Иногда я возвращаюсь рано. Возможно, я заснул. Но кое-что я вспомнил примерно месяц назад, после того как нашли ту другую пару в начале года.
— Дебору Харви и Фреда Чини? — спросила я.
— Да, девочку, чья мать важная персона. Марино кивнул.
Мистер Джойс продолжал:
— Это убийство заставило меня вновь задуматься о тех, кого нашли здесь, и это засело у меня в голове. Если вы обратили внимание, когда проезжали, то перед домом висит почтовый ящик. Ну вот, я неважно себя чувствовал примерно за пару недель до того, как тогда, несколько лет назад, были убиты девочка и парень.
— Джим Фримэн и Бонни Смит, — сказал Марино.
— Я маялся простудой, всего ломало, тело болело так, словно с головы до ног ныли зубы. Дня два я, должно быть, пролежал в постели, не было сил сходить и забрать почту. В тот вечер, про который я рассказываю, я сварил себе суп и почувствовал себя лучше. Поэтому я пошел взять почту. Было, наверное, часов девять, может, десять вечера. Как раз когда я шел обратно к дому, я услыхал эту машину. Черную, как смола, и разглядел человека за рулем, пробиравшегося по дороге с погашенными фарами.
— В каком направлении ехала машина? — спросил Марино.
— В том.
Мистер Джойс указал на запад.
— Другими словами, он выезжал оттуда, из леса, в направлении шоссе. Может быть, это ничего не значит, но помню, что в тот момент это показалось мне странным. Во-первых, там ничего не было, кроме леса и полей. Я решил, что это молодежь, которая ездила выпивать, отдыхать или еще что-нибудь.
— Вы хорошо рассмотрели эту машину? — спросила я.
— Среднего размера, темного цвета. Черная, или темно-синяя, или, может быть, темно-красная.
— Новая или старая? — спросил Марино.
— Не знаю, новая ли, во всяком случае — не старая. Также не из этих, иностранных.
— Почему вы так решили? — спросил Марино.
— По звуку, — спокойно ответил мистер Джойс. — Эти иностранные машины работают не так, как американские. Двигатель гудит громче, пыхтят сильнее, не знаю, как описать, но могу отличить. Знаю, вы приехали на американской машине, может быть, на «форде» или на «чеви». Та машина, что проехала мимо с погашенными огнями, работала очень тихо, звук был мягкий. По виду она напоминала мне новую модель «альбатроса», но не могу утверждать. Может, это был «коугар».
— То есть спортивная, — сказал Марино.
— Зависит от того, как вы смотрите на это.. С моей точки зрения, «корветт» — спортивная машина, а «альбатрос» или «коугар» — так, причуда.
— Могли бы вы сказать, сколько человек сидело внутри этой машины? — поинтересовалась я.
Он отрицательно покачал головой.
— Нет. Не знаю. Было довольно темно, да я и не приглядывался.
Марино достал из кармана блокнот и стал листать его.
— Мистер Джойс, — сказал он, — Джим Фримэн и Бонни Смит пропали двадцать девятого июля, в субботу. Вы уверены, что видели машину накануне? Уверены, что не после?
— Так же уверен, как то, что я сижу перед вами. Я знаю потому, что заболел, я уже говорил. Начал заболевать на второй неделе июля. Я помню потому, что тринадцатого июля день рождения моей жены. В день ее рождения я всегда ходил на кладбище положить цветы на могилу. Сразу же после возвращения с кладбища стал странно себя чувствовать. На следующий день я свалился и не мог выбраться из кровати.
Он помолчал.
— Должно быть, пятнадцатого или шестнадцатого, когда я вышел из дома за почтой и увидел машину.
Марино вынул из кармана солнцезащитные очки, собираясь уезжать.
Мистер Джойс, человек, умудренный жизненным опытом, спросил:
— Вы полагаете, что есть что-то общее между этими убитыми парами и моей собакой?
— Мы пытаемся во многом разобраться. Будет лучше, если вы никому не расскажете о нашей беседе.
— Ни слова, нет, сэр.
— Буду весьма признателен.
— Заезжайте снова, когда сможете, — сказал он. — Приезжайте в июле, пойдут томаты. У меня есть сад, лучшие томаты в Вирджинии. Но не ждите лета, если соберетесь, приезжайте раньше. В любое время. Я всегда здесь.
Стоя на крыльце, он смотрел нам вслед. Пока мы двигались по грязной дороге к шоссе, Марино высказал свою точку зрения:
— Меня заинтересовала машина, которую он видел за две недели до убийства Бонни Смит и Джима Фримэна.
— Меня тоже.
— Что касается собаки, то тут у меня есть сомнения. Если бы собаку застрелили неделями, даже месяцами раньше исчезновения Джима и Бонни, то, полагаю, мы могли предположить, что движемся в нужном направлении. Но, черт подери, Проклятый был застрелен за добрых пять лет до того, как стали погибать пары.
