Возьми на себя заботу, государыня, подготовить за это время Толедо к обороне. Ты умна и испытана в делах государственных. Сохрани спокойствие в городе. Он переполнен беженцами и насмерть испуганными людьми. Их обуяла жажда крушить, убивать. Они грозят крещеным арабам, они грозят евреям.
Втайне донья Леонор ожидала, что услышит подобные речи; возможно, она даже хотела их услышать. Она ответила:
- Я сделаю, что могу, чтоб сохранить в Толедо спокойствие.
Дона Эфраима, парнаса альхамы, снедали тяжелые думы. Взятие Аларкоса открывало халифу дорогу к Толедо. Город мог стать добычей мусульман, прогнавших евреев из Кордовы и Севильи. Со времен готских королей не было на евреев Сфарада такой напасти.
А что принесет ближайшее будущее? В Толедо ходили страшные слухи. Никогда не одолеть бы неверным отличное христианское воинство, если бы не предательство и козни. Еврей, друг севильского эмира, сговорился с мусульманами, выдал им военные планы христиан, численность отдельных отрядов, их расположение. Король не освободился еще из сетей еврейки, посланницы дьявола, и вот божья кара постигла его, его и всю страну.
В иудерии люди еще теснее, чем обычно, жались друг к другу. Евреи, жившие вне её крепких стен, шли под их защиту. Над альхамой навис тягостный страх.
Дон Эфраим почтительно попросил королеву принять его. Горожане, способные носить оружие, призывались защищать стены города. Дон Эфраим просил, чтобы альхаме было разрешено оставить на защиту иудерии те пятнадцать сотен боеспособных мужчин, которые еще были в её распоряжении. Он говорил, что огромное число еврейских солдат, павших в битве под Аларкосом, свидетельствует о готовности толедских евреев пожертвовать жизнью за короля. Но сейчас евреям угрожают люди, подстрекаемые бессмысленными слухами, и альхаме очень нужны её воины и их оружие.
В голове доньи Леонор быстро мелькали мысли. Вот он, единственный, желанный день; теперь надо быть осторожнее, намекнуть, но не выдать себя.
Толедский народ, ответила она, видит в печальном исходе битвы кару Божию и ищет виновного. Никто не может заподозрить евреев альхамы, ибо все знают их как преданных слуг короля. Но вот о чужаках, о тех франкских евреях, которым король, наш государь, по своему бесконечному милосердию разрешил поселиться здесь, ничего не известно, и недобрым оком смотрит народ на того, кто подал королю такой плохой совет, - на эскривано дона Иегуду Ибн Эзра. Кроме того, дон Иегуда, при всех своих заслугах, горд, чтобы не сказать заносчив, а роскошь, в которой он живет во время священной войны, возбуждает гнев многих простых горожан. Такой умный человек, как старейшина альхамы, должен это понять.
Парнаса возмутило, что королева отрекается от человека, который был призван ею и принес стране благоденствие.
- Ты советуешь нам, государыня, отказаться от дона Иегуды Ибн Эзра? осторожно спросил он.
- Да нет же, - быстро ответила донья Леонор. - Я просто стараюсь установить, против кого из евреев растет недовольство народа.
- Прости, государыня, что я докучаю тебе вопросами, - настаивал дон Эфраим, - но я не хочу в столь важном деле понять тебя превратно. Ты полагаешь, что нам надо отъединиться от дона Иегуды?
Королева ответила холодно, неприветливо:
- Мне кажется, что вам не грозит никакая серьезная опасность, а не было бы дона Иегуды, не было бы и тени опасности. - И после томительного молчания она закончила раздраженно: - Так или иначе, дон Эфраим, поставь твоих боеспособных мужей на защиту иудерии или на защиту Толедо, выбор я оставляю на твое усмотрение.
Эфраим низко поклонился и вышел.
Он пошел к Иегуде.
- Мне жаль, дон Иегуда, - начал он, - что ты всё ещё здесь, в кастильо Ибн Эзра. Сейчас трудно найти более ненадежное место для тебя.
"Они хотят, чтоб я покинул их пределы, - с горечью подумал Иегуда. - Они хотят отделаться от меня". И он ответил с насмешливой вежливостью:
- С тех пор как ты в первый раз заботливо предостерегал меня, я не раз думал, не покинуть ли мне вместе с дочерью и верным другом Мусой эти края. Но король, наш государь, выслал бы за мною погоню. Скажи, разве ты этого не думаешь, дон Эфраим? Я не вижу возможности благополучно пробиться через огромные владения христиан в пределы султана. Придется уж вам, тебе и альхаме, примириться с моим пребыванием в Толедо.
Эфраим сказал:
- Иудерию защищают крепкие стены и пятнадцать сотен боеспособных молодых мужей. Мне кажется, дон Иегуда, что сегодня иудерия - самое подходящее для тебя место.
