Судя по отпечаткам, у орудия было два острых конца, один немного уже другого, в центре отпечатался след от перемычки, возможно, это какой-то инструмент с двумя колющими концами разной длины и ширины.
— Чертовски странно, — произносит доктор Ланье, изучая тело в увеличительное стекло. — Ни разу не видел подобного ножа. А вы? — он смотрит на Скарпетту.
— Нет.
Раны нанесены под разным углом, некоторые из них V— или Y-образные, смотря в каком положении наносили удар. Некоторые травмы представляют собой открытые раны, другие — глубокие порезы, в зависимости от того, было ли орудие воткнуто в мягкие ткани, или рассекло их.
Скарпетта аккуратно разделяет края раны руками в медицинских перчатках. Ее снова удивляет нетронутая полоса ткани между двумя острыми концами орудия. Что это могло быть, спрашивает она себя, изучая раны в увеличительное стекло. Скарпетта осторожно поправляет на женщине рубашку, пытаясь понять, как она была надета, когда наносили раны. На рубашке не хватает трех пуговиц, которые валяются в стороне.
Еще две пуговицы почти оторвались и болтаются на нитках.
Скарпетта поправляет рубашку так, как она могла бы быть надета, если бы женщина стояла. Конечно, в таком положении дырки на рубашке не совпадают с ранами, на одежде отверстий больше. Скарпетта насчитывает тридцать восемь дырок и двадцать две раны. Это слишком много, обычно такая жестокость характерна для убийств на сексуальной почве, но также, если убийца и жертва знакомы.
— Есть что-нибудь? — спрашивает доктор Ланье.
Скарпетта все еще пытается соотнести отверстия на пижаме с ранами, кажется, у нее что-то получается.
— Видимо ее рубашка была задрана, когда убийца наносил удары, видите? — она поднимает рубашку, которая от крови почти потеряла голубой цвет. — Некоторые отверстия проходят через несколько слоев сложенной ткани. Поэтому на рубашке больше дырок.
— Значит, он поднял рубашку до того, как начал колоть, или во время? И только потом порвал ее?
— Не уверена, — отвечает Скарпетта. Всегда очень трудно сказать наверняка, как все было, это потребует несколько часов кропотливой спокойной работы в морге, при хорошем освещении. — Давайте повернем ее немного, чтобы посмотреть спину.
Они с доктором Ланье приподнимают тело под левую руку и немного поворачивают его в сторону, из ран с новой силой начинает идти кровь. На спине обнаруживается еще около шести колотых ран и глубокий длинный порез около шеи.
— Он бежал за ней, замахивался сзади. По крайней мере, хоть раз ей удалось вырваться, — подытоживает Эрик. Они с Ник как раз вернулись в комнату с несколькими лампами.
— Возможно, — только говорит Скарпетта.
— Размазанный след на двери означает, что ее толкнули. Может, он толкнул ее, ударил ножом, а потом ей удалось убежать сюда, — предполагает Ник.
— Возможно, — повторяет Скарпетта. Они с доктором Ланье осторожно опускают тело на пол. — Сейчас могу сказать лишь одно — пижамная рубашка была задрана, когда убийца наносил ножевые ранения.
— Это означает убийство на сексуальной почве, — говорит Эрик.
— Это и есть убийство на сексуальной почве повышенной жестокости, — отвечает Скарпетта. — Даже если ее не насиловали.
— Это необязательно, — Доктор Ланье наклоняется ближе к телу, щипцами собирая улики. — Фрагменты ткани, — произносит он вслух. — Возможно, от пижамы. Несмотря на расхожее мнение, насилие не всегда имеет место. Некоторые из этих ублюдков импотенты, другие предпочитают мастурбировать.
— Она была твоей соседкой, — обращается Скарпетта к Ник. — Ты уверена, что это именно Ребекка, а не та, другая женщина на фотографиях? Они очень похожи.
— Это Ребекка. Та женщина ее сестра.
— Сестра живет с ней? — спрашивает доктор Ланье.
— Нет. Ребекка жила одна.
— Пока мы не провели экспертизу ее зубов, нам ничего не остается, как полагаться на визуальное опознание, — доктор Ланье наблюдет, как Эрик делает снимки, положив перед фотоаппаратом линейку.
Ник угрюмо смотрит на потускневшие глаза женщины, на ее разбитое в кровь лицо.
— Мы не были друзьями, — говорит она. — Никогда не общались, но я видела, как она работала в саду, гуляла с собакой...
— С какой собакой? — Скарпетта быстро поднимает голову.
— У нее желтый Лабрадор, совсем щенок, может, восемь месяцев, не знаю. Ей подарили его на Рождество, наверное, друг.
