А не расправилась ли она с надоевшим ей Коноэ?»
Женщина вновь сделала жест, который свидетельствовал о том, что ей явно не чужды чувственные наслаждения. Плотское желание обожгло Сано, и он задал вопрос, едва соображая, что говорит:
— Незадолго до вашего второго замужества погиб миговник... простите, мелкий чиновник из штата Левого министра Коноэ. Что вы знаете об этом?
Полуприкрытые глаза и слегка разомкнутые губы влажно поблескивали в свете горящих ламп.
— Да почти ничего. — Кодзэри с трудом перевела дыхание.
Сано, поняв, что и она сгорает от вожделения, испугался.
— Я тогда тяжело болела, мне было не до дворцовых сплетен.
Ужас и чувство вины затопили Сано. Как он смеет желать Кодзэри, когда у него есть Рэйко?!
Оставалось выяснить еще кое-что важное, но у Сано больше не было сил вести дознание.
— Извините!.. — бросил он и чуть ли не бегом кинулся вон из святилища.
Дождь поутих; в лужах отражалось свинцовое небо. Сано глубоко вдохнул сырой ароматный воздух и подивился, что это нашло на него. На выдохе он услышал свой титул и увидел спешащего к нему охранника.
— У меня для вас срочное послание! — крикнул охранник на ходу. — От вашей жены.
12
— Я пригласил вас, чтобы прояснить некоторые обстоятельства, — известил Сано Асагао.
Он сидел в приемном зале канцелярии бакуфу, занимавшей половину дворца для официальных визитов сёгуна. Напротив размещались Главная наложница императора, Правый министр, жена отрекшегося императора и группа придворных; нынешний император располагался на устланном подушками помосте. По периметру комнаты стояли на страже воины сёгуна. Асагао изображала саму безучастность, Томохито пребывал в замешательстве; прочие олицетворяли осторожность.
— Моя жена нашла вот это в ваших апартаментах, ваше высочество, — произнес Сано, указав на вешалку с окровавленными кимоно. — Пожалуйста, расскажите, как они туда попали?
В письме Рэйко, посланном в храм Кодай, содержалась просьба о незамедлительной встрече в Особняке Нидзё. Когда Сано примчался, Рэйко вручила ему уличающие предметы и описала, где и каким образом их добыла. Сано оставил Рэйко дома, а сам отправился во дворец. Вызвал он лишь Асагао, прочие явились по собственному почину.
Исидзё холодно заметил:
— Действия вашей супруги нанесли тяжкое оскорбление императорскому двору. Она не имела права обыскивать апартаменты.
Его поддержала Дзёкио:
— Госпожа Асагао и я предложили вашей жене дружбу, а она воспользовалась нашим доверием, чтобы шпионить за нами. — В голосе звучало суровое осуждение. Красивая женщина оказалась именно такой, какой ее охарактеризовала Рэйко. — Подобное отношение является неприемлемым.
Император сверкнул глазами:
— Госпожа Асагао — моя данная богами наложница. Никто не смеет приказывать ей, словно простолюдинке. Она не обязана говорить с вами.
Асагао сидела молча и неподвижно. «Прехорошенькая, правда, аляповато одета, как Рэйко и говорила, — подумал Сано. — Но актриса театра Кабуки? Пьяная болтушка? Не представляю...»
— У нее нет ничего общего с Левым министром Коноэ, — заявил Томохито. — Оставьте ее в покое!
Наихудшие опасения Сано начали сбываться. И без того хрупкое равновесие между бакуфу и двором грозило разлететься вдребезги. Перед Сано замаячила каторга на острове Садо в качестве особой милости сёгуна. Самое ужасное, что альтернативой следствию являлась она же. Сано сделал единственно возможное.
— Прошу меня простить, ваше величество, — вежливо отозвался он, — но правосудие выше правил двора. У меня приказ выяснить причину смерти Левого министра Коноэ, и я должен его выполнить. Я не обвиняю госпожу Асагао в чем-либо предосудительном. Я только хочу узнать, как кровь попала на ее одежду. — Сано повернулся к Асагао: — Ваше высочество?
Наложница посмотрела на него так, словно он говорил на неведомом ей языке.
— Вы так сильно ее напугали, что она не в силах слова вымолвить, — попрекнул Сано император.
— Сёсакан-сама, здесь очевидное недоразумение. Похоже, вы предполагаете, что госпожа Асагао испачкала одежду, убивая Левого министра. Однако мы даже не знаем, ее ли это одежда. — Исидзё пришел на помощь дочери. — Кроме того, совершенно неизвестно, чья на ней кровь.
— Госпоже Асагао могли подсунуть окровавленные кимоно, — отчеканила Дзёкио.
Сано предвидел такие возражения и не смутился.
— Кому принадлежит эта одежда, ваше высочество? — мягко спросил он.
Вместо ответа Асагао устремила взгляд поверх его головы.
