начали осаждаться тысячами эмигрантов, наплыву которых не видно было конца.
Задача его была трудная. Каждый день возникали тысячи затруднений при распределении участков, при вводе во владение или при поддержании порядка в этой местности, которую индейцы не позволяли занимать.
К этим постоянным заботам присоединялось теперь еще недоразумение из-за сто сорок первого меридиана, вызвавшее необходимость новых измерений. Именно последнее обстоятельство и требовало присутствия майора Джеймса Уэлша в этой части западного Клондайка.
— Кто поднял этот вопрос, господин Уэлш? — спросил Бен Раддль.
— Американцы, — ответил комиссар. — Они предполагают, что определение границы, сделанное еще в те времена, когда Аляска принадлежала России, было произведено недостаточно точно. По их мнению, граница, обозначенная сто сорок первым меридианом, должна быть отодвинута к западу, вследствие чего большая часть приисков, лежащих на левых притоках Юкона, перейдет в собственность Америки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Расстояние, отделяющее Доусон от Монреаля, — ответил Бен Раддль не без иронии, — совершенно равно расстоянию, отделяющему Монреаль от Доусона, Сумми.
— Я не сомневаюсь в этом, — возразил Сумми Ским, — но это не значит, что оно маленькое!
Оба кузена не хотели покидать Доусон, не заехав в госпиталь проститься с Эдитой Эджертон. Узнав об их посещении, она немедленно спустилась в приемную. В своем костюме сестры милосердия она была очаровательна. Смотря на ее серое платье и ослепительной белизны фартук с нагрудником, которые облегали ее правильными складками, на гладко причесанные волосы с прямым пробором, на белые холеные руки, трудно было признать в ней ту удивительную работницу, которую с таким чувством описал доктор Пилькокс.
— Ну что, — спросил ее Бен Раддль, — как вам нравятся ваши новые обязанности?
— Разве может не нравиться то дело, которым живешь? — просто ответила Эдита.
— Ну, ну!.. — воскликнул не совсем убежденный Бен Раддль. — Однако вы довольны. Это главное. Что касается доктора Пилькокса, то он вами не нахвалится.
— Доктор слишком добр, — ответила молодая сестра. — Со временем я надеюсь быть ему более полезной.
В это время в разговор вмешался Сумми.
— А что ваша кузина? Вы не имеете от нее вестей?
— Никаких, — ответила Эдита.
— Значит, — продолжал Сумми, — она действительно привела в исполнение свой план?
— Так ведь и было решено.
— Но на что она надеется? — воскликнул Сумми с внезапной и необъяснимой горячностью. — Что станет с ней, если она, как это можно наверное ждать, потерпит неудачу в своих предприятиях?
— Я всегда здесь, чтобы принять ее, — спокойно возразила Эдита. — В худшем случае на мой заработок мы проживем обе.
— Значит, — продолжал разгорячившийся Сумми, — вы решили обе обосноваться в Клондайке навсегда, пустить здесь корни?..
— Ни в коем случае, господин Ским, потому что, если Жанне улыбнется счастье, я воспользуюсь тогда ее работой.
— Великолепная комбинация! И вы тогда покинете Доусон?
— Почему же нет? Я люблю дело, которым существую, но в тот день, когда я смогу обойтись без него, я, конечно, стану искать себе другое, более мне приятное.
Все это было высказано твердо и с уверенностью, которая делала бессильным всякое возражение. Возразить что-нибудь против этого спокойного и разумного взгляда на жизнь было трудно, и Сумми Ским не возражал. Но если бы даже он и решился еще возразить что-нибудь, этому помешало бы появление доктора Пилькокса. Узнав о предстоящем отъезде обоих кузенов, доктор рассыпался в поздравлениях с интересным путешествием, которое они предпринимали, и, оседлав любимого конька, стал опять расхваливать красоты своего великолепного Клондайка.
— Вы еще приедете, — твердил доктор. — Если бы только вам удалось увидать его зимой!..