— Скажите детективу Кларку, чтобы полиция искала собаку, — говорит Ланье. — А еще передайте, пусть задействуют всех, кого могут, чтобы сюда не проник ни один посторонний. Мы еще побудем здесь некоторое время.
Доктор Ланье протягивает Скарпетте упаковку ватных палочек и маленькую бутылочку стерильной воды. Скарпетта открывает крышку и, смочив палочку, берет мазок с груди жертвы для проверки на наличие слюны, ватный наконечник сразу становится красным. Образцы из влагалища и прямой кишки могут подождать, пока тело не окажется в морге. Она начинает собирать улики.
— Я буду на улице, — говорит Ник.
— Нам нужно больше света, — голос доктора Ланье, как всегда, становится громче к концу фразы.
— Я могу принести сюда все лампы, которые есть в доме, — отвечает Эрик.
— Да, это могло бы помочь. Только сфотографируй сначала все, как есть, а то какой-нибудь чертов министр скажет, что это убийца принес в комнату лампы.
— Много волос, думаю, собачьих, наверное, от ее собаки... — Скарпетта осторожно помещает улики в прозрачный пакет. — Кто у нее? Желтый Лабрадор?
Ник уже ушла, Скарпетта и Ланье остались одни в комнате.
— Да, она сказала, желтый Лабрадор, — отвечает он.
— Собаку нужно найти по многим причинам. В том числе, чтобы удостовериться, что с бедняжкой все в порядке, — говорит Скарпетта. — Еще нужно сравнить образцы волос. Не могу сказать точно, но теперь мне кажется, что здесь полно собачьих волос.
— Да. Смотрите, — Доктор Ланье показывает на грудь жертвы, где особенно много волос, прилипших к крови. — Чаще всего собачью шерсть можно найти на руках или в волосах, если они попали на тело жертвы с ковра или с пола, но на груди?
Скарпетта хранит молчание. Она подбирает щипцами очередной волос и встряхивает пакет, в котором лежат уже около двадцати волосков, взятых с живота жертвы.
На улице кто-то начинает громко свистеть.
— Бэзил, ко мне! Бэзил, где ты, малыш? — раздаются голоса.
Слышно, как открывается и захлопывается дверь, кто-то торопливо идет по гостиной, направляясь к столовой. Затем раздаются голоса полицейских.
— Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! — кричит женщина.
— Мадам, вы можете показать себя на этих фотографиях?
Скарпетта узнает голос детектива Кларка. Он старается говорить громко и не слишком скорбно. Чем громче кричит женщина, тем больше повышает голос детектив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Чертовски странно, — произносит доктор Ланье, изучая тело в увеличительное стекло. — Ни разу не видел подобного ножа. А вы? — он смотрит на Скарпетту.
— Нет.
Раны нанесены под разным углом, некоторые из них V— или Y-образные, смотря в каком положении наносили удар. Некоторые травмы представляют собой открытые раны, другие — глубокие порезы, в зависимости от того, было ли орудие воткнуто в мягкие ткани, или рассекло их.
Скарпетта аккуратно разделяет края раны руками в медицинских перчатках. Ее снова удивляет нетронутая полоса ткани между двумя острыми концами орудия. Что это могло быть, спрашивает она себя, изучая раны в увеличительное стекло. Скарпетта осторожно поправляет на женщине рубашку, пытаясь понять, как она была надета, когда наносили раны. На рубашке не хватает трех пуговиц, которые валяются в стороне.
Еще две пуговицы почти оторвались и болтаются на нитках.
Скарпетта поправляет рубашку так, как она могла бы быть надета, если бы женщина стояла. Конечно, в таком положении дырки на рубашке не совпадают с ранами, на одежде отверстий больше. Скарпетта насчитывает тридцать восемь дырок и двадцать две раны. Это слишком много, обычно такая жестокость характерна для убийств на сексуальной почве, но также, если убийца и жертва знакомы.
— Есть что-нибудь? — спрашивает доктор Ланье.
Скарпетта все еще пытается соотнести отверстия на пижаме с ранами, кажется, у нее что-то получается.
— Видимо ее рубашка была задрана, когда убийца наносил удары, видите? — она поднимает рубашку, которая от крови почти потеряла голубой цвет. — Некоторые отверстия проходят через несколько слоев сложенной ткани. Поэтому на рубашке больше дырок.
— Значит, он поднял рубашку до того, как начал колоть, или во время? И только потом порвал ее?
— Не уверена, — отвечает Скарпетта. Всегда очень трудно сказать наверняка, как все было, это потребует несколько часов кропотливой спокойной работы в морге, при хорошем освещении. — Давайте повернем ее немного, чтобы посмотреть спину.
Они с доктором Ланье приподнимают тело под левую руку и немного поворачивают его в сторону, из ран с новой силой начинает идти кровь. На спине обнаруживается еще около шести колотых ран и глубокий длинный порез около шеи.
