Того, который выжил.
— Да, это так, — нехотя подтвердил букмекер.
— И вряд ли аннулируете ставки, если во время заезда болидов “Формулы-1” гибнет кто-нибудь из пилотов. Если гибнет кто-нибудь из пилотов, вы отдаете выигрыш тому, кто ставил не на него.
Букмекер снова кивнул.
— Так почему я не имею права поставить на то, что считаю нужным? Покажите мне закон, где запрещено делать ставки на космонавтов.
Такого закона не было.
— Сколько вы хотите поставить?
— Пять миллионов, — не моргнув ответил незнакомец.
— Сколько?!
— Кажется, я уже назвал цифру!
— Но, может быть, я ослышался? Мне показалось, что вы сказали пять… пять миллионов.
— Совершенно верно. Я ставлю пять миллионов на то, что там, на орбите, случится еще один труп!
— Почему вы так считаете?
— Потому что это — эпидемия. Потому что начав, они уже не остановятся. Если было три трупа, то обязательно должен быть четвертый. Или я ничего не понимаю в ставках! Ну что — вы согласны?
— Но вы, наверное, слышали, что их со дня на день должны вернуть на Землю, — на всякий случай напомнил букмекер.
— И что? — спросил незнакомец.
— Ничего. Просто если их так быстро вернут, они вряд ли успеют что-нибудь сделать, — аккуратно сказал букмекер, не называя то, на что ставил незнакомец.
— Ну что ж, значит, я проиграю!
Если больше ничего не случится, а случится вряд ли, потому что экипаж должны вот-вот снять с орбиты, то те, кто поставил против, получат пять миллионов.
Если незнакомец окажется прав, то он соберет все поставленные против него деньги. Потому что едва ли найдется тот, кто сыграет с ним в паре. Слишком ничтожные шансы.
В любом случае букмекерская контора в накладе не останется, получив свои проценты.
— Хорошо. Мы принимаем вашу ставку! Кто в случае выигрыша будет получать деньги? Вы?
— Не обязательно. Я бы хотел выписать квитанцию на предъявителя…
МЕЖДУНАРОДНАЯ КОСМИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ
Двадцать пятые сутки полета
Труп японца притаскивать не стали. Хотя французский астронавт на этом настаивал. Решили поверить ему на слово.
— Вначале я тоже подумал, что это самоубийство, — сказал он. — Потому что увидел то, что увидели все.
Увидел труп со вспоротым животом, от вида которого кого угодно с души своротит. И у него тоже поначалу содержимое желудка, наверное, подкатило к горлу.
— Но я биолог, — напомнил француз. — И поэтому смог увидеть больше других. Я, как вы помните, довольно внимательно осмотрел рану.
Да, точно! — вспомнили все. В то время как другие морщились, закатывали глаза и зажимали ладонями рты, он склонился над трупом, над самой раной и, наверное, с полминуты рассматривал ее.
— И что вы увидели?
— Увидел, что рана нанесена тем самым инструментом, который был зажат в руке трупа.
— Вашим скальпелем! — радостно напомнил немец.
Француз поморщился. Но подтвердил:
— Да, моим скальпелем. Конфигурация раны, ее общий контур, края среза совершенно соответствовали форме скальпеля. Тут сомнений быть не могло.
Я уже говорил, что работаю с животными, строение мышц которых такое же, как у человека. Работаю скальпелем. Тем самым… Поэтому я хорошо представляю, как он воздействует на живые ткани — на кожу и мышцы и какие оставляет следы. Если кому-то нужны доказательства, то можно срезать полоску тканей с трупа и с контрольного, которому нанести примерно такую же рану, биологического образца — например, морской свинки. И рассмотреть их в микроскоп. Уверен, что они будут совершенно идентичны.
Прекрасно… Но что это доказывает? Только то, что и так очевидно! Никто и не сомневался, что рана нанесена скальпелем!
С чего же он тогда взял, что это убийство?
— Первое, что меня смутило, — это то, что скальпель легко вытащился из руки самоубийцы. Когда режешь себя, особенно ТАК режешь, нож нужно держать очень крепко. И сразу ослабить хватку невозможно, потому что смерть в подобных случаях наступает довольно быстро, причем даже не от потери крови, а от болевого шока. То есть, по идее, самоубийца должен умереть раньше того, как довершит начатое им дело. То есть умрет, все еще крепко удерживая свое орудие в руках. И потом уже не выпустит, потому что мышцы его начнут деревенеть!
Вы наверняка слышали, как трудно бывало на фронте выдернуть из рук мертвых солдат их оружие. И здесь должно было быть так же!..
А пальцы разжались легко!
Что меня насторожило и заставило заподозрить, что скальпель в руку погибшего могли вложить уже после его смерти, обжав вокруг него пальцы.