— Как она оказалась в вашем шкафу?
Ответа не последовало. Император что-то зло пробурчал себе под нос, придворные напряглись. А на бумажных стенах безмятежно покачивались тени садовых деревьев.
Неожиданно Асагао опустила голову и произнесла дрожащим, едва слышным голосом:
— Это мои кимоно. Они были на мне в ту ночь, когда нашли Левого министра Коноэ. Я убила его...
В комнате воцарилась мертвая тишина. Томохито открыл рот; породистые лица Исидзё и Дзёкио исказил шок; придворные вытаращили глаза. Через несколько секунд все разом задвигались и заговорили.
— Нет! Вы не могли этого сделать! — Император сполз с помоста, схватил наложницу за плечи и принялся трясти. — Зачем вы это сказали? Возьмите свои слова назад, пока не поздно!
— Какой позор! Невероятно! Что же теперь будет?! — наклонились друг к другу придворные.
Исидзё повернулся к дочери:
— Больше ни слова! — Затем к Сано: — Она лжет. Не слушайте ее.
Дзёкио смерила Сано возмущенным взглядом:
— Вы запугали ее, заставили сказать то, что хотели услышать. Она нездорова. Ее нужно показать врачу.
Все встали, кроме Асагао, поникшей, сцепившей руки на животе.
— Сядьте! — гаркнул Сано. — Никто не уйдет из зала без моего разрешения!
Воины загородили дверь. Ошарашенный Томохито вернулся на подушки; Дзёкио, Исидзё и придворные неохотно опустились на циновки. Сано сосредоточил внимание на Асагао. Она казалась воплощением раскаяния. Хотя Сано и надеялся на скорое окончание следствия, признание наложницы его не удовлетворило. Настораживало и то обстоятельство, что ответ упредил вопрос.
— Ваше высочество, — сказал Сано, — вы заявили, что убили Левого министра Коноэ. Я вас правильно понял?
Асагао кивнула.
— Это очень серьезное заявление. Вы осознаете, что оно означает для вас смертный приговор?
Император собрался что-то вымолвить, но мать захлопнула его рот взглядом.
— Осознаю, — прошептала Асагао.
— В таком случае, если вы по каким-либо соображениям солгали, я даю вам шанс исправить ошибку. Это вы убили Левого министра Коноэ?
Исидзё потянулся к дочери, будто желая внушить ей слова спасения. Томохито издал протестующий стон. Дзёкио и придворные замерли в ожидании ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Женщина вновь сделала жест, который свидетельствовал о том, что ей явно не чужды чувственные наслаждения. Плотское желание обожгло Сано, и он задал вопрос, едва соображая, что говорит:
— Незадолго до вашего второго замужества погиб миговник... простите, мелкий чиновник из штата Левого министра Коноэ. Что вы знаете об этом?
Полуприкрытые глаза и слегка разомкнутые губы влажно поблескивали в свете горящих ламп.
— Да почти ничего. — Кодзэри с трудом перевела дыхание.
Сано, поняв, что и она сгорает от вожделения, испугался.
— Я тогда тяжело болела, мне было не до дворцовых сплетен.
Ужас и чувство вины затопили Сано. Как он смеет желать Кодзэри, когда у него есть Рэйко?!
Оставалось выяснить еще кое-что важное, но у Сано больше не было сил вести дознание.
— Извините!.. — бросил он и чуть ли не бегом кинулся вон из святилища.
Дождь поутих; в лужах отражалось свинцовое небо. Сано глубоко вдохнул сырой ароматный воздух и подивился, что это нашло на него. На выдохе он услышал свой титул и увидел спешащего к нему охранника.
— У меня для вас срочное послание! — крикнул охранник на ходу. — От вашей жены.
12
— Я пригласил вас, чтобы прояснить некоторые обстоятельства, — известил Сано Асагао.
Он сидел в приемном зале канцелярии бакуфу, занимавшей половину дворца для официальных визитов сёгуна. Напротив размещались Главная наложница императора, Правый министр, жена отрекшегося императора и группа придворных; нынешний император располагался на устланном подушками помосте. По периметру комнаты стояли на страже воины сёгуна. Асагао изображала саму безучастность, Томохито пребывал в замешательстве; прочие олицетворяли осторожность.
— Моя жена нашла вот это в ваших апартаментах, ваше высочество, — произнес Сано, указав на вешалку с окровавленными кимоно. — Пожалуйста, расскажите, как они туда попали?
В письме Рэйко, посланном в храм Кодай, содержалась просьба о незамедлительной встрече в Особняке Нидзё. Когда Сано примчался, Рэйко вручила ему уличающие предметы и описала, где и каким образом их добыла. Сано оставил Рэйко дома, а сам отправился во дворец. Вызвал он лишь Асагао, прочие явились по собственному почину.
