— Да, — подтвердила Асагао громко, но невыразительно. — Я убила его.
Сано глубоко вздохнул. Он выказал Асагао больше уважения, нежели требовал закон. Загадка раскрыта, но чувства удовлетворения по-прежнему нет.
— Почему вы убили Левого министра?
— Я была зла на него.
— Посмотрите на меня, ваше высочество.
Асагао подняла глаза, губы у нее дрожали.
— Отчего вы были злы? — терпеливо спросил Сано.
— Он начал уделять мне внимание с прошлой весны. Дарил подарки, расточал комплименты. Он был красив и обходителен, и я влюбилась в него, — сообщила Асагао монотонным голосом и заюлила глазами. — Несколько месяцев назад, когда он захотел заняться со мной любовью, я позволила ему это.
— Нет! — Томохито уставился на наложницу в гневном изумлении. — Ты моя! У тебя не могло быть никого, кроме меня. К тому же Левый министр был моим учителем... другом. Вы оба обманывали меня?!
Взвыв, он спрыгнул с помоста и ударил Асагао. Она упала на бок. Томохито ползком вернулся на помост, забился в угол и приглушенно зарыдал.
Исидзё, как китайский болванчик, качал головой; придворные в ужасе обменивались взглядами. Растерянный Сано взглянул на Дзёкио, та пребывала в совершенном спокойствии.
Асагао выпрямилась и продолжила:
— Мы встречались с Левым министром... где только могли. — Она жалко улыбнулась Сано. — Но потом я узнала, что он меня вовсе не любит. Он соблазнил меня для того, чтобы отдалить от императора. Он собирался всем рассказать, что это я соблазнила его. Он рассчитывал, что Томо-тян бросит меня и сделает его младшую дочь главной наложницей. Томо-тян преклонялся перед умом и знаниями Левого министра... Томо-тян простил бы его за связь со мной. Все закончилось бы тем, что Левый министр получил бы еще большую власть при дворе. Но я не хотела уходить в отставку. Я не могла позволить Левому министру рассказать о нас кому бы то ни было. Поэтому я и убила его.
«Что ж, — подумал Сано, — это более основательный мотив для преступления, чем месть за некупленные кимоно».
— Кому было известно о ваших отношениях?
— Только личным слугам Левого министра. Они служили посыльными между нами и организовывали наши встречи.
Сано бросил взгляд на Томохито. Император перестал рыдать и, сидя вполоборота, прислушивался к разговору. «Быстро он оправился от потрясения, — отметил Сано. — Как будто отыграл сцену и приготовился к следующей. Может быть, измена Главной наложницы для него не новость? А если так, то ревность вполне могла спровоцировать его на убийство. Интересно, кто еще способен был потерять самообладание из-за романа Асагао с Коноэ?»
Сано перевел взгляд на Исидзё: до смерти Коноэ отец Асагао был вторым высшим чиновником при императоре. Оба являлись претендентами на пост премьер-министра и наверняка соперничали. Слух об измене Асагао, тем паче ее отставка, закрывал Исидзё дорогу к заветной цели. Зато смерть Коноэ решала все проблемы: и дочка при императоре, и сам на коне. Сано взглянул на Дзёкио: «Ну, этой-то вообще без разницы, кого сын выбирает в наложницы, ее положение при дворе прочно, как и принца Момодзоно». Он вновь посмотрел на Правого министра и столкнулся с жестким взглядом. «Надо, пожалуй, перепроверить его алиби», — решил Сано и обратился к Асагао:
— Как вы узнали, что Левый министр собирался предать вас?
— Я подслушала разговор слуг. Они превозносили его мудрость и смеялись надо мной, дескать, вот дурочка, попалась на удочку.
Актерская интонация в конце бесцветной тирады удивила Сано. Асагао словно приглашала его поговорить со слугами Коноэ.
— Расскажите, что случилось в день смерти Левого министра? — попросил он.
— Вечером я получила от него записочку, он назначал свидание в Саду пруда. Я сочла это удобным случаем для того, чтобы избавиться от него, прежде чем он уничтожит меня. Я пришла в Сад пораньше, подстерегла его у павильона на острове и... — Асагао внезапно затараторила: — И... и убила его. А потом услышала, как идут люди, испугалась, оступилась и угодила в лужу крови.
Версия рассказа отличалась железной логикой. Она даже объясняла, почему Коноэ велел обитателям резиденции держаться в полночь подальше от Сада пруда. Однако запас вопросов у Сано не был исчерпан.
— Если вы не хотели, чтобы император узнал о вашем романе с Левым министром Коноэ, то зачем признались сейчас? И отчего вы с таким равнодушием рассказываете о преступлении, за которое вам грозит смерть?
— Я сделала неправильный выбор и сожалею об этом. Чтобы очистить свою душу, я должна понести наказание.
И снова интонация наложницы задела Сано. На что-то Асагао ему намекала.
— Вчера вы сказали моей жене, что рады гибели Левого министра.
Асагао заерзала на коленях.
— Я изменила точку зрения.
— Понятно... — Сано помедлил, подумав: «Если эта история — ложь, то самая складная из всех, что я слышал». — Вы признаетесь по доброй воле?
Наложница энергично закивала:
— Да, конечно.
Присутствующие безотрывно наблюдали за ней.
— Значит, никто вас к этому не принуждал, не подсказывал, что говорить?
Асагао на мгновение отвела взгляд в сторону.
— Нет, никто.
— И вы никого не пытаетесь выгородить, принимая вину на себя? — Сано по очереди посмотрел на Исидзё, Дзёкио и Томохито.
— Неужели вы полагаете, что я могу пожертвовать дочерью ради собственного благополучия? — возмутился Правый министр. — Я не убийца! И она тоже! Ее слова означают только одно: она сошла с ума.
— Я не сошла с ума! — Страстность, с которой Асагао повернулась к отцу, заставила того отшатнуться. — Я говорю правду. Я убила Левого министра.
— Ну что же, существует единственный способ установить истину, — сказал Сано. — Госпожа Асагао, я приказываю вам продемонстрировать мне «крик души».
Народ оцепенел. Первым нарушил молчание насмешливый голос Исидзё:
— Благодарение богам, моя дочь не способна на подобные трюки.
— Если вы, что очевидно, сомневаетесь в виновности госпожи Асагао, то совершенно ни к чему поощрять ее больные фантазии. Это жестоко, — припечатала Дзёкио.
Под испытующими взглядами присутствующих наложница словно уменьшилась в размерах.
— Итак, ваше высочество, — сказал Сано, — я жду.
— Я боюсь причинить кому-нибудь боль, — слабо запротестовала Асагао.
Сано поднялся, пересек комнату по диагонали и отодвинул стенную панель. В саду на заборе сидели черные дрозды.
— Вам не обязательно применять силу киаи в полном объеме. Достаточно повергнуть этих птиц в обморок.
Асагао потупилась и буркнула:
— Ничего не получится; все смотрят, я стесняюсь.
— Вы не способны на «крик души», — произнес Сано, задвигая панель. — Не так ли?
Исидзё фыркнул:
— Естественно! — Потом в его голосе зазвенело отчаяние. — Расскажи правду, дочка, не то будет поздно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75