Кимбра ощутила взгляд мрачных серых глаз еще до того, кик поймала его. Он был откровенно оценивающим, но вместо того, чтобы оскорбиться, она была странным образом польщена, что, конечно же, не делало ей чести. Прежде она никогда не испытывала столь низменных эмоций, теперь же подумала о том, что при других обстоятельствах позволила бы себе поразмыслить о них и о человеке, их пробудившем. В нем было что-то пугающе-притягательное.
Чисто инстинктивно Кимбра прибегла к испытанному средству, а именно оттеснила все эмоции и сосредоточилась на главном. Она в совершенстве умела воздвигать стену между собой и бурным, грубым, полным насилия миром. Вот и теперь она обратилась к сэру Дорварду мягко, но с железной решимостью в голосе:
— Милорд, вы ответственны за безопасность форта, а я ответственна за благополучие его обитателей, всех без исключения. Пусть этим людям немедленно предоставят воду, еду, одеяла и, если нужно, лекарства.
— Но, миледи, — вскричал комендант, — это невозможно! Это варвары, грубые животные! От них надо держаться подальше! Никто не захочет с ними валандаться!
Наступила тишина. Она длилась несколько долгих минут. Вулф обдумывал слова леди Кимбры, задаваясь вопросом, что творится с его слухом. Ему, конечно, почудилось. С чего бы этой гордячке беспокоиться о чьем бы то ни было благополучии, не говоря уже о нем и его людях? Если она отказалась от брака с ним в ущерб общему миру, то какое ей дело до того, что все они сгниют в подземелье? Ей бы больше пристало насмехаться над ними вместе с Надутым Индюком.
Кстати, почему Индюк не прикажет ей замолчать и убираться в свою комнату?
— А в ваших словах, есть доля правды, сэр Дорвард, — вдруг сказала леди Кимбра. — Почему кто-то другой должен валандаться с ними, если эта мысль пришла в голову мне?
Что-то в ее ровном мягком голосе сказало Вулфу, что она в конечном счете вовсе не бесчувственна. Это было интересное открытие.
Леди Кимбра вплотную приблизилась к окошку и посмотрела ему в лицо. Вскинула подбородок и произнесла низким звучным голосом на безупречном норвежском:
— Кто из вас предводитель?
— Допустим, я, — сказал Вулф, отчего-то отметив, что его бас неплохо гармонирует с контральто леди Кимбры.
Тонкое крыло ее брови чуть приподнялось, словно она мысленно похвалила себя за то, что не ошиблась в догадках. Когда он сделал шаг вперед, она и не подумала отступить.
— У меня есть все необходимое для того, чтобы вам и вашим людям было здесь удобно. Но чтобы передать все это, мне придется войти. Даете ли вы слово, что не обидите меня?
— И ты поверишь слову викинга?
Подбородок леди Кимбры поднялся еще чуточку выше, на щеках проступил нежный румянец. Она сильно прикусила нижнюю губу. Вулф испытал абсурдное желание пожалеть прикушенное место, погладив языком.
— Я поверю слову человека, которому небезразлично благополучие его людей.
Подобный подход не на шутку удивил Вулфа. Что это? Из ряда вон выходящая проницательность? Откуда было знать этой женщине, что он без колебаний отдаст жизнь за любого из тех, что принесли ему клятву верности?
— Даю слово, — сказал он, глядя на леди Кимбру настороженно, как на нечто чреватое всяческими сюрпризами.
Комендант запротестовал, но она отмела протест движением руки. Очевидно, леди Кимбра занимала здесь особое положение, потому что никто не посмел открыто воспротивиться. Вулф подумал: что ж, это только к лучшему, не придется никого убивать. Всегда лучше оставить свидетелей, чтобы они могли потом наплести с три короба.
Никто не задержал леди Кимбру, но никто и не потрудился отпереть для нее тяжелый замок темницы. Она сделала это сама. И было мучением смотреть, как нежные, холеные руки борются с такой махиной. Однако она упрямо возилась с замком и в конце концов со скрипом отворила одну из створок двери.
— Пусть смажут петли, — сказала она сэру Дорварду через плечо. — И те, что на воротах ограды.
Это было упомянуто походя, небрежным тоном, как говорят о вещах повседневных, однако замечание разрядило напряжение. Создалось впечатление, что у леди Кимбры пошло в привычку отвлекать мужчин от опасных мыслей и потому эти замечания удаются ей без труда.
Когда Вулф оглянулся, его люди все как один были на ногах и не сводили взгляда с гостьи. Он счел нужным послать молчаливое предостережение, чтобы они не делали глупостей, и оно было правильно понято. Но он не мог винить их за этот пристальный осмотр.
Кимбра бросила только один общий взгляд и потом уже не обращала внимания ни на кого, кроме предводителя. До сих пор она знала только одного столь мощно сложенного мужчину — своего брата.
Как это ни было странно, викинг относился к своему положению на редкость благодушно. Хоук на его месте рвал бы и метал, тряс решетку окошек, бил кулаками в стены в надежде их сломать. Этот же казался воплощенным спокойствием и благоразумием. От его тела исходили жар и запах каких-то горьких трав, может быть, бурьяна, на охапке которого он недавно спал. На миг Кимбра ощутила смятение и была вынуждена напомнить себе, что это скорее всего враг.
— Есть ли среди вас раненые?
— Нет.
— Это хорошо.
Леди Кимбра повернулась и сделала знак старухе, что держалась на безопасном расстоянии от распахнутой двери (морщины ее лица были сложены в выражение откровенного испуга). Женщина неохотно приблизилась. Подавая хозяйке стопку одеял, она вытянула руки так далеко, как могла, лишь бы не делать лишнего шага. Леди Кимбра повернулась и заметила, что пленники связаны.
— Это не годится, — мягко произнесла она.
Вулф не шевельнулся: ему было любопытно, что она предпримет по этому поводу. После короткого замешательства она положила одеяла, достала из ножен у пояса кинжал и выжидательно посмотрела на Вулфа. Тот без слов вытянул вперед руки. Трудно сказать, что было виной — плохо наточенный кинжал или скудные силы леди Кимбры, но веревки ей пришлось резать несколько минут. Наконец они распались.
Теперь они стояли совсем близко друг от друга, и он был свободен, он мог перехватить кинжал без всякого труда. Леди Кимбра подняла взгляд. А нем читалось, что она отлично это понимает. Она не стала шарахаться в сторону, давая понять, что доверяет ему. Вулф отступил, растирая запястья. Она молча подала ему одеяло. Вопреки ожиданиям этим не ограничилось. Вместо того чтобы предоставить ему самому разбираться с остальными, она раздала одеяла, предварительно рассекая путы каждого из викингов. Это был намеренный акт доброй воли. Женщина как будто подтверждала присутствие каждого из них, признавала каждого как отдельную личность, и это не прошло незамеченным.
Между тем старуха ушла и возвратилась с корзиной и большим кувшином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91