Исидзё холодно заметил:
— Действия вашей супруги нанесли тяжкое оскорбление императорскому двору. Она не имела права обыскивать апартаменты.
Его поддержала Дзёкио:
— Госпожа Асагао и я предложили вашей жене дружбу, а она воспользовалась нашим доверием, чтобы шпионить за нами. — В голосе звучало суровое осуждение. Красивая женщина оказалась именно такой, какой ее охарактеризовала Рэйко. — Подобное отношение является неприемлемым.
Император сверкнул глазами:
— Госпожа Асагао — моя данная богами наложница. Никто не смеет приказывать ей, словно простолюдинке. Она не обязана говорить с вами.
Асагао сидела молча и неподвижно. «Прехорошенькая, правда, аляповато одета, как Рэйко и говорила, — подумал Сано. — Но актриса театра Кабуки? Пьяная болтушка? Не представляю...»
— У нее нет ничего общего с Левым министром Коноэ, — заявил Томохито. — Оставьте ее в покое!
Наихудшие опасения Сано начали сбываться. И без того хрупкое равновесие между бакуфу и двором грозило разлететься вдребезги. Перед Сано замаячила каторга на острове Садо в качестве особой милости сёгуна. Самое ужасное, что альтернативой следствию являлась она же. Сано сделал единственно возможное.
— Прошу меня простить, ваше величество, — вежливо отозвался он, — но правосудие выше правил двора. У меня приказ выяснить причину смерти Левого министра Коноэ, и я должен его выполнить. Я не обвиняю госпожу Асагао в чем-либо предосудительном. Я только хочу узнать, как кровь попала на ее одежду. — Сано повернулся к Асагао: — Ваше высочество?
Наложница посмотрела на него так, словно он говорил на неведомом ей языке.
— Вы так сильно ее напугали, что она не в силах слова вымолвить, — попрекнул Сано император.
— Сёсакан-сама, здесь очевидное недоразумение. Похоже, вы предполагаете, что госпожа Асагао испачкала одежду, убивая Левого министра. Однако мы даже не знаем, ее ли это одежда. — Исидзё пришел на помощь дочери. — Кроме того, совершенно неизвестно, чья на ней кровь.
— Госпоже Асагао могли подсунуть окровавленные кимоно, — отчеканила Дзёкио.
Сано предвидел такие возражения и не смутился.
— Кому принадлежит эта одежда, ваше высочество? — мягко спросил он.
Вместо ответа Асагао устремила взгляд поверх его головы.
— Как она оказалась в вашем шкафу?
Ответа не последовало. Император что-то зло пробурчал себе под нос, придворные напряглись. А на бумажных стенах безмятежно покачивались тени садовых деревьев.
Неожиданно Асагао опустила голову и произнесла дрожащим, едва слышным голосом:
— Это мои кимоно. Они были на мне в ту ночь, когда нашли Левого министра Коноэ. Я убила его...
В комнате воцарилась мертвая тишина. Томохито открыл рот; породистые лица Исидзё и Дзёкио исказил шок; придворные вытаращили глаза. Через несколько секунд все разом задвигались и заговорили.
— Нет! Вы не могли этого сделать! — Император сполз с помоста, схватил наложницу за плечи и принялся трясти. — Зачем вы это сказали? Возьмите свои слова назад, пока не поздно!
— Какой позор! Невероятно! Что же теперь будет?! — наклонились друг к другу придворные.
Исидзё повернулся к дочери:
— Больше ни слова! — Затем к Сано: — Она лжет. Не слушайте ее.
Дзёкио смерила Сано возмущенным взглядом:
— Вы запугали ее, заставили сказать то, что хотели услышать. Она нездорова. Ее нужно показать врачу.
Все встали, кроме Асагао, поникшей, сцепившей руки на животе.
— Сядьте! — гаркнул Сано. — Никто не уйдет из зала без моего разрешения!
Воины загородили дверь. Ошарашенный Томохито вернулся на подушки; Дзёкио, Исидзё и придворные неохотно опустились на циновки. Сано сосредоточил внимание на Асагао. Она казалась воплощением раскаяния. Хотя Сано и надеялся на скорое окончание следствия, признание наложницы его не удовлетворило. Настораживало и то обстоятельство, что ответ упредил вопрос.
— Ваше высочество, — сказал Сано, — вы заявили, что убили Левого министра Коноэ. Я вас правильно понял?
Асагао кивнула.
— Это очень серьезное заявление. Вы осознаете, что оно означает для вас смертный приговор?
Император собрался что-то вымолвить, но мать захлопнула его рот взглядом.
— Осознаю, — прошептала Асагао.
— В таком случае, если вы по каким-либо соображениям солгали, я даю вам шанс исправить ошибку. Это вы убили Левого министра Коноэ?
Исидзё потянулся к дочери, будто желая внушить ей слова спасения. Томохито издал протестующий стон. Дзёкио и придворные замерли в ожидании ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75