«Может, папа играл эту пьесу?» Чарли слушал, слушал и незаметно для себя задремал. Ему приснилась та самая комната, о которой рассказывала бабушка Бон, – белая, со светлыми шторами на высоких окнах, пустая, если не считать рояля. А за роялем сидел отец, но лица его Чарли различить не мог. Он ведь даже не помнил, как выглядел папа, потому что бабушка Бон уничтожила или спрятала все фотографии своего единственного сына.
– Чарли! Просыпайся! – Габриэль дергал Чарли за рукав.
Чарли вздрогнул и открыл глаза. Сцена уже опустела, и публика теснилась в проходах между рядами, направляясь к выходу.
– Сколько ты проспал? – спросил Габриэль.
– Не знаю, – честно ответил Чарли. – Похоже, почти весь концерт. – Он с усилием поднялся со стула.
Из зала все трое вышли вместе, но Лизандру следовало идти в другую спальню.
– Тебе не лучше? Ты поправишься? – спросил он Габриэля на прощание.
– Выживу как-нибудь, – невесело усмехнулся тот.
– Мы попытаемся снять перчатку еще раз, – пообещал окончательно проснувшийся Чарли.
В спальне он рассказал о перчатке Фиделио, и вдвоем они совершили на нее новую атаку. Мальчики провозились минут пять, не меньше, и все без толку. Габриэль отправился в ванную и прибег к мылу и воде, но и это не помогло.
Габриэль вернулся расстроенный.
– Бедная ее хозяйка, – пробормотал он, устало опускаясь на край койки. – Должно быть, сломала себе все пальцы.
– А кто она была, ты знаешь?
– Она не была, она есть, – поправил Габриэль. – Она жива, более того, живет в академии. Я ее как-то видел. Это траурная дама из музыкальной башни. Раньше я думал, что она привидение, но, оказывается, ошибался. Просто она никому не нужна и совсем одинока.
К ним незаметно подкрался Билли Гриф и уставился на перчатку.
– Что это у тебя? – поинтересовался он у Габриэля.
– А как по-твоему, на что это похоже? – без особого тепла в голосе спросил Фиделио.
– На перчатку. А почему ты в одной перчатке, Габриэль?
– Снять не могу, вот почему, – вздохнул Муар.
Билли сосредоточенно свел белесые брови. Вопросов он больше не задавал, но вернулся к своей койке с видом глубокой задумчивости.
Последующие попытки снять перчатку также не увенчались успехом. От воды и мыла упрямая перчатка охватила руку как вторая кожа.
– Не тратьте силы, ребята, – посоветовал Габриэль. – Придется мне так с ней и спать. Может, за ночь она высохнет и наконец слезет. – Он широко зевнул. – Ох, я так устал, что готов заснуть где угодно и в чем угодно.
И точно, едва опустив голову на подушку, Габриэль забылся сном. Но ночью его мучили кошмары, он стонал от боли и ворочался с боку на бок.
Габриэль производил такой шум, что был единственным, кто спал: остальным, в том числе и Чарли, не удалось даже глаз сомкнуть. Дамиан Сморк швырнул в стонавшего во сне Габриэля подушкой, но тот не проснулся, только зарылся в одеяло и вздохнул.
Наутро, а также днем и вечером Чарли с Фиделио несколько раз подступались к перчатке, но она как будто приросла к руке Габриэля намертво. Сама рука безжизненно висела вдоль тела. Габриэль уже стал жаловаться на то, что не чувствует пальцев.
Мальчики не знали, что и делать. Разумеется, посвятить в это дело надзирательницу было невозможно. И вдруг Чарли осенило. Когда свет в спальне погас, он перевесился со своей койки к страдальцу Габриэлю и шепнул:
– Кажется, я знаю, кто тебе поможет.
– Кто?
– Один человек, который живет за кухней. Только надо подождать до полуночи.
– Хорошо, тогда разбуди меня.
– Договорились.
Чарли пообещал кухарке, что никому не откроет тайну убежища Генри. Но привести к ней еще одного мальчика, нуждавшегося в помощи, – это совсем другое дело, этим он секрета не выдаст. И к тому же тут дело неотложное, и на кухарку вся надежда.
Глава 8
НАЗАД ВОЗВРАТА НЕТ
В пять минут первого Билли Гриф тише мыши выскользнул из спальни. Но бодрствовавший Чарли это заметил и забеспокоился: надо успеть провести Габриэля к кухарке до возвращения Билли. Получится ли?
– Габриэль! – Он потряс спящего соседа за плечо. – Подъем! Нам пора!
Габриэль выбрался из постели и, с трудом орудуя одной рукой, завернулся в халат.
– Я готов, – шепнул он.
Чарли взял его за здоровую руку и вывел из спальни. Только в коридоре он отважился включить кухаркин фонарик. В его мягком свете длинный коридор, как и в прошлый раз, был отчетливо виден весь, до мельчайших подробностей.
