– На помощь! – пищала крыса. – На помощь!
У ног Билли крыса замерла, подняла на него глазки-бусинки и умоляюще задергала носом.
– Билли! Помоги Босху! И хозяину! С хозяином плохо!
Билли осторожно поднял крысу и пристроил ее в карман.
– Я попробую, – дрожащим голосом пообещал он и стал спускаться в холл.
Учитель живописи даже не шелохнулся. Таинственные камешки разлетелись по полу, пришлось между ними лавировать. Правда, свечение их уже гасло и они стали похожи на остывающие угли.
Похоже, мистер Краплак Билли даже не видел. Беловолосый мальчик робко подобрался поближе и подергал учителя за рукав.
– Мистер Краплак, возьмите свою крысу. – Билли протянул ему Босха.
– Что? – Мистер Краплак недоуменно уставился на Босха. – Это еще что?
– Ваша крыса, сэр.
– Но… у меня отродясь не было никакой крысы.
Босх потрясенно пискнул.
– Сэр, она правда ваша, – настаивал Билли. – Вы сами ее назвали Босхом.
Мистер Краплак пошевелился, но все равно был сам не свой: не взглянув больше на своего питомца, он развернулся и пошел к выходу из академии.
– Убери ее куда-нибудь! – крикнул он, не оборачиваясь. – Выбрось эту гадость в помойку!
Если бы крысы умели падать в обморок, Босх бы сейчас рухнул без чувств кверху лапками. Во всяком случае, бедняга обмяк и стал как тряпичный. Билли бережно сунул его себе под свитер и помчался обратно в спальню.
– Погас. Все. Конец, – неразборчиво пробормотала несчастная крыса, когда Билли выпустил ее на свою койку.
– Кто погас? Кому конец? – не понял мальчик. – Ты про мистера Краплака?
– Как мертвый, – вздохнул Босх. – В нем свет погас.
До Билли начало доходить, что имеет в виду крыса.
– В смысле, он лишился души? Своего настоящего «я»?
Босх в ответ только дернул кончиком носа и понурился.
Билли и сам чувствовал себя прескверно: после увиденного его била крупная дрожь. Белла оказалась вовсе не девочкой, а древней-предревней старухой! И мало того что старухой, умеющей менять обличье, так еще и злой колдуньей! Вон она какой ужас сотворила с мистером Краплаком! Похоже, она гипнотизерша, как Манфред Блур.
– Два дара сразу, – прошептал Билли себе под нос, растянулся на койке и закрыл глаза. Жаль, что нельзя поехать домой и с кем-нибудь поговорить по душам, потому что у него, Билли, и дома-то никакого нет. Мистер Иезекииль наобещал что-то насчет усыновления и новых добрых родителей, но выполнять свое обещание явно не спешил.
– Кухарке скажи, – тоненько посоветовал крысиный голосок.
Босх сидел на груди у Билли и смотрел ему в глаза.
– Скажи кухарке, – повторила крыса. – Она много чего знает.
Стоило Босху помянуть кухарку, как Билли вдруг ощутил, что страшно проголодался. Он мигом скатился с койки и, прихватив с собой крысу, выскользнул из спальни.
Дорога в кухню вела через холл, и, к удивлению Билли, здесь уже горел свет, а пылающие камешки исчезли. Трудно было поверить, что какой-нибудь час назад тут летали искры и шел магический поединок. Билли заторопился в сторону столовой и кухни, но благополучно миновать комнату старост ему не удалось. На пороге возник Манфред Блур.
– Ах вот ты где, Билли, – сказал он. – Почему это ты такой взъерошенный? Что-нибудь случилось?
Билли замешкался, сообразив, что видеть превращение куколки Беллы в старуху Иоланду ему никоим образом не полагалось.
– Н-н-ничего, М-м-манфред.
– И ты ничего не хочешь мне рассказать?
Билли, возможно, и не отказался бы поговорить о Белле и мистере Краплаке, но тогда бы пришлось непременно упомянуть Босха. А мальчику страстно хотелось оставить крысу себе.
– Ничего, – помотал белой головой Билли.
– Совсем-совсем? И никаких новостей про Чарли Бона ты мне тоже не припас?
Черные глаза Манфреда зловеще сверкнули. Все в академии знали, что этот нехороший блеск означает опасность гипнотических чар. Но Билли гипноз не брал. Маленький альбинос обнаружил эту странность, еще когда только поступил в академию, – он попался Манфреду под горячую руку, и тот попытался попробовать на малыше свои способности, но тщетно. Отчего так получилось (то есть не получилось), Билли не знал, но подозревал, что гипнозоустойчивости обязан своим необычным красным глазам.
– Никаких новостей, – повторил он. Манфред разочарованно скривил длинное кислое лицо, потом оживился:
– А что это у тебя под свитером такое бугрится?
– Перчатки, – нашелся Билли. – Руки мерзнут.
– Бр-р-р! – противным голосом передразнил его Манфред.
– У меня вообще-то сегодня день рождения, – отважился Билли.
– Ничем не могу помочь, – бросил Манфред. – Подарков ты от меня не дождешься. Впрочем, если подумаешь как следует и вспомнишь какие-нибудь новости, то, возможно, у меня и найдется для тебя шоколадка.
Шоколад Билли любил до беспамятства. И сегодня в самом деле был день его рождения. Нужно было просто рассказать Манфреду обо всем увиденном и… отдать крысу. Но что учинит Манфред с беднягой Босхом? Страшно подумать. Билли вздрогнул, потом сделал жалобное лицо и сказал:
– Честное слово, день был – жуткая скучища.
– Ты просто безнадежен, – ядовито ответил Манфред. – Сам-то понимаешь, какая ты бестолочь?
– Извини, Манфред. – И Билли поспешил прочь.
– Ах, простите-извините, но на ваш праздник мы не придем! – глумливо крикнул староста ему вслед.
– Еще издевается… – пробормотал Билли, унося ноги.
Коридор с портретами… три столовые – для музыкантов, для актеров и для художников… ступеньки вниз, коридор, еще коридор – под землю, в главную столовую.
Очутившись в подземном зале, Билли обнаружил, что кто-то все-таки не забыл о его дне рождения. На столе музыкального отделения красовался пирог с восемью горящими свечками, и на нем глазурью было выписано имя Билли.
От неожиданности мальчик ахнул и плюхнулся на скамью, зачарованно глядя на пирог. Осмелевший Босх высунулся из-под свитера и тоже ахнул:
– Ничего себе! Пирог! Свечки! – (Для любой уважающей себя крысы свечки ничуть не хуже пирога.)
Из темноты выплыла кухарка и дрожащим от наплыва чувств голосом запела:
– С днем рожденья тебя!
– Ой, спасибо огромное! – Билли благоговейно задул свечки, загадал желание и отрезал себе большой ломоть пирога.
– Угощайся, угощайся. О, да ты и гостя привел! – Кухарка заметила Босха. – Где ты его взял?
Билли поднял глаза на ее участливое раскрасневшееся лицо и, неожиданно для себя, выложил все: и про Душкин пострадавший хвост, и про окаменевшего мистера Краплака с его погасшими искрами, и про ужасную Беллу, которая оказалась не менее ужасной Иоландой.
Кухарка задумчиво вытерла лицо краешком белоснежного фартука и присела рядом с Билли. Вид у нее был встревоженный, но, казалось, рассказ не слишком ее удивил.
– Значит, это все-таки она, – пробормотала кухарка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68