Иегуда не скрыл, как он поражен, и сразу признал все великодушие этого предложения.
- Прости мне глупую насмешку, - сказал он непривычно тепло. - За свою жизнь я приобрел не много друзей, я не ожидал такого человеколюбия. - И он, обычно хорошо владевший собой, взволнованно зашагал по комнате. Затем остановился перед Эфраимом и заговорил с ним, на этот раз по-еврейски: - Но обдумал ли ты, господин мой и учитель дон Эфраим, насколько менее надежной станет иудерия, если даст мне приют?
Эфраим ответил:
- Да не помыслим мы в дни бедствия закрыть наши ворота перед человеком, сотворившим нам столько блага.
Иегуда, раздираемый противоречивыми чувствами, спросил:
- Твое приглашение относится и к донье Ракель? Эфраим после минутного колебания ответил:
- Оно относится и к твоей дочери.
Он настаивал:
- Дело идет о твоей жизни, дон Иегуда, ты умен, знаешь это не хуже меня. Может быть, мы заплатим кровью за твое спасение; ты это сказал, и я не спорю с тобой. Но мы убеждены, что эта жертва будет угодна богу. Ты по доброй воле, поставив все на карту, вернулся к нашей вере. Прошу тебя, забудь сейчас свою гордыню. Дай нам возможность воздать тебе добром за добро.
Иегуда сказал:
- Вы готовы идти на жертвы, и я чувствую соблазн принять ваше предложение. Ибо сердце мое исполнено страха, я не отрицаю. Но что-то внутри удерживает меня. Я мог бы солгать себе и вам, сказав, что не хочу подвергать вас опасности; но не в этом дело. И не в моей гордыне. Прошу тебя, верь мне. Это гораздо глубже. Видишь ли, совсем недавно король принудил меня поставить мою печать рядом со своей под тем дерзким посланием к халифу. И тогда я снова понял: моя судьба навеки связана с царем Эдома. Я играл крупную игру и не хочу бежать в день расплаты.
- Обдумай еще раз, - заклинал его Эфраим. - Скрыться в гуще народа, веру которого ты принял, хотя это стоило тебе жертв, не значит убежать от Адоная. Время не терпит, дон Иегуда. Может быть, завтра ты уже не успеешь покинуть этот дом. Идем со мной. Возьми твою дочь и идем со мной.
- Ты мужественный и добрый человек, дон Эфраим, - сказал Иегуда, - и я благодарен тебе, да умножит господь твою силу. Но сейчас я не могу решиться. Я знаю, время не ждет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Втайне донья Леонор ожидала, что услышит подобные речи; возможно, она даже хотела их услышать. Она ответила:
- Я сделаю, что могу, чтоб сохранить в Толедо спокойствие.
Дона Эфраима, парнаса альхамы, снедали тяжелые думы. Взятие Аларкоса открывало халифу дорогу к Толедо. Город мог стать добычей мусульман, прогнавших евреев из Кордовы и Севильи. Со времен готских королей не было на евреев Сфарада такой напасти.
А что принесет ближайшее будущее? В Толедо ходили страшные слухи. Никогда не одолеть бы неверным отличное христианское воинство, если бы не предательство и козни. Еврей, друг севильского эмира, сговорился с мусульманами, выдал им военные планы христиан, численность отдельных отрядов, их расположение. Король не освободился еще из сетей еврейки, посланницы дьявола, и вот божья кара постигла его, его и всю страну.
В иудерии люди еще теснее, чем обычно, жались друг к другу. Евреи, жившие вне её крепких стен, шли под их защиту. Над альхамой навис тягостный страх.
Дон Эфраим почтительно попросил королеву принять его. Горожане, способные носить оружие, призывались защищать стены города. Дон Эфраим просил, чтобы альхаме было разрешено оставить на защиту иудерии те пятнадцать сотен боеспособных мужчин, которые еще были в её распоряжении. Он говорил, что огромное число еврейских солдат, павших в битве под Аларкосом, свидетельствует о готовности толедских евреев пожертвовать жизнью за короля. Но сейчас евреям угрожают люди, подстрекаемые бессмысленными слухами, и альхаме очень нужны её воины и их оружие.
В голове доньи Леонор быстро мелькали мысли. Вот он, единственный, желанный день; теперь надо быть осторожнее, намекнуть, но не выдать себя.
Толедский народ, ответила она, видит в печальном исходе битвы кару Божию и ищет виновного. Никто не может заподозрить евреев альхамы, ибо все знают их как преданных слуг короля. Но вот о чужаках, о тех франкских евреях, которым король, наш государь, по своему бесконечному милосердию разрешил поселиться здесь, ничего не известно, и недобрым оком смотрит народ на того, кто подал королю такой плохой совет, - на эскривано дона Иегуду Ибн Эзра. Кроме того, дон Иегуда, при всех своих заслугах, горд, чтобы не сказать заносчив, а роскошь, в которой он живет во время священной войны, возбуждает гнев многих простых горожан. Такой умный человек, как старейшина альхамы, должен это понять.