Кстати, замечу, что на коже рук никаких видимых повреждений не было, что странно, учитывая, что скальпель не имеет удобной для нанесения колющих ран ручки и пальцевых упоров. По идее, при нанесении такой раны пальцы должны соскальзывать с рукояти, оставляя на коже глубокие порезы. Которых не было!
Хотя — чего не бывает… И тогда я, чтобы рассеять или укрепить свои подозрения, внимательно осмотрел рану.
Ну и что?..
— Разрез производился вот так…
Француз ткнул себя пальцем в левый бок и чирканул им направо и вниз.
Ну и что с того?..
— Насколько я знаю, процедура классического харакири иная. Самоубийца втыкает нож справа, в область печени, протыкая ее насквозь, чтобы сразу нанести себе смертельную рану, и затем двигает клинок влево и вниз. Если у него остаются силы, он делает еще один разрез, на этот раз слева направо.
Здесь было не так!
Ну и что — мало ли… Может, этот японец решил начать свой обряд не с начала, а с конца?
— Вряд ли, решившись на харакири, он бы стал отступать от сложившихся традиций. Ведь это не просто самоубийство, а ритуальное самоубийство, от соблюдения правил которого зависит твоя честь!
Господи, как тут все, оказывается, сложно!
— Но дело даже не в этом.
А в чем?..
— В наклоне скальпеля. Скальпель вошел в тело примерно под таким углом, — показал Жак Воден. — Что странно, потому что не очень удобно. Видите, в этом случае рука самоубийцы будет довольно противоестественно выгнута назад, отчего утратит твердость. Кроме того, при таком положении оружия рана может оказаться поверхностной. Гораздо удобнее ему было бы держать оружие иначе — вот так.
И француз “перехватил” воображаемый нож иначе — под прямым углом к телу. И резанул им поперек живота.
— Такое положение клинка более понятно и оправданно, если рана наносится извне, то есть не самоубийцей, а кем-то другим. Потому что в этом случае оружие удерживается в положении не к себе, а от себя.
Вот так!..
И тогда все встает на свои места. Тогда становится понятен угол, под которым лезвие проникло в тело, и форма и направление разреза.
— Омура Хакимото не убивал себя, хотя и собирался, его убили. Кто-то подошел к нему и, пользуясь полной его беззащитностью, потому что он был крепко связан, сунул руку с оружием в спальный мешок и вспорол ему живот, после чего разрезал веревки и сунул скальпель мертвецу в руку, предварительно вытянув ее вдоль тела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Да, это так, — нехотя подтвердил букмекер.
— И вряд ли аннулируете ставки, если во время заезда болидов “Формулы-1” гибнет кто-нибудь из пилотов. Если гибнет кто-нибудь из пилотов, вы отдаете выигрыш тому, кто ставил не на него.
Букмекер снова кивнул.
— Так почему я не имею права поставить на то, что считаю нужным? Покажите мне закон, где запрещено делать ставки на космонавтов.
Такого закона не было.
— Сколько вы хотите поставить?
— Пять миллионов, — не моргнув ответил незнакомец.
— Сколько?!
— Кажется, я уже назвал цифру!
— Но, может быть, я ослышался? Мне показалось, что вы сказали пять… пять миллионов.
— Совершенно верно. Я ставлю пять миллионов на то, что там, на орбите, случится еще один труп!
— Почему вы так считаете?
— Потому что это — эпидемия. Потому что начав, они уже не остановятся. Если было три трупа, то обязательно должен быть четвертый. Или я ничего не понимаю в ставках! Ну что — вы согласны?
— Но вы, наверное, слышали, что их со дня на день должны вернуть на Землю, — на всякий случай напомнил букмекер.
— И что? — спросил незнакомец.
— Ничего. Просто если их так быстро вернут, они вряд ли успеют что-нибудь сделать, — аккуратно сказал букмекер, не называя то, на что ставил незнакомец.
— Ну что ж, значит, я проиграю!
Если больше ничего не случится, а случится вряд ли, потому что экипаж должны вот-вот снять с орбиты, то те, кто поставил против, получат пять миллионов.
Если незнакомец окажется прав, то он соберет все поставленные против него деньги. Потому что едва ли найдется тот, кто сыграет с ним в паре. Слишком ничтожные шансы.
В любом случае букмекерская контора в накладе не останется, получив свои проценты.
— Хорошо. Мы принимаем вашу ставку! Кто в случае выигрыша будет получать деньги? Вы?
— Не обязательно. Я бы хотел выписать квитанцию на предъявителя…
МЕЖДУНАРОДНАЯ КОСМИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ
Двадцать пятые сутки полета
Труп японца притаскивать не стали. Хотя французский астронавт на этом настаивал. Решили поверить ему на слово.
— Вначале я тоже подумал, что это самоубийство, — сказал он. — Потому что увидел то, что увидели все.
