— Должно быть, что-то важное, — пробормотала я и, повернувшись, открыла ящик со слайдами, сняла пластиковую крышку с микроскопа и включила лампу.
— Вы вовсе не обязаны бросать все ради нее, — заметила вечно старающаяся защитить меня Роуз. — Она же не договаривалась о встрече и даже не спросила, есть ли у вас время, чтобы ее принять.
Я установила слайд и, прильнув к окуляру, уставилась на срез поджелудочной железы, представленный розовыми съежившимися клетками.
— Токсемии не обнаружено, — сказала я, вставляя другой слайд. — Чисто, если не считать ацетона. Побочный продукт неадекватного метаболизма глюкозы. И почки показывают гиперосмолярную вакуолизацию проксимальных спиралевидных трубчатых подкладочных клеток. То есть они не розовые кубические, а бесцветные и увеличенные.
— Опять Сонни Куин, — недовольно проворчала Роуз.
— Плюс к этому мы имеем историю болезни, в которой отмечены дыхание с фруктовым запахом, потеря веса, жажда и частое мочеиспускание. Ничего такого, с чем не справился бы инсулин. А вот в молитвы я не верю, что бы там семья ни говорила репортерам.
Сонни Куину было одиннадцать лет, и его родители были приверженцами Христианской науки. Мальчик умер восемь недель назад, и, хотя у меня не было никаких сомнений в отношении причины смерти, я воздерживалась от каких-либо заключений до получения результатов лабораторных анализов. Говоря коротко, Сонни умер потому, что не получил должной медицинской помощи. Его родители яростно протестовали против вскрытия. Они даже выступили по телевидению и обвинили меня в религиозном преследовании и надругательстве над телом их ребенка.
Роуз хорошо знала о моем отношении к этим людям.
— Хотите позвонить им?
— Не хочу связываться. Впрочем, да.
Она порылась в папке и написала на листке номер телефона.
— Удачи.
Роуз повернулась и исчезла за дверью.
Как ни тяжело было на сердце, я все же набрала номер.
— Миссис Куин?
— Да.
— Доктор Скарпетта. У меня есть результаты по Сонни и...
— Вам мало? Мало тех неприятностей, которые вы нам причинили?
— Я лишь подумала, что вам захочется узнать, почему умер ваш сын...
— Это не ваше дело, — зло бросила она.
Я услышала, как кто-то забирает у нее трубку. Сердце у меня уже стучало.
— Это мистер Куин, — произнес мужской голос.
Мистер Куин защищался от мира щитом религии, результатом чего и стала смерть его сына.
— Смерть Сонни наступила в результате острой пневмонии, ставшей следствием острого диабетического кетоацидоза, вызванного острым диабетическим меллитом. Примите мои соболезнования, мистер Куин.
— Это все ошибка. Диагноз неверен.
— Ошибки быть не может. И диагноз верен, мистер Куин, — ответила я, изо всех сил сдерживая нарастающую злость. — Могу лишь посоветовать следующее: если у других ваших детей проявятся симптомы, подобные тем, что наблюдались у Сонни, незамедлительно обратитесь за медицинской помощью. Тогда вам не придется проходить через испытания...
— Я не нуждаюсь в указаниях какого-то патологоанатома относительно того, как мне воспитывать собственных детей, — холодно сказал он. — Увидимся в суде.
Это уж точно, подумала я, зная, что прокурор предъявит ему и его жене обвинение в насилии над ребенком и преступном небрежении.
— И не звоните нам больше.
Мистер Куин повесил трубку.
На душе стало тяжело. Я положила трубку и, подняв голову, увидела стоящую в дверях Тьюн Макговерн. Судя по выражению ее лица, она все слышала.
— Проходите, — сказала я.
— А мне-то всегда казалось, что это у меня неблагодарная работа. — Она выдвинула стул и уселась напротив. — Знаю, вам, наверное, постоянно приходится заниматься этим, но я впервые поняла, как нелегки такие разговоры. Да, я тоже часто разговариваю с членами семьи, но, слава Богу, мне не нужно сообщать людям, что именно произошло с трахеями и легкими их родных и близких.
— Это самое тяжелое, — ответила я, чувствуя себя так, словно под сердцем повисла гиря.
— Вы выступаете в роли того самого гонца, который приносит дурные вести.
— Не всегда, — сказала я, зная, что жесткие, злые слова Куина до конца дней будут звучать у меня в ушах.
Голоса, крики, молитвы, ярость, боль и раздражение — все это скапливалось во мне, потому что я прикасалась к ранам, потому что я слушала. Но говорить об этом с Макговерн мне не хотелось. Мне не хотелось подпускать ее к себе.
— Я должна сделать еще один звонок. Не хотите кофе? Или просто подождите минутку. Думаю, вам будет интересно узнать, что нам удалось обнаружить.
Я позвонила в Университет Северной Каролины, и, хотя еще не было девяти, секретарь оказался на месте. Держался он исключительно вежливо, но ничем мне не помог.
— Хорошо понимаю, почему вы звоните. Уверяю, мы были бы рады вам помочь, но без судебного распоряжения это невозможно. Мы просто не имеем права разглашать какую-либо информацию, имеющую отношение к нашим студентам. И уж определенно такого рода сведения не предоставляются по телефону.
— Мистер Шедд, речь идет об убийстве, — с раздражением напомнила я.
— Понимаю.
И так далее. В итоге я так ничего и не получила и в конце концов повесила трубку и переключила внимание на Макговерн.
— Они перестраховываются, прикрывают собственные задницы на случай, если потом к ним обратится семья.
Я знала это и без нее, а потому просто пожала плечами.
— Хотят, чтобы мы загнали их в угол судебным решением. Думаю, именно так мы и сделаем.
— Точно, — устало сказала я. — Так что вас сюда привело?
— Насколько я знаю, результаты лабораторной экспертизы уже готовы, по крайней мере некоторые. Я звонила сюда вечером в пятницу.
— Вот как? Для меня это новость.
Слова Макговерн стали для меня неприятным сюрпризом. Эксперт не должна была звонить ей, не уведомив предварительно меня. Я подняла трубку и набрала номер Мэри Чен, работавшей у нас сравнительно недавно.
— Доброе утро. Насколько я понимаю, у вас готовы для меня отчеты?
— Да, и я как раз собиралась их принести.
— Это те самые отчеты, которые вы отправили в АТО?
— Да, те самые. Я могу либо переслать их по факсу, либо принести сама.
Я продиктовала ей номер факса, но не излила на нее свое раздражение. Только намекнула.
— Мэри, в будущем ставьте меня в известность о такого рода вещах до того, как начнете рассылать результаты лабораторных экспертиз другим.
— Извините, мне очень жаль, — сказала она, и, судя по голосу, ей действительно было очень жаль. — Следователь позвонила в пять, когда я уже выходила.
Пару минут спустя отчеты уже лежали на моем столе, и Макговерн достала из потрепанного дипломата свою копию. Пока я читала, она не спускала с меня глаз. Первый лист содержал результаты анализа металлоподобных опилок, найденных в ране убитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88