Даже дверь в заднюю комнату, ту самую, где теперь жили подруги, выглядела как еще одна дверца шкафа. В другой стене напротив прилавка располагался «парадный» вход, ведущий в оживленный Рыбацкий переулок, и большое стеклянное окно, закрывающееся ставнями с железными жалюзи – от ночных воров. В этой-то комнате и решили разместить аптеку.
Два месяца, днями, когда Эйнар не был занят на службе, он и Мирра готовили настойки и препараты для своего предприятия. Иногда к ним присоединялась Бинош, когда в трактире, работающем до глубокой ночи, было затишье. Выяснилось, что скромные способности лесной жительницы в области растениеводства выглядят прямо-таки феноменальными для Сан-Аркана. В Ледо ее считали жалкой неудачницей за неумение в течение недели заставить растение плодоносить. Здесь, когда через дюжину дней цветы в горшках дали первые семена, Эйнар долго не мог оправиться от удивления.
– Разве ты не знал, что лесной народ может снимать десять урожаев в год? – в свою очередь удивилась Мирра.
Через семьдесят дней упорной работы, в первом месяце лета «Зеленая аптека» открыла двери посетителям. Эйнар не спешил увольняться со своего доходного места. Но вскоре аптека, где поначалу в основном работали женщины, стала приносить стабильный доход, не уступающий его жалованью в гильдии купцов, и он перебрался в дом на Рыбацком, чтобы все время отдавать составлению лекарств.
Так пролетели два счастливых года. Они были бедны событиями, как и всякое счастливое время. А потом, в середине теплой зимы, ветер, всегда дувший в это время года с суши на море, изменился. Он пригнал грозовые облака со стороны Игрисского архипелага, а вместе с ними большой трехмачтовый корабль под зловещими черно-красными парусами. На самой высокой мачте корабля красовалось знамя с изображением черного тигля, заключенного в черный же магический круг на красном фоне.
Мирра прижилась в городе. Об Акеле она не вспоминала (странно, но память о первой любви словно отшибло тем камнем). Однако она аккуратно обходила за несколько кварталов Рыночную площадь в Приморском районе города и соседствующую с ней «Твердыню Эйвингов». Воспоминания о Ледо ее тоже посещали редко. Возвращаться туда бывшей ленне совсем не хотелось. Стоило подумать об этом, как вспоминались маленькие слезящиеся глазки жреца. Она несколько раз порывалась послать письмо своей бабушке, но посольство из Ледо ни в эту, ни в прошлую зиму в город так и не прибыло. А другой оказии для письма все не случалось. За прошедшее время их маленькая аптека стала пользоваться популярностью, и главная заслуга в этом принадлежала Эйнару. Его лекарства были необычайно эффективны и славились даже в Верхнем городе. Мирра, которую все это время Эйнар понемногу знакомил с магическими трактатами, полагала, что и сам он вовсе не лишен колдовской силы и продолжает вкладывать ее в свои настойки. Но бывший ученик мага отрицал это полностью. Теперь лесная жительница уже умела контролировать свой дар и не пользовалась маной каждый раз, когда желала приобрести красивое платье или привлечь покупателя в аптеку. Научившись не прибегать к помощи энергий в повседневных делах, она избавилась от необъяснимых приступов уныния, которые так часто накатывали на нее прежде. Эйнар объяснил, что так бывает, когда человек попусту истощает магическую силу. Штудируя специальные книги, которые давал ей аптекарь, так как считал, что чтение дисциплинирует ум, Мирра пришла к выводу, что ее учитель мог бы стать выдающимся магом. Его взгляды на основные магические постулаты отличались от книжных новизной и смелостью. К примеру, аптекарь не считал необходимым пользоваться в колдовской практике стандартными заклинаниями, пытаясь заучить их или цитируя по книгам. Он утверждал, что каждый маг способен составить собственное заклинание на любой случай, даже не зная ни одного магического символа.
Мирра всецело доверяла мнению учителя, хотя проверить правильность его теорий ей не удавалось. Несмотря на постоянные лекции из области практической магии, наставник лишь дважды под своим присмотром разрешил ей провести мелкие магические манипуляции, когда хотел сварить волшебный обезболивающий бальзам. По его указанию ученица выполнила все необходимые действия и… потерпела фиаско. Инозрение девушке освоить тоже не удалось, хотя это умение считалось самым примитивным. И как ни пыталась неудачница, она не могла увидеть ни свою, ни чужую ману.
