Взяв перворожденного агнца. Чтоб
страх его, и боль, и кровь его отдать Отцу подобострастно. А я
же кровь земли принес, ее плоды, отведав сам, ему их предложил.
И бог взял Авеля агнца, как будто Авеля хотел, а мне мое
оставил. Я понял это как намек. А дальше было, как в бреду. Иду
я полем, рядом ворон. Летит, кричит, крылами бъет, и камень в
руку мне кидает. И вдруг я вижу - рядом тот, кто глупой
слепотой своей и помыслом тупым от плоти, и низким раболепством
мой страстный ум испепеляет. Ударил Авеля я камнем, что рухнул
он, и веткой горло поразил, как резал жертвам горло тот,
отправив душу богу. Но не дошла она к нему! Да и земля его не
принимала, выталкивая из чистого нутра! "Где брат твой Авель?"
спросит он. "Не знаю!" - в ярости отвечу. "Теперь с проклятьем
на челе скитаться будешь по земле". Мой рог на лбу - его
печать, чтоб знали все, кто как убъет меня, "тому отмстится
всемеро". Нет, не в порыве страсти, ярости я Авеля убил. Я
сделал шаг навстречу богу, чтоб он послал меня туда, где боль
его таится, - в ад. А Авель что ж? Потом с Адамовой душой его
душа попала в рай. Так я ушел на землю Нод, забрав любимую
свою. Построил город, вырастил детей, освоил множество ремесел,
работал кузнецом. И положил начало роду. Прожил семь сотен лет.
И пережил семь тяжких бед. Теперь печать моя на многих людях.
Им суждено семь наказаний пережить. Убил меня седьмой потомок
брата рода. В лесу рогатого за зверя принял. Его отец тотчас же
сына поразил. С тех пор убийцы членов рода моего по семь раз
рождаются с рогами под видом жертвенных животных. По семь раз
убийц своих им видеть. И невозможно это изменить.
Каин замолчал. Постоял недвижно, глядя в пол. Вдруг
вскинул косматую голову и громко спросил, обращаясь к судьям:
- Так в чем вина моя, провозглашенная людьми, помимо бога?
Когда я дал им пламенную жизнь! И дал им цель приблизиться к
Всевышнему Отцу, чем смысл вдохнул в пустые жизни! Когда я взял
безумный труд собой явить несовершенство мира и дал возможность
наказать меня, то есть порок его. И дал нимб проклинателям
меня. Я вывел нижнюю черту, откуда шаг ведет наверх. Любой,
ведущий к совершенству. Содрал я с них душевный тлен, лишил
извечного покоя. Но основной я цели не достиг. Подобострастие и
страх у них остались. Чтоб содержать извечные пороки. И червем
души проедать. Убить их - вот достойная задача. Убийство,
преступленье - это все порывы выбить стену, зловещий бастион,
между богом и противоборствующим с ним змеем, людей зовущих к
оцепенению в богатстве. Они - явленья той войны. Порыв маммону
породнить с душой. И будет так всегда, пока мы не найдем
нормальный путь. Что может статься - цель людей.
Все. Я закончил.
- Скажите, Каин, - спросил Философ, - это так? Что Вас,
убийцу, бог, наказав изгнаньем, взял все ж под свою защиту,
наложив свою печать?
- Вы правы, Ваша Честь.
- Значит Ваш поступок был отмечен, в общем-то, прощеньем?
Он богу был угоден?
- И нет, поскольку он изгнал меня в края чужие, и да,
пожалуй. По крайней мере, история людей вплела в себя
изложенный сюжет. Убийство стало обычным явлением и мир к нему
привык. И даже больше - требует или ждет таких же.
Забеспокоился Материалист.
- Где же здесь, господа, исток материального начала? Одна
религия!
- Садитесь, Каин. А на Ваш вопрос, Ученый друг, я так
отвечу.
Оно незримо присутствовало изначально. В страхе,
поразившем всех обитателей Эдема. В страхе за себя, за свое
благополучие. За личное блаженство и бессмертие. В страсти по
ласки от бога. В божественных запретах. Материя - границы,
страх, запрет, эмоции, эгоцентризм и сила. То есть бог уже
родил материальное начало. Пусть Каин совершил порочный
поступок, но поступок невероятный по своему значению. Он бросил
вызов этому началу в людях и этим побудил людей к защите его.
Он обозначил новую категорию - материю в ее проявлениях, как
противника не богу, но духу. Именно он указал путь совершенства
человека через противоборство двух начал. Для чего шагнул в
бездну бесстрашия, подчинив свое "Я" божественной задаче, и
раздвинул оба начала для борьбы. От него, а не от Сифа, брата
его, как говорят теологи, пошли философы и герои духа. Каин
перешагнул подобострастие, запрет и страх и поэтому был проклят
духовенством и материалистами.