«Зоны убийства», — подумала я. Может быть, мы действительно натолкнулись на нечто.
— Марино, тебе не кажется, что мы имеем дело с человеком, для которого выбор места преступления играет большую роль, чем выбор жертв?
Он посмотрел поверх меня, прислушиваясь.
— Этот индивидуум может потратить немало времени на поиск подходящего места, — продолжала я. — Когда он его находит, он начинает охоту, устраивает засаду около места, которое тщательно выбирает. Главную роль играет место и время года. Собака мистера Джойса была убита в середине августа. В самое жаркое время года, но не в охотничий сезон. Каждая из пар была убита по окончании охотничьего сезона. В каждом случае тела обнаруживали недели, месяцы спустя, в охотничий сезон. Находили охотники. Такова схема.
— Ты считаешь, что убийца выезжал на поиски места для убийства, когда на него напала собака, увязалась за ним и спутала ему планы? — Он посмотрел поверх меня и задумался.
— Я просто высказываю пришедшие в голову соображения.
— Не обижайся, но мне кажется, что это предположение можно сразу же выбросить в окно, если этот тип выслеживал пары годами, прежде чем перейти к делу.
— Думаю, этот индивидуум имеет очень богатое воображение.
— Может, тебе стоит приступить к работе над его портретом? Ты начинаешь походить на Бентона.
— А ты начинаешь вести себя так, словно списал Бентона со счетов.
— Нет. Просто сейчас я не в настроении иметь с ним дело.
— Он все еще твой партнер, Марино. Мы с тобой не единственные, на кого оказывается давление. Не будь излишне строг к нему.
— Определенно у тебя сегодня день бесплатных советов, — сказал он.
— Радовался бы, что они бесплатные, потому что тебе потребуются всевозможные советы.
— Как насчет обеда?
Время близилось к шести вечера.
— Сегодня у меня тренировка, — мрачно ответила я.
— Полагаю… Полагаю, именно этим ты и посоветуешь мне заняться.
Мысль о тренировках заставила нас обоих потянуться за сигаретами.
Несмотря на все мои старания ехать быстрее, чтобы добраться до Вествуда вовремя, я опоздала на урок по теннису. Одна из застежек на моих спортивных туфлях лопнула, рука неуверенно держала ракетку. Наверху работал мексиканский буфет, а это означало, что смотровая галерея была забита народом, который, уплетая фирменные «такос» и потягивая из бокалов «маргаритас», наблюдал за моим унижением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Дебору Харви и Фреда Чини? — спросила я.
— Да, девочку, чья мать важная персона. Марино кивнул.
Мистер Джойс продолжал:
— Это убийство заставило меня вновь задуматься о тех, кого нашли здесь, и это засело у меня в голове. Если вы обратили внимание, когда проезжали, то перед домом висит почтовый ящик. Ну вот, я неважно себя чувствовал примерно за пару недель до того, как тогда, несколько лет назад, были убиты девочка и парень.
— Джим Фримэн и Бонни Смит, — сказал Марино.
— Я маялся простудой, всего ломало, тело болело так, словно с головы до ног ныли зубы. Дня два я, должно быть, пролежал в постели, не было сил сходить и забрать почту. В тот вечер, про который я рассказываю, я сварил себе суп и почувствовал себя лучше. Поэтому я пошел взять почту. Было, наверное, часов девять, может, десять вечера. Как раз когда я шел обратно к дому, я услыхал эту машину. Черную, как смола, и разглядел человека за рулем, пробиравшегося по дороге с погашенными фарами.
— В каком направлении ехала машина? — спросил Марино.
— В том.
Мистер Джойс указал на запад.
— Другими словами, он выезжал оттуда, из леса, в направлении шоссе. Может быть, это ничего не значит, но помню, что в тот момент это показалось мне странным. Во-первых, там ничего не было, кроме леса и полей. Я решил, что это молодежь, которая ездила выпивать, отдыхать или еще что-нибудь.
— Вы хорошо рассмотрели эту машину? — спросила я.
— Среднего размера, темного цвета. Черная, или темно-синяя, или, может быть, темно-красная.
— Новая или старая? — спросил Марино.
— Не знаю, новая ли, во всяком случае — не старая. Также не из этих, иностранных.
— Почему вы так решили? — спросил Марино.
— По звуку, — спокойно ответил мистер Джойс. — Эти иностранные машины работают не так, как американские. Двигатель гудит громче, пыхтят сильнее, не знаю, как описать, но могу отличить. Знаю, вы приехали на американской машине, может быть, на «форде» или на «чеви». Та машина, что проехала мимо с погашенными огнями, работала очень тихо, звук был мягкий. По виду она напоминала мне новую модель «альбатроса», но не могу утверждать. Может, это был «коугар».
— То есть спортивная, — сказал Марино.
