И чтобы закрыть мертвое лицо спальником.
— Не надо! — остановил его кто-то, перехватив руку.
Это был французский астронавт Жак Воден.
— Почему не надо? — недовольно спросил Рональд.
— Потому что это, по всей видимости, — орудие убийства, — сказал француз, наклоняясь и внимательно осматривая раскрытую рану, — Я уверен, что его убили именно этим предметом.
— С чего вы взяли? — недовольно фыркнул немецкий астронавт. — Может, его просто подбросили сюда? После.
— Вряд ли, — покачал головой француз. — Я ведь биолог, мне каждый день приходится резать морских свинок и крыс. А их мышцы устроены точно так же, как у человека. И разрезы тоже очень похожи. Форма этого разреза близка к форме лезвия. Вот посмотрите…
И, не касаясь, провел указательным пальцем вдоль раны, а потом вдоль лезвия клинка.
— Если взять нож и вставить его в разрез, то он войдет туда, почти идеально повторив конфигурацию раны. Я думаю, что убийца приблизил свое орудие вплотную к шее, почти прижав его и сильно надавив, одновременно потянул к себе, перерезая мышцы и хрящи вот в этом направлении…
— О господи, что вы такое говорите! — выдохнула, заметно побледнев, Кэтрин Райт.
Но на нее никто не обратил внимания.
— Это я понимаю, — согласно кивнул командир. — Но почему он использовал именно этот нож?
Орудие убийства действительно было странноватым — заметно длиннее обычного ножа, со слегка искривленным по всей длине, отливающим синевой лезвием, без гарды, с круглой черной рукоятью, разрисованной какими-то узорами. Не нож, не меч, а нечто среднее.
— Не ломайте голову — это самурайский меч, — громко, так, что все к нему обернулись, сказал Омура Хакимото. — Это мой меч!
— Ваш?!
— Да, мой. Вернее, меч моего прапрадеда, который является нашей семейной реликвией, передающейся по наследству, по мужской линии, от отца к сыну.
— Зачем он вам здесь? — удивился Рональд.
— У меня есть на это свои объяснения, которыми я бы не хотел ни с кем делиться! — вежливо, но твердо ответил японец, слегка поклонившись.
— Ни хрена себе! — удивился по-русски Виктор Забелин. Но тут же перешел на понятный всем английский. — Тогда у меня тоже есть объяснения, почему он не хочет ими ни с кем делиться!
Японец молчал, склонив голову в полупоклоне.
— Потому что это он его зарезал!
И посмотрел — и все посмотрели — на Рональда Селлерса, который был командиром и, значит, должен был принимать решение. Хоть какое-то!
Вот только какое?
Никакими инструкциями, положениями и прочими внутренними документами, регламентирующими пребывание экипажа на МКС, убийство на ее борту не оговаривалось! Командир знал, что делать в случае пожара, разгерметизации одного или даже двух отсеков, но он не представлял, как следует себя вести, обнаружив на станции мертвое тело.
И никто не знал. Потому что такого опыта в мировой космонавтике еще не было! И самое неприятное, что, не зная, что делать, нельзя было обратиться за помощью к Земле, потому что именно сейчас они находились в “мертвой” зоне.
Точно — в “мертвой”!
Все, не сговариваясь, покосились на часы.
Сеанс связи был возможен только через двадцать пять минут. А пока…
Пока все ждали, что скажет командир.
И нужно было что-то говорить…
Рональд Селлерс задал не лучший в своей жизни вопрос. Спросил, чтобы спросить хоть что-то, выгадывая время до связи с ЦУПом. Спросил:
— Признайтесь — это вы?
Хотя ответ был известен заранее. В любом случае он скажет — нет. В случае, если не убивал. А если убивал — тем более!
— Нет, это не я, — покачал головой японец.
— Но ведь это ваш меч?
— Да, — спокойно кивнул японец. И по его застывшему, как маска, лицу нельзя было ничего понять. Нельзя даже было понять, боится он или нет. — Это мой меч, но я не убивал.
— Но тогда не понятно, зачем он вам здесь понадобился?
— Это касается только меня, — гордо ответил японец.
— Боюсь, что теперь не только вас! — сказал Рональд Селлерс. — На станции произошло убийство, и я, как командир, имею право настаивать на ответе. Зачем вам понадобилось оружие?!
И все в упор уставились на японского космотуриста, чьим мечом был убит Юджин Стефанс.
— Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, — кивнул Хакимото-сан. — Я привез сюда меч своих предков, чтобы провести здесь священный для японцев обряд. Обряд харакири…
ЯПОНИЯ. ОСТРОВ ХОККАЙДО. ГОРОД СУНАГАВА
Все должно было случиться в точном соответствии с древним самурайским ритуалом.