Сумми Ским откровенно надулся. О, он не любил Клондайка! Конечно, нет!
— Надеюсь, доктор, избавиться от этого счастья, — сказал Сумми, делая гримасу.
— Кто знает!
Этот ответ доктора Сумми не принял всерьез.
В пять часов утра 9 июня повозка ждала уже у подъезда Северного отеля. Провизия и небольшой материал для лагеря были на местах. Лошадь била копытами. Нелуто сидел на козлах.
— Все уложено, Нелуто?
— Все, сударь… если только случайно, быть может, мы не оставили чего-нибудь в отеле, — ответил индеец со своей обычной осторожностью.
Бен Раддль покорно вздохнул.
— Будем надеяться, что ничего не забыли, — сказал он, влезая в повозку.
— И особенно, что через два месяца мы вернемся в Монреаль, — прибавил Сумми свой обычный лейтмотив.
Расстояние от Доусона до границы равняется ста сорока шести километрам. Прииск N 129 подходит к ней, и, чтобы добраться до него, нужно было, таким образом, три дня, считая по двенадцать лье в сутки.
Нелуто распределил перегоны так, чтобы не утомлять чересчур лошадь: первый был назначен им от шести до одиннадцати часов утра, с остановкой на два часа, а второй — с часа до шести вечера, после чего следовала остановка на ночь. По этой неровной местности ехать ночью было трудно.
Каждый вечер путники должны были разбивать под деревьями палатку, если только Бен Раддль и его кузен не найдут по дороге комнаты на каком-нибудь постоялом дворе.
Первые два перегона путешественники сделали в благоприятных условиях. Погода стояла хорошая.
С востока дул небольшой ветер, и температура держалась на десяти градусах выше нуля. Почва поднималась небольшими холмами, из которых самые высокие не достигали трехсот метров; по их склонам, в полном весеннем цвету, обильно росли ветреницы, ранний шафран и можжевельник. В глубине оврагов густыми группами высились пихты, тополя, березы и ели.
Сумми Скиму сказали, что по дороге не будет недостатка в дичи и что эту часть Клондайка охотно посещают даже медведи. Поэтому Бен Раддль и он не преминули захватить с собой охотничьи ружья. Но воспользоваться ими не пришлось.
К тому же местность оказалась населенной. По пути встречались рабочие с горных приисков, из которых некоторые дают по тысяче франков в день на каждого рабочего.
После полудня повозка достигла форта Релайанс, очень оживленного в то время поселка. Основанный Гудзоновской компанией для добычи пушного зверя и для защиты от индейцев, форт этот, как и многие подобные же поселки, потерял свое прежнее значение. Со времени открытия золотых приисков военный пост этот превратился в простую станцию, где путешественники возобновляли запасы провизии.
В форте кузены встретили находившегося в инспекторской поездке майора Джеймса Уэлша, генерального комиссара территории Юкона.
Это был человек лет пятидесяти, суровый администратор, два года назад назначенный в округ. Канадский губернатор прислал его сюда в то время, когда прииски начали осаждаться тысячами эмигрантов, наплыву которых не видно было конца.
Задача его была трудная. Каждый день возникали тысячи затруднений при распределении участков, при вводе во владение или при поддержании порядка в этой местности, которую индейцы не позволяли занимать.
К этим постоянным заботам присоединялось теперь еще недоразумение из-за сто сорок первого меридиана, вызвавшее необходимость новых измерений. Именно последнее обстоятельство и требовало присутствия майора Джеймса Уэлша в этой части западного Клондайка.
— Кто поднял этот вопрос, господин Уэлш? — спросил Бен Раддль.
— Американцы, — ответил комиссар. — Они предполагают, что определение границы, сделанное еще в те времена, когда Аляска принадлежала России, было произведено недостаточно точно. По их мнению, граница, обозначенная сто сорок первым меридианом, должна быть отодвинута к западу, вследствие чего большая часть приисков, лежащих на левых притоках Юкона, перейдет в собственность Америки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92