Священник поинтересовался:
- Так что же Вы предлагаете? Поставить ему памятник? Пусть
и другие убивают, кого вздумают? Страх-то уже не в моде!
Я услышал, как в наступившей тишине хрустнули пальцы
Идиота, сжавшиеся в кулаки.
Философ тихо ответил.
- Бесстрашные люди не совершают подлых убийств, какие в
истории в неисчислимом количестве исходили от никчемных трусов.
Убийств от низости духа, пораженного страхом. Доктрина страха,
даже страха перед богом, не помешала кошмару крестовых походов,
кошмару межрелигиозных боен. И даже побуждала к ним.
- Ваша Честь, - вмешался Материалист, - но всем известно,
что страх - это естественная реакция защиты живого организма.
Без него все живое давно бы вымерло.
- А почему Вы допускаете, что вымирание произошло бы
обязательно? Что не сработали бы иные законы сохранения его? И
живое не пошло бы по пути следования логики всеобщего братства,
взаимной поддержки, как в едином организме? Как, например, в
муравьиной семье.
Потом, бесстрашие не предполагает абсолют. Оно
вырисовывает отношение духа к материальному инстинкту. Страх от
детства для людей не вечен. Когда жизнь на этом свете
предстанет частью общей жизни, страх потеряет свою опорную
базу.
Но я хотел бы обратить внимание Великого Синклита на
другой аспект поступка Каина. На расплывчатость контуров
понятий добра и зла, применимых к данному случаю. Уверяю вас,
что любая позиция тут будет спорной.
Я предлагаю далее проследить их становление через
диалектику взаимоотношений Материи и Духа.
ВЕЛИКИЙ СИНКЛИТ. АКТ ПЕРВЫЙ. Добро и зло.
- Позвольте мне, Ваша Честь, - попросил Убийца, -
диалектика по мне.
Клад сведений хранят мифы. Сокровищница человеческих
озарений. Доверие к их смысловой значимости питает сходство их,
рожденных и воспринятых разными народами.
Они составили образ их жизни и проложили им дальнейшие
пути.
Мифы во все времена или были религиями, или отражали суть
религий. В изменении религиозных мировоззрений следует
усматривать не переход от ложных к правильным убеждениям, а
логику трансформации человеческого духа. Через них дух сам
осознавал свою историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
страх его, и боль, и кровь его отдать Отцу подобострастно. А я
же кровь земли принес, ее плоды, отведав сам, ему их предложил.
И бог взял Авеля агнца, как будто Авеля хотел, а мне мое
оставил. Я понял это как намек. А дальше было, как в бреду. Иду
я полем, рядом ворон. Летит, кричит, крылами бъет, и камень в
руку мне кидает. И вдруг я вижу - рядом тот, кто глупой
слепотой своей и помыслом тупым от плоти, и низким раболепством
мой страстный ум испепеляет. Ударил Авеля я камнем, что рухнул
он, и веткой горло поразил, как резал жертвам горло тот,
отправив душу богу. Но не дошла она к нему! Да и земля его не
принимала, выталкивая из чистого нутра! "Где брат твой Авель?"
спросит он. "Не знаю!" - в ярости отвечу. "Теперь с проклятьем
на челе скитаться будешь по земле". Мой рог на лбу - его
печать, чтоб знали все, кто как убъет меня, "тому отмстится
всемеро". Нет, не в порыве страсти, ярости я Авеля убил. Я
сделал шаг навстречу богу, чтоб он послал меня туда, где боль
его таится, - в ад. А Авель что ж? Потом с Адамовой душой его
душа попала в рай. Так я ушел на землю Нод, забрав любимую
свою. Построил город, вырастил детей, освоил множество ремесел,
работал кузнецом. И положил начало роду. Прожил семь сотен лет.
И пережил семь тяжких бед. Теперь печать моя на многих людях.
Им суждено семь наказаний пережить. Убил меня седьмой потомок
брата рода. В лесу рогатого за зверя принял. Его отец тотчас же
сына поразил. С тех пор убийцы членов рода моего по семь раз
рождаются с рогами под видом жертвенных животных. По семь раз
убийц своих им видеть. И невозможно это изменить.
Каин замолчал. Постоял недвижно, глядя в пол. Вдруг
вскинул косматую голову и громко спросил, обращаясь к судьям:
- Так в чем вина моя, провозглашенная людьми, помимо бога?