Если бы это происходило в его саду, он бы вбил в землю колья, меж которыми растянул белые шелковые полотнища. И предусмотрел бы два входа: северный — умбаммон и южный — сюги-ёмон…
Но здесь, на станции, негде найти свободных двенадцати квадратных метров площади, и поэтому он просто задрапирует стены белой шелковой тканью и развесит флаги с изречениями, выписанными из древних священных книг.
На пол он постелит циновку с белой каймой, на которой разложит полоску белого шелка, обозначающую траур…
Хотя нет… Он не сможет расстелить циновку, потому что в невесомости нет пола и потолка. Он просто развернет ее параллельно какой-нибудь из стен и повиснет в нескольких сантиметрах от нее, скрестив ноги.
Он будет один, и поэтому ему никто не сможет помочь.
Его близкий друг не вручит ему меч и не отрубит ему голову, если он сам не сможет справиться со своей задачей.
Здесь, на станции, у него нет друзей, которым он мог доверить такое важное дело.
И значит, он все сделает сам!
Конечно, это отступление от сложившихся веками правил, но он первый делает харакири в космосе и поэтому имеет право отступить от традиций. Имеет право придумать свой, новый, которому кто-нибудь когда-нибудь обязательно последует, ритуал!
Он обернет ручку меча платком, возьмет его в правую руку и медленно, потому что спешить нельзя, вдавит меч в свой голый живот, чувствуя страшную, очистительную боль, и поведет разрез вниз и влево… И если у него хватит сил, он успеет сделать еще один разрез…
Все должно было произойти именно так! Так должен был закончиться его род. Но все произошло не так, все произошло — иначе…
США. ГОРОД ХЬЮСТОН. КОСМИЧЕСКИЙ ЦЕНТР NASA ИМЕНИ ДЖОНСОНА
В ЦУПе царило молчание.
Гробовое!
С такого рода проблемами они еще не сталкивались. Им бы чего попроще — выход из строя бортовой энергосистемы, метеоритный дождь, пожар в лабораторном модуле, нападение на МКС десанта инопланетян…
Тут они знали, что делать и что посоветовать.
А вот что предпринять в случае убийства…
Первое, что пришло в голову, — это позвонить в полицию.
Дежурный смены набрал номер.
— У нас неприятность, — сообщил он. — У нас убитый.
— Где? — поинтересовался полицейский, имея в виду город, район и адрес.
— Это не здесь, это на околоземной орбите, — честно признался дежурный по ЦУПу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Не надо! — остановил его кто-то, перехватив руку.
Это был французский астронавт Жак Воден.
— Почему не надо? — недовольно спросил Рональд.
— Потому что это, по всей видимости, — орудие убийства, — сказал француз, наклоняясь и внимательно осматривая раскрытую рану, — Я уверен, что его убили именно этим предметом.
— С чего вы взяли? — недовольно фыркнул немецкий астронавт. — Может, его просто подбросили сюда? После.
— Вряд ли, — покачал головой француз. — Я ведь биолог, мне каждый день приходится резать морских свинок и крыс. А их мышцы устроены точно так же, как у человека. И разрезы тоже очень похожи. Форма этого разреза близка к форме лезвия. Вот посмотрите…
И, не касаясь, провел указательным пальцем вдоль раны, а потом вдоль лезвия клинка.
— Если взять нож и вставить его в разрез, то он войдет туда, почти идеально повторив конфигурацию раны. Я думаю, что убийца приблизил свое орудие вплотную к шее, почти прижав его и сильно надавив, одновременно потянул к себе, перерезая мышцы и хрящи вот в этом направлении…
— О господи, что вы такое говорите! — выдохнула, заметно побледнев, Кэтрин Райт.
Но на нее никто не обратил внимания.
— Это я понимаю, — согласно кивнул командир. — Но почему он использовал именно этот нож?
Орудие убийства действительно было странноватым — заметно длиннее обычного ножа, со слегка искривленным по всей длине, отливающим синевой лезвием, без гарды, с круглой черной рукоятью, разрисованной какими-то узорами. Не нож, не меч, а нечто среднее.
— Не ломайте голову — это самурайский меч, — громко, так, что все к нему обернулись, сказал Омура Хакимото. — Это мой меч!
— Ваш?!
— Да, мой. Вернее, меч моего прапрадеда, который является нашей семейной реликвией, передающейся по наследству, по мужской линии, от отца к сыну.
— Зачем он вам здесь? — удивился Рональд.
— У меня есть на это свои объяснения, которыми я бы не хотел ни с кем делиться! — вежливо, но твердо ответил японец, слегка поклонившись.
— Ни хрена себе! — удивился по-русски Виктор Забелин. Но тут же перешел на понятный всем английский. — Тогда у меня тоже есть объяснения, почему он не хочет ими ни с кем делиться!
