Меня ждет Владимир Румянцев. Собираюсь подыграть ему, поскольку он хочет переубедить меня по поводу голосования или убить, поскольку Робеспьерр его уже предупредил.
- Слушай, а как по-твоему, почему убили посла Фармера?
- Потому же, почему и Анатоля Боннарда. Должно быть, они что-то узнали. Кстати, когда я следил за Робеспьерром от «Шереметьево-1», то видел, как его машина сворачивает к американскому посольству. Значит, там кто-то работает на них, - теперь уже в основном говорил Алексей, а не Алекс. - Возможно, Холлингсуорт, поверенный в делах. Во всяком случае, так предполагает Форсайт, который занимается этим делом со своего конца.
- В общем, делай все, что считаешь нужным, но старайся не высовываться. Интерпол тоже получил приказ насчет тебя.
- Ничего, я справлюсь.
Христенко бросил взгляд в окно почтового отделения и увидел то, чего и следовало ожидать.
- Наружка на другой стороне улицы. Я сейчас куплю почтовых марок и пойду.
- Когда мы сможем встретиться?
- Сам не знаю, - генерал снова закашлялся, буквально сгибаясь пополам. Даже сотрудницы отделения обратили на него внимание. - Мне пора.
- Геннадий Игоревич, кажется, вы серьезно больны.
- Это все острая колбаса. Когда-нибудь она убьет меня. Ладно, пока.
Повесив трубку, Христенко достал платок и сплюнул в него мокроту, перемешанную с кровью. Крови было много.
* * *
День 7. 15.50
Алекс только что вернулся в номер после поездки в Ижору, пригород Санкт-Петербурга. Там помещался второй завод фирмы «Макроникс», похожий на архангельский, как родные братья. Он отложил атташе-кейс и попросил телефонистку отеля соединить его с Вашингтоном по вроде бы обычному номеру, который сразу выводил на защищенную линию. Трубку взял Карл Ротштейн, и Алексу сразу стало ясно, что тот буквально брызжет слюной от нетерпения.
- Господи, да что же такое творится? - сразу выпалил он в трубку. - Я знаю, что ты непричастен к этим убийствам, но почему подставляют именно тебя?
Алекс чувствовал, что лучше не посвящать Ротштейна в детали. Во всяком случае, пока.
- Просто им нужен козел отпущения, которыми стал ваш покорный слуга. - «Удивительно, - подумал Алекс, - насколько легко в мою речь вплетается жаргон Алексея». - Я не имею никакого отношения к троим убитым, один из которых, кстати, живехонек.
- Где ты?
Алекс объяснил.
- И тебя, значит, окрестили Филипповым. А кто он такой?
- Никто. Это просто псевдоним, которым я пользуюсь.
- Но ведь во всех газетах это имя значится под твоим фото!
- Я собираюсь выяснить, чьих рук это дело, но пока ничего определенного сказать не могу - нет доказательств. Дай мне пару дней, пока я доберусь до Штатов. Придется пробираться нелегально, поскольку пограничные службы настороже.
- Ладно, Алексей, но мне потребуются исчерпывающие объяснения. Звонил Юсуфов - он тоже ничего не понимает. Не знаю уж, почему он так интересуется тобой, ведь ты работаешь на СВР, а не на ФСБ. А Христенко из СВР тоже отмалчивается. Так что мне сказать начальству?
- Постарайся ничего не говорить, пока я не разузнаю побольше. На это уйдет еще пару дней.
- А больше я тебе и не даю. Моя страна не станет укрывать человека, подозреваемого в убийстве, даже если ты и не виновен. Я за это головой отвечаю.
- Понятно.
- Тебе хочет помочь московский поверенный в делах Лоуренс Холлингсуорт. Ему известно, что ты не причастен к убийствам.
- Ладно, приму к сведению.
Ротштейну реакция Алексея явно пришлась не по душе.
- Надеюсь, ты сам-то ясно представляешь себе масштабы происходящего? - доносящийся из-за океана голос неожиданно стал резким. - И еще звонила Елена. Она искала тебя и не имеет ни малейшего понятия, во что ты ввязался. Думала, мне что-нибудь известно.
- Встречусь с ней потом.
- Да, она сказала, что встречается с тобой завтра на петербургской квартире. Она, как и все, читала газеты и до смерти перепугана.
Значит, она разговаривала с Четом, удовлетворенно заключил Алекс.
- Я говорил с Форсайтом, - сказал он, меняя тему разговора, чтобы проверить Ротштейна. - Он говорит, что из-за политкорректности у него связаны руки.
- Да, в этой стране есть законы, защищающие любого ее гражданина, включая и мусульман вроде Юсефа, которого мы подозреваем в терроризме.
- Да к черту закон, - огрызнулся Алекс. - Идет настоящая война, неужели это непонятно?
- Ты, конечно, понимаешь, что нужен нам здесь. Таков приказ.
- Ты когда-нибудь слышал о «Глоба-Линк»?
- А что это такое?
- Сейчас рассказывать не могу.