Увидел труп со вспоротым животом, от вида которого кого угодно с души своротит. И у него тоже поначалу содержимое желудка, наверное, подкатило к горлу.
— Но я биолог, — напомнил француз. — И поэтому смог увидеть больше других. Я, как вы помните, довольно внимательно осмотрел рану.
Да, точно! — вспомнили все. В то время как другие морщились, закатывали глаза и зажимали ладонями рты, он склонился над трупом, над самой раной и, наверное, с полминуты рассматривал ее.
— И что вы увидели?
— Увидел, что рана нанесена тем самым инструментом, который был зажат в руке трупа.
— Вашим скальпелем! — радостно напомнил немец.
Француз поморщился. Но подтвердил:
— Да, моим скальпелем. Конфигурация раны, ее общий контур, края среза совершенно соответствовали форме скальпеля. Тут сомнений быть не могло.
Я уже говорил, что работаю с животными, строение мышц которых такое же, как у человека. Работаю скальпелем. Тем самым… Поэтому я хорошо представляю, как он воздействует на живые ткани — на кожу и мышцы и какие оставляет следы. Если кому-то нужны доказательства, то можно срезать полоску тканей с трупа и с контрольного, которому нанести примерно такую же рану, биологического образца — например, морской свинки. И рассмотреть их в микроскоп. Уверен, что они будут совершенно идентичны.
Прекрасно… Но что это доказывает? Только то, что и так очевидно! Никто и не сомневался, что рана нанесена скальпелем!
С чего же он тогда взял, что это убийство?
— Первое, что меня смутило, — это то, что скальпель легко вытащился из руки самоубийцы. Когда режешь себя, особенно ТАК режешь, нож нужно держать очень крепко. И сразу ослабить хватку невозможно, потому что смерть в подобных случаях наступает довольно быстро, причем даже не от потери крови, а от болевого шока. То есть, по идее, самоубийца должен умереть раньше того, как довершит начатое им дело. То есть умрет, все еще крепко удерживая свое орудие в руках. И потом уже не выпустит, потому что мышцы его начнут деревенеть!
Вы наверняка слышали, как трудно бывало на фронте выдернуть из рук мертвых солдат их оружие. И здесь должно было быть так же!..
А пальцы разжались легко!
Что меня насторожило и заставило заподозрить, что скальпель в руку погибшего могли вложить уже после его смерти, обжав вокруг него пальцы.
Кстати, замечу, что на коже рук никаких видимых повреждений не было, что странно, учитывая, что скальпель не имеет удобной для нанесения колющих ран ручки и пальцевых упоров. По идее, при нанесении такой раны пальцы должны соскальзывать с рукояти, оставляя на коже глубокие порезы. Которых не было!
Хотя — чего не бывает… И тогда я, чтобы рассеять или укрепить свои подозрения, внимательно осмотрел рану.
Ну и что?..
— Разрез производился вот так…
Француз ткнул себя пальцем в левый бок и чирканул им направо и вниз.
Ну и что с того?..
— Насколько я знаю, процедура классического харакири иная. Самоубийца втыкает нож справа, в область печени, протыкая ее насквозь, чтобы сразу нанести себе смертельную рану, и затем двигает клинок влево и вниз. Если у него остаются силы, он делает еще один разрез, на этот раз слева направо.
Здесь было не так!
Ну и что — мало ли… Может, этот японец решил начать свой обряд не с начала, а с конца?
— Вряд ли, решившись на харакири, он бы стал отступать от сложившихся традиций. Ведь это не просто самоубийство, а ритуальное самоубийство, от соблюдения правил которого зависит твоя честь!
Господи, как тут все, оказывается, сложно!
— Но дело даже не в этом.
А в чем?..
— В наклоне скальпеля. Скальпель вошел в тело примерно под таким углом, — показал Жак Воден. — Что странно, потому что не очень удобно. Видите, в этом случае рука самоубийцы будет довольно противоестественно выгнута назад, отчего утратит твердость. Кроме того, при таком положении оружия рана может оказаться поверхностной. Гораздо удобнее ему было бы держать оружие иначе — вот так.
И француз “перехватил” воображаемый нож иначе — под прямым углом к телу. И резанул им поперек живота.
— Такое положение клинка более понятно и оправданно, если рана наносится извне, то есть не самоубийцей, а кем-то другим. Потому что в этом случае оружие удерживается в положении не к себе, а от себя.
Вот так!..
И тогда все встает на свои места. Тогда становится понятен угол, под которым лезвие проникло в тело, и форма и направление разреза.
— Омура Хакимото не убивал себя, хотя и собирался, его убили. Кто-то подошел к нему и, пользуясь полной его беззащитностью, потому что он был крепко связан, сунул руку с оружием в спальный мешок и вспорол ему живот, после чего разрезал веревки и сунул скальпель мертвецу в руку, предварительно вытянув ее вдоль тела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67