В день, когда в гавань вошел корабль под красно-черными парусами, Мирра как раз была на пристани – покупала у рыбаков морского конька, которого Эйнар использовал для приготовления лекарств. Чужеземный корабль, пришвартовавшийся в городском порту, по правде сказать, не показался ей зловещим, и сердце не сжалось от недоброго предчувствия. Напротив, судно выглядело одновременно изящным и величественным. Сделав покупки, она поспешила домой рассказать об увиденном. В аптеку вошла с черного хода (незачем отпугивать посетителей малоаппетитным видом морских тварей, из которых предстояло изготовить зелье). В их комнатке-спальне, разгороженной теперь ширмой на мужскую и женскую половины, было тихо и довольно темно – маленькое окошко почти не пропускало дневной свет. Поэтому Мирра не сразу заметила Эйнара, скорчившегося на своей кровати. Он лежал, подтянув к груди ноги, и прижимал руки к животу, словно прикрывая рану. Обычно спокойное лицо искажала гримаса боли.
– Что случилось?! – испугалась девушка. – Тебя ранили? Ты заболел? – Она бросила пакет с коньками на стол и присела на кровать рядом с аптекарем. Тот поднял на нее тяжелый взгляд.
– Защитный круг… – с трудом разжав прикушенные от боли губы, проговорил он.
Ученица поняла не сразу. Защитным кругом назывался магический знак, вычерчиваемый на земле или на двери, чтобы защититься от дурного колдовства и сглаза. В Сан-Аркане, где колдовство было запрещено, никто не рисовал на домах подобные знаки. Она непонимающе уставилась на Эйнара.
– Круг… – еще раз прохрипел он. Тогда девушка заметалась по комнате, освобождая место на полу и попутно соображая, чем бы вычертить знак. По науке защитный круг следовало рисовать углем из ритуального костра, на котором сожгли семена семи сакральных растений. Естественно, ничего подобного у них в доме не было, и Мирра выхватила из очага наполовину обуглившееся полешко и вопросительно взглянула на учителя, тот кивнул. Обугленным концом она обвела кровать толстой черной чертой, стараясь, чтобы линия получилась непрерывной и чтобы самой все время оставаться внутри круга. Замкнув круг, она повернулась к аптекарю. Тот лежал, все также скорчившись. Растерянная помощница потопталась на месте, не зная, нужно ли бежать, звать на помощь или не стоит перешагивать начерченную линию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Два месяца, днями, когда Эйнар не был занят на службе, он и Мирра готовили настойки и препараты для своего предприятия. Иногда к ним присоединялась Бинош, когда в трактире, работающем до глубокой ночи, было затишье. Выяснилось, что скромные способности лесной жительницы в области растениеводства выглядят прямо-таки феноменальными для Сан-Аркана. В Ледо ее считали жалкой неудачницей за неумение в течение недели заставить растение плодоносить. Здесь, когда через дюжину дней цветы в горшках дали первые семена, Эйнар долго не мог оправиться от удивления.
– Разве ты не знал, что лесной народ может снимать десять урожаев в год? – в свою очередь удивилась Мирра.
Через семьдесят дней упорной работы, в первом месяце лета «Зеленая аптека» открыла двери посетителям. Эйнар не спешил увольняться со своего доходного места. Но вскоре аптека, где поначалу в основном работали женщины, стала приносить стабильный доход, не уступающий его жалованью в гильдии купцов, и он перебрался в дом на Рыбацком, чтобы все время отдавать составлению лекарств.
Так пролетели два счастливых года. Они были бедны событиями, как и всякое счастливое время. А потом, в середине теплой зимы, ветер, всегда дувший в это время года с суши на море, изменился. Он пригнал грозовые облака со стороны Игрисского архипелага, а вместе с ними большой трехмачтовый корабль под зловещими черно-красными парусами. На самой высокой мачте корабля красовалось знамя с изображением черного тигля, заключенного в черный же магический круг на красном фоне.