– Ого, – восхитился Габриэль, – вот это да!
– Иди за мной и не отставай, – поторопил его Чарли.
Он двинулся вперед трусцой, стараясь производить как можно меньше шума. Габриэль старательно поспевал за ним, пошатываясь и шлепая тапками, которые были ему великоваты.
Когда они наконец добрались до буфета, служившего входом в потайное обиталище кухарки, Габриэль уже совсем изнемог. Пальцы под перчаткой сводило судорогой, и мальчик корчился от боли.
Чарли вовсе не хотел вламываться к кухарке без предупреждения, поэтому вежливо постучал в дверцу буфета.
За ней что-то зашуршало, потом в буфете приоткрылась осторожная щелка.
– Чтоб мне провалиться! – воскликнула кухарка, завидев Чарли. – Что ты тут делаешь?
– Извините, – робко начал Чарли, – но тут такое приключилось…
Габриэль за спиной у Чарли не сдержался и глухо застонал, баюкая больную руку.
Дверца тут же распахнулась. Кухарка, в алом пеньюаре, обозрела бледного Габриэля и у нее вырвалось:
– Мать честная! Это еще кто?
– Габриэль Муар, – объяснил Чарли, – у него вышел несчастный случай с перчаткой, и…
– Ай-ай-ай, – покачала головой кухарка. – Ну-ка заходите, быстренько.
Чарли бережно провел друга внутрь, и Габриэль в изумлении обвел глазами комнату кухарки.
– Как тут славно, – заметил он. Кухарка усадила его в кресло и осмотрела больную руку. Чарли тем временем поведал ей, как нашел перчатку и почему Габриэлю от нее так худо.
– Хм-хм… – пробормотала кухарка. – Так это же перчатка Дороти!
– Дороти? – переспросил Чарли.
– Так зовут траурную даму, – пояснил Габриэль. – Она обитает в музыкальной башне. Я ее видел. Ей сломало пальцы дверью.
– А-а, вот как вы ее прозвали, – протянула кухарка. – Траурная дама. Да будет вам известно, что эта траурная дама не кто иная, как миссис Блур.
– Что?! Мама Манфреда? – поразился Чарли. – А я-то думал, она… ну, умерла.
– Многие так полагают, но она, бедняжка, жива, если только это существование можно назвать жизнью, – вздохнула кухарка. – Когда Манфред сломал ей пальцы, она сдалась. Можно сказать, совсем в тень превратилась. Она иногда проскальзывает ко мне поболтать. Но она такое несчастное создание, тихое, печальное.
– Это точно, – согласился Габриэль. – У меня от этой перчатки такое ощущение – хоть вешайся.
– Ну, ну, прекрати подобные разговорчики!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Чарли! Просыпайся! – Габриэль дергал Чарли за рукав.
Чарли вздрогнул и открыл глаза. Сцена уже опустела, и публика теснилась в проходах между рядами, направляясь к выходу.
– Сколько ты проспал? – спросил Габриэль.
– Не знаю, – честно ответил Чарли. – Похоже, почти весь концерт. – Он с усилием поднялся со стула.
Из зала все трое вышли вместе, но Лизандру следовало идти в другую спальню.
– Тебе не лучше? Ты поправишься? – спросил он Габриэля на прощание.
– Выживу как-нибудь, – невесело усмехнулся тот.
– Мы попытаемся снять перчатку еще раз, – пообещал окончательно проснувшийся Чарли.
В спальне он рассказал о перчатке Фиделио, и вдвоем они совершили на нее новую атаку. Мальчики провозились минут пять, не меньше, и все без толку. Габриэль отправился в ванную и прибег к мылу и воде, но и это не помогло.
Габриэль вернулся расстроенный.
– Бедная ее хозяйка, – пробормотал он, устало опускаясь на край койки. – Должно быть, сломала себе все пальцы.
– А кто она была, ты знаешь?
– Она не была, она есть, – поправил Габриэль. – Она жива, более того, живет в академии. Я ее как-то видел. Это траурная дама из музыкальной башни. Раньше я думал, что она привидение, но, оказывается, ошибался. Просто она никому не нужна и совсем одинока.
К ним незаметно подкрался Билли Гриф и уставился на перчатку.
– Что это у тебя? – поинтересовался он у Габриэля.
– А как по-твоему, на что это похоже? – без особого тепла в голосе спросил Фиделио.
– На перчатку. А почему ты в одной перчатке, Габриэль?
– Снять не могу, вот почему, – вздохнул Муар.
Билли сосредоточенно свел белесые брови. Вопросов он больше не задавал, но вернулся к своей койке с видом глубокой задумчивости.
Последующие попытки снять перчатку также не увенчались успехом. От воды и мыла упрямая перчатка охватила руку как вторая кожа.
– Не тратьте силы, ребята, – посоветовал Габриэль. – Придется мне так с ней и спать. Может, за ночь она высохнет и наконец слезет. – Он широко зевнул. – Ох, я так устал, что готов заснуть где угодно и в чем угодно.