Японец молчал, склонив голову в полупоклоне.
— Потому что это он его зарезал!
И посмотрел — и все посмотрели — на Рональда Селлерса, который был командиром и, значит, должен был принимать решение. Хоть какое-то!
Вот только какое?
Никакими инструкциями, положениями и прочими внутренними документами, регламентирующими пребывание экипажа на МКС, убийство на ее борту не оговаривалось! Командир знал, что делать в случае пожара, разгерметизации одного или даже двух отсеков, но он не представлял, как следует себя вести, обнаружив на станции мертвое тело.
И никто не знал. Потому что такого опыта в мировой космонавтике еще не было! И самое неприятное, что, не зная, что делать, нельзя было обратиться за помощью к Земле, потому что именно сейчас они находились в “мертвой” зоне.
Точно — в “мертвой”!
Все, не сговариваясь, покосились на часы.
Сеанс связи был возможен только через двадцать пять минут. А пока…
Пока все ждали, что скажет командир.
И нужно было что-то говорить…
Рональд Селлерс задал не лучший в своей жизни вопрос. Спросил, чтобы спросить хоть что-то, выгадывая время до связи с ЦУПом. Спросил:
— Признайтесь — это вы?
Хотя ответ был известен заранее. В любом случае он скажет — нет. В случае, если не убивал. А если убивал — тем более!
— Нет, это не я, — покачал головой японец.
— Но ведь это ваш меч?
— Да, — спокойно кивнул японец. И по его застывшему, как маска, лицу нельзя было ничего понять. Нельзя даже было понять, боится он или нет. — Это мой меч, но я не убивал.
— Но тогда не понятно, зачем он вам здесь понадобился?
— Это касается только меня, — гордо ответил японец.
— Боюсь, что теперь не только вас! — сказал Рональд Селлерс. — На станции произошло убийство, и я, как командир, имею право настаивать на ответе. Зачем вам понадобилось оружие?!
И все в упор уставились на японского космотуриста, чьим мечом был убит Юджин Стефанс.
— Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, — кивнул Хакимото-сан. — Я привез сюда меч своих предков, чтобы провести здесь священный для японцев обряд. Обряд харакири…
ЯПОНИЯ. ОСТРОВ ХОККАЙДО. ГОРОД СУНАГАВА
Все должно было случиться в точном соответствии с древним самурайским ритуалом.
Если бы это происходило в его саду, он бы вбил в землю колья, меж которыми растянул белые шелковые полотнища. И предусмотрел бы два входа: северный — умбаммон и южный — сюги-ёмон…
Но здесь, на станции, негде найти свободных двенадцати квадратных метров площади, и поэтому он просто задрапирует стены белой шелковой тканью и развесит флаги с изречениями, выписанными из древних священных книг.
На пол он постелит циновку с белой каймой, на которой разложит полоску белого шелка, обозначающую траур…
Хотя нет… Он не сможет расстелить циновку, потому что в невесомости нет пола и потолка. Он просто развернет ее параллельно какой-нибудь из стен и повиснет в нескольких сантиметрах от нее, скрестив ноги.
Он будет один, и поэтому ему никто не сможет помочь.
Его близкий друг не вручит ему меч и не отрубит ему голову, если он сам не сможет справиться со своей задачей.
Здесь, на станции, у него нет друзей, которым он мог доверить такое важное дело.
И значит, он все сделает сам!
Конечно, это отступление от сложившихся веками правил, но он первый делает харакири в космосе и поэтому имеет право отступить от традиций. Имеет право придумать свой, новый, которому кто-нибудь когда-нибудь обязательно последует, ритуал!
Он обернет ручку меча платком, возьмет его в правую руку и медленно, потому что спешить нельзя, вдавит меч в свой голый живот, чувствуя страшную, очистительную боль, и поведет разрез вниз и влево… И если у него хватит сил, он успеет сделать еще один разрез…
Все должно было произойти именно так! Так должен был закончиться его род. Но все произошло не так, все произошло — иначе…
США. ГОРОД ХЬЮСТОН. КОСМИЧЕСКИЙ ЦЕНТР NASA ИМЕНИ ДЖОНСОНА
В ЦУПе царило молчание.
Гробовое!
С такого рода проблемами они еще не сталкивались. Им бы чего попроще — выход из строя бортовой энергосистемы, метеоритный дождь, пожар в лабораторном модуле, нападение на МКС десанта инопланетян…
Тут они знали, что делать и что посоветовать.
А вот что предпринять в случае убийства…
Первое, что пришло в голову, — это позвонить в полицию.
Дежурный смены набрал номер.
— У нас неприятность, — сообщил он. — У нас убитый.
— Где? — поинтересовался полицейский, имея в виду город, район и адрес.
— Это не здесь, это на околоземной орбите, — честно признался дежурный по ЦУПу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67