— Зависит от того, как вы смотрите на это.. С моей точки зрения, «корветт» — спортивная машина, а «альбатрос» или «коугар» — так, причуда.
— Могли бы вы сказать, сколько человек сидело внутри этой машины? — поинтересовалась я.
Он отрицательно покачал головой.
— Нет. Не знаю. Было довольно темно, да я и не приглядывался.
Марино достал из кармана блокнот и стал листать его.
— Мистер Джойс, — сказал он, — Джим Фримэн и Бонни Смит пропали двадцать девятого июля, в субботу. Вы уверены, что видели машину накануне? Уверены, что не после?
— Так же уверен, как то, что я сижу перед вами. Я знаю потому, что заболел, я уже говорил. Начал заболевать на второй неделе июля. Я помню потому, что тринадцатого июля день рождения моей жены. В день ее рождения я всегда ходил на кладбище положить цветы на могилу. Сразу же после возвращения с кладбища стал странно себя чувствовать. На следующий день я свалился и не мог выбраться из кровати.
Он помолчал.
— Должно быть, пятнадцатого или шестнадцатого, когда я вышел из дома за почтой и увидел машину.
Марино вынул из кармана солнцезащитные очки, собираясь уезжать.
Мистер Джойс, человек, умудренный жизненным опытом, спросил:
— Вы полагаете, что есть что-то общее между этими убитыми парами и моей собакой?
— Мы пытаемся во многом разобраться. Будет лучше, если вы никому не расскажете о нашей беседе.
— Ни слова, нет, сэр.
— Буду весьма признателен.
— Заезжайте снова, когда сможете, — сказал он. — Приезжайте в июле, пойдут томаты. У меня есть сад, лучшие томаты в Вирджинии. Но не ждите лета, если соберетесь, приезжайте раньше. В любое время. Я всегда здесь.
Стоя на крыльце, он смотрел нам вслед. Пока мы двигались по грязной дороге к шоссе, Марино высказал свою точку зрения:
— Меня заинтересовала машина, которую он видел за две недели до убийства Бонни Смит и Джима Фримэна.
— Меня тоже.
— Что касается собаки, то тут у меня есть сомнения. Если бы собаку застрелили неделями, даже месяцами раньше исчезновения Джима и Бонни, то, полагаю, мы могли предположить, что движемся в нужном направлении. Но, черт подери, Проклятый был застрелен за добрых пять лет до того, как стали погибать пары.
«Зоны убийства», — подумала я. Может быть, мы действительно натолкнулись на нечто.
— Марино, тебе не кажется, что мы имеем дело с человеком, для которого выбор места преступления играет большую роль, чем выбор жертв?
Он посмотрел поверх меня, прислушиваясь.
— Этот индивидуум может потратить немало времени на поиск подходящего места, — продолжала я. — Когда он его находит, он начинает охоту, устраивает засаду около места, которое тщательно выбирает. Главную роль играет место и время года. Собака мистера Джойса была убита в середине августа. В самое жаркое время года, но не в охотничий сезон. Каждая из пар была убита по окончании охотничьего сезона. В каждом случае тела обнаруживали недели, месяцы спустя, в охотничий сезон. Находили охотники. Такова схема.
— Ты считаешь, что убийца выезжал на поиски места для убийства, когда на него напала собака, увязалась за ним и спутала ему планы? — Он посмотрел поверх меня и задумался.
— Я просто высказываю пришедшие в голову соображения.
— Не обижайся, но мне кажется, что это предположение можно сразу же выбросить в окно, если этот тип выслеживал пары годами, прежде чем перейти к делу.
— Думаю, этот индивидуум имеет очень богатое воображение.
— Может, тебе стоит приступить к работе над его портретом? Ты начинаешь походить на Бентона.
— А ты начинаешь вести себя так, словно списал Бентона со счетов.
— Нет. Просто сейчас я не в настроении иметь с ним дело.
— Он все еще твой партнер, Марино. Мы с тобой не единственные, на кого оказывается давление. Не будь излишне строг к нему.
— Определенно у тебя сегодня день бесплатных советов, — сказал он.
— Радовался бы, что они бесплатные, потому что тебе потребуются всевозможные советы.
— Как насчет обеда?
Время близилось к шести вечера.
— Сегодня у меня тренировка, — мрачно ответила я.
— Полагаю… Полагаю, именно этим ты и посоветуешь мне заняться.
Мысль о тренировках заставила нас обоих потянуться за сигаретами.
Несмотря на все мои старания ехать быстрее, чтобы добраться до Вествуда вовремя, я опоздала на урок по теннису. Одна из застежек на моих спортивных туфлях лопнула, рука неуверенно держала ракетку. Наверху работал мексиканский буфет, а это означало, что смотровая галерея была забита народом, который, уплетая фирменные «такос» и потягивая из бокалов «маргаритас», наблюдал за моим унижением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95