Когда я дал им пламенную жизнь! И дал им цель приблизиться к
Всевышнему Отцу, чем смысл вдохнул в пустые жизни! Когда я взял
безумный труд собой явить несовершенство мира и дал возможность
наказать меня, то есть порок его. И дал нимб проклинателям
меня. Я вывел нижнюю черту, откуда шаг ведет наверх. Любой,
ведущий к совершенству. Содрал я с них душевный тлен, лишил
извечного покоя. Но основной я цели не достиг. Подобострастие и
страх у них остались. Чтоб содержать извечные пороки. И червем
души проедать. Убить их - вот достойная задача. Убийство,
преступленье - это все порывы выбить стену, зловещий бастион,
между богом и противоборствующим с ним змеем, людей зовущих к
оцепенению в богатстве. Они - явленья той войны. Порыв маммону
породнить с душой. И будет так всегда, пока мы не найдем
нормальный путь. Что может статься - цель людей.
Все. Я закончил.
- Скажите, Каин, - спросил Философ, - это так? Что Вас,
убийцу, бог, наказав изгнаньем, взял все ж под свою защиту,
наложив свою печать?
- Вы правы, Ваша Честь.
- Значит Ваш поступок был отмечен, в общем-то, прощеньем?
Он богу был угоден?
- И нет, поскольку он изгнал меня в края чужие, и да,
пожалуй. По крайней мере, история людей вплела в себя
изложенный сюжет. Убийство стало обычным явлением и мир к нему
привык. И даже больше - требует или ждет таких же.
Забеспокоился Материалист.
- Где же здесь, господа, исток материального начала? Одна
религия!
- Садитесь, Каин. А на Ваш вопрос, Ученый друг, я так
отвечу.
Оно незримо присутствовало изначально. В страхе,
поразившем всех обитателей Эдема. В страхе за себя, за свое
благополучие. За личное блаженство и бессмертие. В страсти по
ласки от бога. В божественных запретах. Материя - границы,
страх, запрет, эмоции, эгоцентризм и сила. То есть бог уже
родил материальное начало. Пусть Каин совершил порочный
поступок, но поступок невероятный по своему значению. Он бросил
вызов этому началу в людях и этим побудил людей к защите его.
Он обозначил новую категорию - материю в ее проявлениях, как
противника не богу, но духу. Именно он указал путь совершенства
человека через противоборство двух начал. Для чего шагнул в
бездну бесстрашия, подчинив свое "Я" божественной задаче, и
раздвинул оба начала для борьбы. От него, а не от Сифа, брата
его, как говорят теологи, пошли философы и герои духа. Каин
перешагнул подобострастие, запрет и страх и поэтому был проклят
духовенством и материалистами.
Священник поинтересовался:
- Так что же Вы предлагаете? Поставить ему памятник? Пусть
и другие убивают, кого вздумают? Страх-то уже не в моде!
Я услышал, как в наступившей тишине хрустнули пальцы
Идиота, сжавшиеся в кулаки.
Философ тихо ответил.
- Бесстрашные люди не совершают подлых убийств, какие в
истории в неисчислимом количестве исходили от никчемных трусов.
Убийств от низости духа, пораженного страхом. Доктрина страха,
даже страха перед богом, не помешала кошмару крестовых походов,
кошмару межрелигиозных боен. И даже побуждала к ним.
- Ваша Честь, - вмешался Материалист, - но всем известно,
что страх - это естественная реакция защиты живого организма.
Без него все живое давно бы вымерло.
- А почему Вы допускаете, что вымирание произошло бы
обязательно? Что не сработали бы иные законы сохранения его? И
живое не пошло бы по пути следования логики всеобщего братства,
взаимной поддержки, как в едином организме? Как, например, в
муравьиной семье.
Потом, бесстрашие не предполагает абсолют. Оно
вырисовывает отношение духа к материальному инстинкту. Страх от
детства для людей не вечен. Когда жизнь на этом свете
предстанет частью общей жизни, страх потеряет свою опорную
базу.
Но я хотел бы обратить внимание Великого Синклита на
другой аспект поступка Каина. На расплывчатость контуров
понятий добра и зла, применимых к данному случаю. Уверяю вас,
что любая позиция тут будет спорной.
Я предлагаю далее проследить их становление через
диалектику взаимоотношений Материи и Духа.
ВЕЛИКИЙ СИНКЛИТ. АКТ ПЕРВЫЙ. Добро и зло.
- Позвольте мне, Ваша Честь, - попросил Убийца, -
диалектика по мне.
Клад сведений хранят мифы. Сокровищница человеческих
озарений. Доверие к их смысловой значимости питает сходство их,
рожденных и воспринятых разными народами.
Они составили образ их жизни и проложили им дальнейшие
пути.
Мифы во все времена или были религиями, или отражали суть
религий. В изменении религиозных мировоззрений следует
усматривать не переход от ложных к правильным убеждениям, а
логику трансформации человеческого духа. Через них дух сам
осознавал свою историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45