- Значит, по-твоему, я должен пропустить мимо ушей все, что от тебя услышал? Да за кого ты меня принимаешь?
- За человека, который мне доверяет.
- Ты сам себе противоречишь. И что прикажешь с тобой делать?
- Во-первых, я тебе не звонил. Ты не разговаривал со мной с тех пор, как я передал этот диск Лаврову, и не имеешь ни малейшего понятия о том, что происходит.
Алексу было слышно тяжелое дыхание Ротштейна. Тот явно колебался.
- Ладно, Алексей, два дня… Если, конечно, ты столько проживешь.
Алекс тупо уставился в пространство, он никак не мог поверить, что Ротштейну неизвестно об аресте Елены, которая подозревается в шпионаже. Или он знает? Может, и это какая-то ловушка? Ротштейн знал, что президенты Лавров и Макферсон готовятся к визиту в Женеву и оба получили информацию о сбежавшем Алексее Иванове. Но внешне впечатление такое, будто ничего и не происходит. Почему Лавров до сих пор не переговорил с кем надо и не отдал соответствующих приказов? И почему он ничего не говорит СВР по поводу Христенко? Хотя, с другой стороны, вдруг сообразил Алекс, еще неизвестно, знает ли что-нибудь Лавров. У Ротштейна не было ни малейшего представления о том, что должно случиться, а теперь «Глоба-Линк» вплотную занялась еще и Христенко. Словом, голосование будет проведено в отсутствие Филиппова, да и дело с концом. Жизнь пойдет своим чередом - только это будет уже совсем другая жизнь.
Зазвонил телефон. Это оказался Рене.
- Я заезжал в отель, только записки не оставил, - сказал он. - Думал, ты уже на месте. Пакет для тебя спроси у портье.
Алекс рассказал ему о своем визите на завод «Макроникс» в Архангельске, о возвращении с пересадками в Санкт-Петербург и о том, как он в конце концов добрался до города на грузовике. Потом упомянул о поездке в Ижору, где у «Макроникс» был второй завод.
- Кстати, ты договорился о встрече со Светланой Нармоновой? - поинтересовался он.
- Да, в кафе через десять минут. Выясню интересующие нас имена.
- Подготовь пути отхода, чтобы у нас был запасной вариант, после того как мы созовем эту пресс-конференцию. Мне здесь сейчас небезопасно.
- Почему?
- Я недавно говорил с Ротштейном - здесь что-то не так. Возможно, он тоже в этом замешан.
- Подробнее.
Алекс рассказал Рене об аресте Елены и о том, что Ротштейн об этом даже не обмолвился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
- Слушай, а как по-твоему, почему убили посла Фармера?
- Потому же, почему и Анатоля Боннарда. Должно быть, они что-то узнали. Кстати, когда я следил за Робеспьерром от «Шереметьево-1», то видел, как его машина сворачивает к американскому посольству. Значит, там кто-то работает на них, - теперь уже в основном говорил Алексей, а не Алекс. - Возможно, Холлингсуорт, поверенный в делах. Во всяком случае, так предполагает Форсайт, который занимается этим делом со своего конца.
- В общем, делай все, что считаешь нужным, но старайся не высовываться. Интерпол тоже получил приказ насчет тебя.
- Ничего, я справлюсь.
Христенко бросил взгляд в окно почтового отделения и увидел то, чего и следовало ожидать.
- Наружка на другой стороне улицы. Я сейчас куплю почтовых марок и пойду.
- Когда мы сможем встретиться?
- Сам не знаю, - генерал снова закашлялся, буквально сгибаясь пополам. Даже сотрудницы отделения обратили на него внимание. - Мне пора.
- Геннадий Игоревич, кажется, вы серьезно больны.
- Это все острая колбаса. Когда-нибудь она убьет меня. Ладно, пока.
Повесив трубку, Христенко достал платок и сплюнул в него мокроту, перемешанную с кровью. Крови было много.
* * *
День 7. 15.50
Алекс только что вернулся в номер после поездки в Ижору, пригород Санкт-Петербурга. Там помещался второй завод фирмы «Макроникс», похожий на архангельский, как родные братья. Он отложил атташе-кейс и попросил телефонистку отеля соединить его с Вашингтоном по вроде бы обычному номеру, который сразу выводил на защищенную линию. Трубку взял Карл Ротштейн, и Алексу сразу стало ясно, что тот буквально брызжет слюной от нетерпения.
- Господи, да что же такое творится? - сразу выпалил он в трубку. - Я знаю, что ты непричастен к этим убийствам, но почему подставляют именно тебя?
Алекс чувствовал, что лучше не посвящать Ротштейна в детали. Во всяком случае, пока.
- Просто им нужен козел отпущения, которыми стал ваш покорный слуга. - «Удивительно, - подумал Алекс, - насколько легко в мою речь вплетается жаргон Алексея». - Я не имею никакого отношения к троим убитым, один из которых, кстати, живехонек.
- Где ты?
Алекс объяснил.
