— Категорически не согласен, — не соглашался Старков.
— Нужно вскрывать и освещать в прессе факты коррупции и измены в рядах милиции, невзирая на чины, — утверждал известный журналист.
— Да, именно так!.. Заявляю со всей ответственностью! — поддерживал его Старков.
— Мне кажется, мы сгущаем краски, — протестовал заместитель министра, защищая честь мундира. — Ведь есть же в нашей работе положительные сдвиги, есть по-настоящему честные работники. Как, например, следователь Старков.
— Это неправда! Категорически не согласен, — решительно возражал Старков.
И периодически, в паузах, как дурак, хохотал и хлопал в ладоши...
В конце передачи огласили рейтинг зрительских симпатий. Следователь Старков по популярности намного опередил всех своих оппонентов. Народу понравилась его смелая, бескомпромиссная позиция и брызжущая через край жизнерадостность.
Как только передача кончилась, Старков схватил трубку телефона.
— Что вы сделали? Как вы смели?! Я на вас в суд подам! — орал и бесновался он.
— А что мы сделали? — удивился продюсер. — По-моему, вы все очень правильно сказали. Или вы считаете, что у нас коррупции нет? И будете это доказывать на суде?
— Нет, конечно есть...
— Так что вы хотите? Вы не сказали ничего такого, что не соответствовало бы действительности. Кроме того, в контракте оговорено право компании по своему усмотрению монтировать отснятый материал.
Да, действительно, был такой пункт. Но кто мог знать...
На следующий день Старкову позвонили из министерства.
— Через пятнадцать минут с вами будет разговаривать заместитель министра, — сообщил приятный женский голос.
Старков похолодел. И стал соображать, где у него лежат рюкзак и пакет со сменным бельем. Звонок раздался через час.
— Ну что, смотрел? — обратился на “ты” замминистра.
— Я... да... я смотрел, — залепетал Старков. — Но это не я... Это они...
— Нормально получилось, ядрено! — похвалил замминистра. — Ты молодец! Крыл правду-матку, невзирая на должности. Зрителю понравилось... У нас тут брифинг намечается, так ты давай приходи. Нам нужны бунтари с низов. У нас ведь теперь демократия...
Старков шумно выдохнул воздух.
Понравилось... А он думал... Оказывается, все не так уж страшно. Хотя совершенно непонятно.
Решительно ничего непонятно...
Глава 37
— Я не хочу!.. Я не могу!.. Я высоты боюсь!.. — скулил Иванов. — Я разобьюсь!.. Ну я прошу вас! Умоляю!..
Иванов стоял на коленях на крыше, мертвой хваткой вцепившись руками в основание спутниковой антенны. Со стороны слухового окна на него надвигались, тесня к краю, многочисленные охранники.
— Гони его на меня, — распоряжался облавой товарищ Максим. — Давай, давай...
Охранники подошли, разом схватили Иванова со всех сторон, что есть сил рванули вверх.
— Нет, не хочу-у!.. — попытался заорать Иван Иванович. Но его рот залепила чья-то огромная, в пол-лица ладонь. — М...м.., Угу... М...мы, — протестовал как мог Иванов. Дюжие молодцы рвали и выворачивали его вросшие в антенну руки. Антенна качалась и скрипела, молодцы пыхтели...
— Врежьте ему как следует! — свирепо прошептал кто-то.
Здоровый кулак, выскочивший из темноты, впечатался Иванову в лицо. Он мгновенно обмяк и разжал пальцы.
Потом, когда на него надевали, на нем застегивали и затягивали альпинистскую обвязку, Иванов не сопротивлялся.
— Рот, рот ему заткните! — напомнил товарищ Максим. — А то разорется там.
Из нескольких не первой свежести платков свернули импровизированный кляп, который впихнули Иванову в рот.
Приказали:
— Ну-ка покричи.
— Угу... м.. мм, — сказал Иванов.
— Все в порядке.
Пристегнули карабин к веревке. И пристегнули Иванова наручниками к товарищу Максиму.
— Ну, мы пошли, — сказал товарищ Максим. И перевалился через парапет ограждения.
— Майна!
Охранники столкнули Иванова с крыши и страви — ли несколько десятков сантиметров веревки.
— М-м-м-мы-у-у-у! — кричал, извивался зависший на высоте седьмого этажа Иванов, цепляясь пальцами за желоб водослива.
— Отпусти, дурак! — шипел висящий рядом товарищ Максим. — Отпусти, сволочь!
Притянув к себе наручниками, наотмашь, со всей силы, ударил Иванова по лицу.
— Отпусти крышу!
Иванов отпустил.
Охранники стравили еще полметра веревки. Товарищ Максим, отпустив рычаг самоспуска, пополз вниз, увлекая сомлевшего от ужаса Иванова.
На уровне пятого этажа остановились.
Было совершенно темно, потому что спускались не со стороны освещенной улицы, а со двора. Окна тоже не горели — добропорядочные парижане крепко спали.
— Руку! Вытяни руку, — приказал товарищ Максим. И, приводя в чувство, толкнул Иванова в бок. Иван Иванович протянул руку.
— Возьмись за стекло!
Иван Иванович тронул стекло.
— Сильнее.
Припечатал пятерню сильнее.
— Ну хватит уже...
Иванов опустил руку.
Товарищ Максим вытащил из кармана пистолет. И вытащил мобильный телефон. Болтаясь на высоте пятнадцати метров над землей, набрал номер.
— Сашок, ты!.. — радостно, но не очень громко, закричал он. — Ты что — не узнаешь? Это же я, Мишка! Я тут, понимаешь, внизу, как дурак, стою... Где, где — во дворе! Мне дом сказали, а номер квартиры нет!..
— Что значит — не помнишь? А ты в окно выгляни и сразу вспомнишь! Оборзел тут вконец — своих не признаешь!..
В окне вспыхнул свет.
Товарищ Максим убрал мобильник и, вытянув руку, приставил, прижал к оконному стеклу набалдашник глушителя.
По шторам метнулась неясная тень. Приблизилась, выросла в пол-окна. Шторка заколыхалась посредине. Резанув по глазам светом, поползла в сторону, открыв узкую щель, в которую сунулась чья-то голова.
Не узнавший своего давнего приятеля Сашок припал лбом к стеклу, пытась рассмотреть что-нибудь в темноте двора. Но увидел не приятеля, увидел две темные, болтающиеся перед окном на веревках скрюченные фигуры. И увидел какой-то напротив своих глаз черный кругляш.
— Это что еще за шу... — вслух удивился он.
И даже договорить не успел.
Товарищ Максим плавно вдавил пальцем в скобу спусковой крючок. Промахнуться было невозможно — лицо жертвы было всего лишь в нескольких сантиметрах от ствола.
Пистолет тихо кашлянул — раз и тут же еще раз. Две пули ударили Сашка в лицо — в лоб и глаз, отбросив назад в комнату.
— Возьми! — сказал товарищ Максим, протянув Иванову пистолет. Иванов взял.
— Вира, — тихо и очень спокойно сказал товарищ Максим.
Его веревка быстро пошла вверх. Только его веревка. Иванов продолжал висеть там, где висел, растерян — но оглядываясь по сторонам.
За окном кто-то вскрикнул, затопал, заметался. Штора заколыхалась и вдруг рывком разошлась в стороны, заливая все вокруг ярким светом. К стеклу рядом с пулевыми отверстиями, сложив ладони лодочкой, припало женское лицо. Испуганные глаза уставились на Иванова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83