Мирра прижилась в городе. Об Акеле она не вспоминала (странно, но память о первой любви словно отшибло тем камнем). Однако она аккуратно обходила за несколько кварталов Рыночную площадь в Приморском районе города и соседствующую с ней «Твердыню Эйвингов». Воспоминания о Ледо ее тоже посещали редко. Возвращаться туда бывшей ленне совсем не хотелось. Стоило подумать об этом, как вспоминались маленькие слезящиеся глазки жреца. Она несколько раз порывалась послать письмо своей бабушке, но посольство из Ледо ни в эту, ни в прошлую зиму в город так и не прибыло. А другой оказии для письма все не случалось. За прошедшее время их маленькая аптека стала пользоваться популярностью, и главная заслуга в этом принадлежала Эйнару. Его лекарства были необычайно эффективны и славились даже в Верхнем городе. Мирра, которую все это время Эйнар понемногу знакомил с магическими трактатами, полагала, что и сам он вовсе не лишен колдовской силы и продолжает вкладывать ее в свои настойки. Но бывший ученик мага отрицал это полностью. Теперь лесная жительница уже умела контролировать свой дар и не пользовалась маной каждый раз, когда желала приобрести красивое платье или привлечь покупателя в аптеку. Научившись не прибегать к помощи энергий в повседневных делах, она избавилась от необъяснимых приступов уныния, которые так часто накатывали на нее прежде. Эйнар объяснил, что так бывает, когда человек попусту истощает магическую силу. Штудируя специальные книги, которые давал ей аптекарь, так как считал, что чтение дисциплинирует ум, Мирра пришла к выводу, что ее учитель мог бы стать выдающимся магом. Его взгляды на основные магические постулаты отличались от книжных новизной и смелостью. К примеру, аптекарь не считал необходимым пользоваться в колдовской практике стандартными заклинаниями, пытаясь заучить их или цитируя по книгам. Он утверждал, что каждый маг способен составить собственное заклинание на любой случай, даже не зная ни одного магического символа.
Мирра всецело доверяла мнению учителя, хотя проверить правильность его теорий ей не удавалось. Несмотря на постоянные лекции из области практической магии, наставник лишь дважды под своим присмотром разрешил ей провести мелкие магические манипуляции, когда хотел сварить волшебный обезболивающий бальзам. По его указанию ученица выполнила все необходимые действия и… потерпела фиаско. Инозрение девушке освоить тоже не удалось, хотя это умение считалось самым примитивным. И как ни пыталась неудачница, она не могла увидеть ни свою, ни чужую ману.
В день, когда в гавань вошел корабль под красно-черными парусами, Мирра как раз была на пристани – покупала у рыбаков морского конька, которого Эйнар использовал для приготовления лекарств. Чужеземный корабль, пришвартовавшийся в городском порту, по правде сказать, не показался ей зловещим, и сердце не сжалось от недоброго предчувствия. Напротив, судно выглядело одновременно изящным и величественным. Сделав покупки, она поспешила домой рассказать об увиденном. В аптеку вошла с черного хода (незачем отпугивать посетителей малоаппетитным видом морских тварей, из которых предстояло изготовить зелье). В их комнатке-спальне, разгороженной теперь ширмой на мужскую и женскую половины, было тихо и довольно темно – маленькое окошко почти не пропускало дневной свет. Поэтому Мирра не сразу заметила Эйнара, скорчившегося на своей кровати. Он лежал, подтянув к груди ноги, и прижимал руки к животу, словно прикрывая рану. Обычно спокойное лицо искажала гримаса боли.
– Что случилось?! – испугалась девушка. – Тебя ранили? Ты заболел? – Она бросила пакет с коньками на стол и присела на кровать рядом с аптекарем. Тот поднял на нее тяжелый взгляд.
– Защитный круг… – с трудом разжав прикушенные от боли губы, проговорил он.
Ученица поняла не сразу. Защитным кругом назывался магический знак, вычерчиваемый на земле или на двери, чтобы защититься от дурного колдовства и сглаза. В Сан-Аркане, где колдовство было запрещено, никто не рисовал на домах подобные знаки. Она непонимающе уставилась на Эйнара.
– Круг… – еще раз прохрипел он. Тогда девушка заметалась по комнате, освобождая место на полу и попутно соображая, чем бы вычертить знак. По науке защитный круг следовало рисовать углем из ритуального костра, на котором сожгли семена семи сакральных растений. Естественно, ничего подобного у них в доме не было, и Мирра выхватила из очага наполовину обуглившееся полешко и вопросительно взглянула на учителя, тот кивнул. Обугленным концом она обвела кровать толстой черной чертой, стараясь, чтобы линия получилась непрерывной и чтобы самой все время оставаться внутри круга. Замкнув круг, она повернулась к аптекарю. Тот лежал, все также скорчившись. Растерянная помощница потопталась на месте, не зная, нужно ли бежать, звать на помощь или не стоит перешагивать начерченную линию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131