- И тебя, значит, окрестили Филипповым. А кто он такой?
- Никто. Это просто псевдоним, которым я пользуюсь.
- Но ведь во всех газетах это имя значится под твоим фото!
- Я собираюсь выяснить, чьих рук это дело, но пока ничего определенного сказать не могу - нет доказательств. Дай мне пару дней, пока я доберусь до Штатов. Придется пробираться нелегально, поскольку пограничные службы настороже.
- Ладно, Алексей, но мне потребуются исчерпывающие объяснения. Звонил Юсуфов - он тоже ничего не понимает. Не знаю уж, почему он так интересуется тобой, ведь ты работаешь на СВР, а не на ФСБ. А Христенко из СВР тоже отмалчивается. Так что мне сказать начальству?
- Постарайся ничего не говорить, пока я не разузнаю побольше. На это уйдет еще пару дней.
- А больше я тебе и не даю. Моя страна не станет укрывать человека, подозреваемого в убийстве, даже если ты и не виновен. Я за это головой отвечаю.
- Понятно.
- Тебе хочет помочь московский поверенный в делах Лоуренс Холлингсуорт. Ему известно, что ты не причастен к убийствам.
- Ладно, приму к сведению.
Ротштейну реакция Алексея явно пришлась не по душе.
- Надеюсь, ты сам-то ясно представляешь себе масштабы происходящего? - доносящийся из-за океана голос неожиданно стал резким. - И еще звонила Елена. Она искала тебя и не имеет ни малейшего понятия, во что ты ввязался. Думала, мне что-нибудь известно.
- Встречусь с ней потом.
- Да, она сказала, что встречается с тобой завтра на петербургской квартире. Она, как и все, читала газеты и до смерти перепугана.
Значит, она разговаривала с Четом, удовлетворенно заключил Алекс.
- Я говорил с Форсайтом, - сказал он, меняя тему разговора, чтобы проверить Ротштейна. - Он говорит, что из-за политкорректности у него связаны руки.
- Да, в этой стране есть законы, защищающие любого ее гражданина, включая и мусульман вроде Юсефа, которого мы подозреваем в терроризме.
- Да к черту закон, - огрызнулся Алекс. - Идет настоящая война, неужели это непонятно?
- Ты, конечно, понимаешь, что нужен нам здесь. Таков приказ.
- Ты когда-нибудь слышал о «Глоба-Линк»?
- А что это такое?
- Сейчас рассказывать не могу.
- Значит, по-твоему, я должен пропустить мимо ушей все, что от тебя услышал? Да за кого ты меня принимаешь?
- За человека, который мне доверяет.
- Ты сам себе противоречишь. И что прикажешь с тобой делать?
- Во-первых, я тебе не звонил. Ты не разговаривал со мной с тех пор, как я передал этот диск Лаврову, и не имеешь ни малейшего понятия о том, что происходит.
Алексу было слышно тяжелое дыхание Ротштейна. Тот явно колебался.
- Ладно, Алексей, два дня… Если, конечно, ты столько проживешь.
Алекс тупо уставился в пространство, он никак не мог поверить, что Ротштейну неизвестно об аресте Елены, которая подозревается в шпионаже. Или он знает? Может, и это какая-то ловушка? Ротштейн знал, что президенты Лавров и Макферсон готовятся к визиту в Женеву и оба получили информацию о сбежавшем Алексее Иванове. Но внешне впечатление такое, будто ничего и не происходит. Почему Лавров до сих пор не переговорил с кем надо и не отдал соответствующих приказов? И почему он ничего не говорит СВР по поводу Христенко? Хотя, с другой стороны, вдруг сообразил Алекс, еще неизвестно, знает ли что-нибудь Лавров. У Ротштейна не было ни малейшего представления о том, что должно случиться, а теперь «Глоба-Линк» вплотную занялась еще и Христенко. Словом, голосование будет проведено в отсутствие Филиппова, да и дело с концом. Жизнь пойдет своим чередом - только это будет уже совсем другая жизнь.
Зазвонил телефон. Это оказался Рене.
- Я заезжал в отель, только записки не оставил, - сказал он. - Думал, ты уже на месте. Пакет для тебя спроси у портье.
Алекс рассказал ему о своем визите на завод «Макроникс» в Архангельске, о возвращении с пересадками в Санкт-Петербург и о том, как он в конце концов добрался до города на грузовике. Потом упомянул о поездке в Ижору, где у «Макроникс» был второй завод.
- Кстати, ты договорился о встрече со Светланой Нармоновой? - поинтересовался он.
- Да, в кафе через десять минут. Выясню интересующие нас имена.
- Подготовь пути отхода, чтобы у нас был запасной вариант, после того как мы созовем эту пресс-конференцию. Мне здесь сейчас небезопасно.
- Почему?
- Я недавно говорил с Ротштейном - здесь что-то не так. Возможно, он тоже в этом замешан.
- Подробнее.
Алекс рассказал Рене об аресте Елены и о том, что Ротштейн об этом даже не обмолвился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135