Парнаса возмутило, что королева отрекается от человека, который был призван ею и принес стране благоденствие.
- Ты советуешь нам, государыня, отказаться от дона Иегуды Ибн Эзра? осторожно спросил он.
- Да нет же, - быстро ответила донья Леонор. - Я просто стараюсь установить, против кого из евреев растет недовольство народа.
- Прости, государыня, что я докучаю тебе вопросами, - настаивал дон Эфраим, - но я не хочу в столь важном деле понять тебя превратно. Ты полагаешь, что нам надо отъединиться от дона Иегуды?
Королева ответила холодно, неприветливо:
- Мне кажется, что вам не грозит никакая серьезная опасность, а не было бы дона Иегуды, не было бы и тени опасности. - И после томительного молчания она закончила раздраженно: - Так или иначе, дон Эфраим, поставь твоих боеспособных мужей на защиту иудерии или на защиту Толедо, выбор я оставляю на твое усмотрение.
Эфраим низко поклонился и вышел.
Он пошел к Иегуде.
- Мне жаль, дон Иегуда, - начал он, - что ты всё ещё здесь, в кастильо Ибн Эзра. Сейчас трудно найти более ненадежное место для тебя.
"Они хотят, чтоб я покинул их пределы, - с горечью подумал Иегуда. - Они хотят отделаться от меня". И он ответил с насмешливой вежливостью:
- С тех пор как ты в первый раз заботливо предостерегал меня, я не раз думал, не покинуть ли мне вместе с дочерью и верным другом Мусой эти края. Но король, наш государь, выслал бы за мною погоню. Скажи, разве ты этого не думаешь, дон Эфраим? Я не вижу возможности благополучно пробиться через огромные владения христиан в пределы султана. Придется уж вам, тебе и альхаме, примириться с моим пребыванием в Толедо.
Эфраим сказал:
- Иудерию защищают крепкие стены и пятнадцать сотен боеспособных молодых мужей. Мне кажется, дон Иегуда, что сегодня иудерия - самое подходящее для тебя место.
Иегуда не скрыл, как он поражен, и сразу признал все великодушие этого предложения.
- Прости мне глупую насмешку, - сказал он непривычно тепло. - За свою жизнь я приобрел не много друзей, я не ожидал такого человеколюбия. - И он, обычно хорошо владевший собой, взволнованно зашагал по комнате. Затем остановился перед Эфраимом и заговорил с ним, на этот раз по-еврейски: - Но обдумал ли ты, господин мой и учитель дон Эфраим, насколько менее надежной станет иудерия, если даст мне приют?
Эфраим ответил:
- Да не помыслим мы в дни бедствия закрыть наши ворота перед человеком, сотворившим нам столько блага.
Иегуда, раздираемый противоречивыми чувствами, спросил:
- Твое приглашение относится и к донье Ракель? Эфраим после минутного колебания ответил:
- Оно относится и к твоей дочери.
Он настаивал:
- Дело идет о твоей жизни, дон Иегуда, ты умен, знаешь это не хуже меня. Может быть, мы заплатим кровью за твое спасение; ты это сказал, и я не спорю с тобой. Но мы убеждены, что эта жертва будет угодна богу. Ты по доброй воле, поставив все на карту, вернулся к нашей вере. Прошу тебя, забудь сейчас свою гордыню. Дай нам возможность воздать тебе добром за добро.
Иегуда сказал:
- Вы готовы идти на жертвы, и я чувствую соблазн принять ваше предложение. Ибо сердце мое исполнено страха, я не отрицаю. Но что-то внутри удерживает меня. Я мог бы солгать себе и вам, сказав, что не хочу подвергать вас опасности; но не в этом дело. И не в моей гордыне. Прошу тебя, верь мне. Это гораздо глубже. Видишь ли, совсем недавно король принудил меня поставить мою печать рядом со своей под тем дерзким посланием к халифу. И тогда я снова понял: моя судьба навеки связана с царем Эдома. Я играл крупную игру и не хочу бежать в день расплаты.
- Обдумай еще раз, - заклинал его Эфраим. - Скрыться в гуще народа, веру которого ты принял, хотя это стоило тебе жертв, не значит убежать от Адоная. Время не терпит, дон Иегуда. Может быть, завтра ты уже не успеешь покинуть этот дом. Идем со мной. Возьми твою дочь и идем со мной.
- Ты мужественный и добрый человек, дон Эфраим, - сказал Иегуда, - и я благодарен тебе, да умножит господь твою силу. Но сейчас я не могу решиться. Я знаю, время не ждет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140