— Он бежал за ней, замахивался сзади. По крайней мере, хоть раз ей удалось вырваться, — подытоживает Эрик. Они с Ник как раз вернулись в комнату с несколькими лампами.
— Возможно, — только говорит Скарпетта.
— Размазанный след на двери означает, что ее толкнули. Может, он толкнул ее, ударил ножом, а потом ей удалось убежать сюда, — предполагает Ник.
— Возможно, — повторяет Скарпетта. Они с доктором Ланье осторожно опускают тело на пол. — Сейчас могу сказать лишь одно — пижамная рубашка была задрана, когда убийца наносил ножевые ранения.
— Это означает убийство на сексуальной почве, — говорит Эрик.
— Это и есть убийство на сексуальной почве повышенной жестокости, — отвечает Скарпетта. — Даже если ее не насиловали.
— Это необязательно, — Доктор Ланье наклоняется ближе к телу, щипцами собирая улики. — Фрагменты ткани, — произносит он вслух. — Возможно, от пижамы. Несмотря на расхожее мнение, насилие не всегда имеет место. Некоторые из этих ублюдков импотенты, другие предпочитают мастурбировать.
— Она была твоей соседкой, — обращается Скарпетта к Ник. — Ты уверена, что это именно Ребекка, а не та, другая женщина на фотографиях? Они очень похожи.
— Это Ребекка. Та женщина ее сестра.
— Сестра живет с ней? — спрашивает доктор Ланье.
— Нет. Ребекка жила одна.
— Пока мы не провели экспертизу ее зубов, нам ничего не остается, как полагаться на визуальное опознание, — доктор Ланье наблюдет, как Эрик делает снимки, положив перед фотоаппаратом линейку.
Ник угрюмо смотрит на потускневшие глаза женщины, на ее разбитое в кровь лицо.
— Мы не были друзьями, — говорит она. — Никогда не общались, но я видела, как она работала в саду, гуляла с собакой...
— С какой собакой? — Скарпетта быстро поднимает голову.
— У нее желтый Лабрадор, совсем щенок, может, восемь месяцев, не знаю. Ей подарили его на Рождество, наверное, друг.
— Скажите детективу Кларку, чтобы полиция искала собаку, — говорит Ланье. — А еще передайте, пусть задействуют всех, кого могут, чтобы сюда не проник ни один посторонний. Мы еще побудем здесь некоторое время.
Доктор Ланье протягивает Скарпетте упаковку ватных палочек и маленькую бутылочку стерильной воды. Скарпетта открывает крышку и, смочив палочку, берет мазок с груди жертвы для проверки на наличие слюны, ватный наконечник сразу становится красным. Образцы из влагалища и прямой кишки могут подождать, пока тело не окажется в морге. Она начинает собирать улики.
— Я буду на улице, — говорит Ник.
— Нам нужно больше света, — голос доктора Ланье, как всегда, становится громче к концу фразы.
— Я могу принести сюда все лампы, которые есть в доме, — отвечает Эрик.
— Да, это могло бы помочь. Только сфотографируй сначала все, как есть, а то какой-нибудь чертов министр скажет, что это убийца принес в комнату лампы.
— Много волос, думаю, собачьих, наверное, от ее собаки... — Скарпетта осторожно помещает улики в прозрачный пакет. — Кто у нее? Желтый Лабрадор?
Ник уже ушла, Скарпетта и Ланье остались одни в комнате.
— Да, она сказала, желтый Лабрадор, — отвечает он.
— Собаку нужно найти по многим причинам. В том числе, чтобы удостовериться, что с бедняжкой все в порядке, — говорит Скарпетта. — Еще нужно сравнить образцы волос. Не могу сказать точно, но теперь мне кажется, что здесь полно собачьих волос.
— Да. Смотрите, — Доктор Ланье показывает на грудь жертвы, где особенно много волос, прилипших к крови. — Чаще всего собачью шерсть можно найти на руках или в волосах, если они попали на тело жертвы с ковра или с пола, но на груди?
Скарпетта хранит молчание. Она подбирает щипцами очередной волос и встряхивает пакет, в котором лежат уже около двадцати волосков, взятых с живота жертвы.
На улице кто-то начинает громко свистеть.
— Бэзил, ко мне! Бэзил, где ты, малыш? — раздаются голоса.
Слышно, как открывается и захлопывается дверь, кто-то торопливо идет по гостиной, направляясь к столовой. Затем раздаются голоса полицейских.
— Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! — кричит женщина.
— Мадам, вы можете показать себя на этих фотографиях?
Скарпетта узнает голос детектива Кларка. Он старается говорить громко и не слишком скорбно. Чем громче кричит женщина, тем больше повышает голос детектив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95