И точно, едва опустив голову на подушку, Габриэль забылся сном. Но ночью его мучили кошмары, он стонал от боли и ворочался с боку на бок.
Габриэль производил такой шум, что был единственным, кто спал: остальным, в том числе и Чарли, не удалось даже глаз сомкнуть. Дамиан Сморк швырнул в стонавшего во сне Габриэля подушкой, но тот не проснулся, только зарылся в одеяло и вздохнул.
Наутро, а также днем и вечером Чарли с Фиделио несколько раз подступались к перчатке, но она как будто приросла к руке Габриэля намертво. Сама рука безжизненно висела вдоль тела. Габриэль уже стал жаловаться на то, что не чувствует пальцев.
Мальчики не знали, что и делать. Разумеется, посвятить в это дело надзирательницу было невозможно. И вдруг Чарли осенило. Когда свет в спальне погас, он перевесился со своей койки к страдальцу Габриэлю и шепнул:
– Кажется, я знаю, кто тебе поможет.
– Кто?
– Один человек, который живет за кухней. Только надо подождать до полуночи.
– Хорошо, тогда разбуди меня.
– Договорились.
Чарли пообещал кухарке, что никому не откроет тайну убежища Генри. Но привести к ней еще одного мальчика, нуждавшегося в помощи, – это совсем другое дело, этим он секрета не выдаст. И к тому же тут дело неотложное, и на кухарку вся надежда.
Глава 8
НАЗАД ВОЗВРАТА НЕТ
В пять минут первого Билли Гриф тише мыши выскользнул из спальни. Но бодрствовавший Чарли это заметил и забеспокоился: надо успеть провести Габриэля к кухарке до возвращения Билли. Получится ли?
– Габриэль! – Он потряс спящего соседа за плечо. – Подъем! Нам пора!
Габриэль выбрался из постели и, с трудом орудуя одной рукой, завернулся в халат.
– Я готов, – шепнул он.
Чарли взял его за здоровую руку и вывел из спальни. Только в коридоре он отважился включить кухаркин фонарик. В его мягком свете длинный коридор, как и в прошлый раз, был отчетливо виден весь, до мельчайших подробностей.
– Ого, – восхитился Габриэль, – вот это да!
– Иди за мной и не отставай, – поторопил его Чарли.
Он двинулся вперед трусцой, стараясь производить как можно меньше шума. Габриэль старательно поспевал за ним, пошатываясь и шлепая тапками, которые были ему великоваты.
Когда они наконец добрались до буфета, служившего входом в потайное обиталище кухарки, Габриэль уже совсем изнемог. Пальцы под перчаткой сводило судорогой, и мальчик корчился от боли.
Чарли вовсе не хотел вламываться к кухарке без предупреждения, поэтому вежливо постучал в дверцу буфета.
За ней что-то зашуршало, потом в буфете приоткрылась осторожная щелка.
– Чтоб мне провалиться! – воскликнула кухарка, завидев Чарли. – Что ты тут делаешь?
– Извините, – робко начал Чарли, – но тут такое приключилось…
Габриэль за спиной у Чарли не сдержался и глухо застонал, баюкая больную руку.
Дверца тут же распахнулась. Кухарка, в алом пеньюаре, обозрела бледного Габриэля и у нее вырвалось:
– Мать честная! Это еще кто?
– Габриэль Муар, – объяснил Чарли, – у него вышел несчастный случай с перчаткой, и…
– Ай-ай-ай, – покачала головой кухарка. – Ну-ка заходите, быстренько.
Чарли бережно провел друга внутрь, и Габриэль в изумлении обвел глазами комнату кухарки.
– Как тут славно, – заметил он. Кухарка усадила его в кресло и осмотрела больную руку. Чарли тем временем поведал ей, как нашел перчатку и почему Габриэлю от нее так худо.
– Хм-хм… – пробормотала кухарка. – Так это же перчатка Дороти!
– Дороти? – переспросил Чарли.
– Так зовут траурную даму, – пояснил Габриэль. – Она обитает в музыкальной башне. Я ее видел. Ей сломало пальцы дверью.
– А-а, вот как вы ее прозвали, – протянула кухарка. – Траурная дама. Да будет вам известно, что эта траурная дама не кто иная, как миссис Блур.
– Что?! Мама Манфреда? – поразился Чарли. – А я-то думал, она… ну, умерла.
– Многие так полагают, но она, бедняжка, жива, если только это существование можно назвать жизнью, – вздохнула кухарка. – Когда Манфред сломал ей пальцы, она сдалась. Можно сказать, совсем в тень превратилась. Она иногда проскальзывает ко мне поболтать. Но она такое несчастное создание, тихое, печальное.
– Это точно, – согласился Габриэль. – У меня от этой перчатки такое ощущение – хоть вешайся.
– Ну, ну, прекрати подобные разговорчики!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61