- Да, нашли. В плановом ведении всеобщего хозяйства. С
некоторым ущемлением каждой из свобод, но с расширением их
круга. Плановое ведение стало центром экономической жизни.
- И Вы нашли способ замкнуть цель развития личности на
создание возможностей ее развития? То есть организовать
замкнутое кольцо?
- В принципе - да. Мы закрепили это в новой морали
человека. "Каждый работает на благо народа, народ на благо
каждого." "От каждого - по возможностям, каждому - по
потребностям." Конечно, потребностям для реализации таких
возможностей. В более доходчивой форме это звучало так "От
каждого - по возможностям, каждому - по труду."
- Мне понятно, что кольцо, организованное Вами, вращалось
желанием людей жить. Но что было положено в основу его
развития? В основу расширения свобод?
- Анализ плановыми органами всевозможных экономических
факторов. И развитие науки.
- Была ли у вас наука жизни человека? Развития вашего
общества? Наука его исходного предназначения и путей его
реализации? Ведь без такой науки Вы могли бы только
зацементировть такое кольцо, если не сжать его до предела. Ведь
суть экономики - в уплотнении ее самой, при которой коэффициент
полезного ее действия устремлен к единице. Человек же, хотя
принимает ее самодавлеющее свойство, подсознательно борется с
ним. Словно реализуя иную, неподвластную человеческому уму
программу. Было ли к Вас наука изучения природы человека? Его
природной программы?
- Нет. Потому что мы были убеждены, что пришли к конечному
пункту исторического пути человечества. Да, мы зацементировали
этот пункт. И видели в своем предназначении - распространение
нашего строя на все человечество. Нет, такой науки у нас не
было. И я об этом сожалею.
- Почему же Вы изгнали из вашего общества религию,
изначально предназначенной служить такой задаче?
- Мы ее не изгнали. Мы ее преобразовали в новую религию.
Религию коммунистического общества. Со своей символикой. И со
своими обрядами. Да, это получился неполноценный заменитель ее.
Но и та, что была прежде - не была исконно народной религией.
Она служила господам. Она была политическим рудиментом.
- Но и Ваша религия стала служить Вашей политической
олигархии, как и прежняя, не став народной.
- Да, все так. Я это видел. Но у меня уже не оставалось ни
времени, ни сил на проработку этого чрезвычайно важного
вопроса.
- Не могли бы Вы просветить меня в одном вопросе. Вы
объявили атеизм государственной идеологией. И смешали его с
материализмом. У которого есть свой безусловный бог: маммона.
Как Ваш материализм совместился с отрицанием капиталистических
фетишей? Или материализм раздвоился?
- Я полагал, что фетишизацию можно вынести за пределы
материалистического мировоззрения и проложить всемирную историю
по очищенным от нее законам материи.
- В чем Вас убедил истекший опыт?
- Что это был чистейший идеализм.
- Не в этом ли была бомба замедленного действия для вашего
государственного устройства? В непризнании бога, как
объективной категории. В отказе внимания к развитию духовной
составляющей бытия. Ведь маммона взорвал страну. А
идеологическая работа была насилием и бредом, бесславной
попыткой сопротивления естеству.
- Правы Вы, Ваша Честь, но я всего лишь человек. И не
верил, но надеялся на своих преемников.
- Вы сожалеете об утверждении атеизма?
- Нет. Я сожалею о неверном понимании его.
Философ посмотрел в мрачный зал.
- Попрошу преемника вождя пролетариата подойти к столу.
К столу подошел сутулый человек с усами и в сапогах.
- Представьтесь, пожалуйста.
- Вождь всех времен и всех народов. - с кавказским
акцентом назвался он.
Философ внимательно оглядел его.
- Я слышал о вас много противоречивого. Говорят, что Вы
страдали умопомешательством. Параноей. Бредом преследования,
ревностью. Это так? Как это совместилось с безусловным талантом
организатора?
- Вы ответите на свои вопросы сами, когда поймете
конкретную ситуацию и ее процессы.
- Расскажите, мы слушаем.
- Мне досталась страна с лоскутной экономикой, кольцо
только еще предстояло организовать, его не было, но уже стала
образовываться политическая олигархия. Политическому и
хозяйственному строительству мешали частнособственническая
мораль, княжеские замашки руководителей. Мешала интеллигенция,
оплот и носитель прежней церковной морали, видевшей в народе
хамов, а не конечную ценность. Я ночами изучал основной для
себя и страны вопрос - вопрос перекройки сознания. Да, быт
определяет сознание, но его пока не было. Что тогда? Какие
методы? Только беда могла переродить людей. Очистительная сила
горя. Террор. война, насилие и коллективный труд. Я принял на
себя роль мессии - спасителя человечества. Если богу был угоден
Иисус Христос, то теперь свой тяжкий крест я взвалил на себя,
зная, что мой путь - будет путем на Голгофу. Я уйду потом к
богу не организатором тупика, а организатором выхода из него. Я
должен вывести все человечество из его тупика. Я был
предопределен богом, верил в свое предназначение от него. Но
никогда и никому не говорил об этом. Только, умирая, я показал
рукой, куда я ухожу. В атеизме, кстати, я никогда не видел
отказ от бога. Я видел в нем отказ от порочных религий. Попытку
подняться над ними. Я был один. Совершенно один. Как был
совершенно один в своей избранности Иисус Христос. Я выжег все
поле вокруг себя, чтоб стать абсолютной идеей, богом для овец
своих. Сомнений в правильности обозначенного классиками пути у
меня не было. Я делал все правильно. И не просмотрел начало
войны. Я знал, что делал. Мне перед войной уже удалось создать
потенциал непобедимой страны. Основа его - в новой морали
людей. Нападение на такую страну было равносильно самоубийству.
Я даже не верил, что Адольф бросит свой народ на гибель. Но
побуждал его к ней, провоцировал ее. Ведя игру невероятной
сложности. Это было необходимо, потому что технический талант
немцев не давал нам шанса обогнать их. А их технический
потенциал так стремительно возрастал, что оставалось молить
бога о скорейшей развязке. Я испытывал удовлетворение, читая
депеши о предстоящем непадении. Пусть, хорошо, это и надо. Я
знал, что когда он нападет, то тем облегчит мне осуществление
моей давно задуманной задачи. В России он завязнет и на плечах
его я волной вкачусь в Европу. Уж лучше обороной измотать его
на своем поле, чем на его поле его бить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45