Первые три года он проработал в Лэнгли, потом был переведен в Нью-Йорк, после того как один из агентов стал жертвой загадочного убийства. Его жена и двое детей жили в Скарсдейле, он пытался вести нормальный образ жизни, предпочитал перебирать бумажки до пяти часов, но иногда вынужден был принимать участие в операциях, подобных сегодняшней, которые, в чем он никому не признавался, несколько скрашивали чересчур монотонную жизнь.
Шепард, напротив, занимался этим ради Бога и страны.
Когда Юсефа увели, Иванов и Форсайт еще раз осмотрели кухню, обратив особое внимание на первоклассное лабораторное оборудование, и решили, что нуждаются в покое и отдыхе.
Ни тем ни другим им, естественно, насладиться не удалось.
Глава 2
ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ
День 2. 22.00
Этой майской ночью в пустыне, раскинувшейся километрах в шестидесяти от Кабула, рядом с границей с Пакистаном, стояла самая лучшая погода, на которую только мог надеяться Абдул Расул Сайяф. Скоро накатится испепеляющий жар лета, запечет землю, лишив ее последней влаги. Но даже жар будет лучше зимы, проведенной в горах, когда единственным источником тепла являлся огонь, сопровождавшийся предательским дымом, позволявшим американцам, зорко следящим за этой пещеристой местностью, легко находить все убежища.
Час назад Сайяф, повернувшись в сторону Мекки, произнес пятую, последнюю из обязательных молитв, в которой он, как обычно, заверил Аллаха в том, что всегда останется его верным слугой, будет вести жизнь праведника и не нарушать заповеди Корана. За час до этого он навел прицел своего русского «Калашникова» на место, расположенное в двухстах шагах от своего укрытия, и плавно нажал на спусковой крючок. Пуля пробила каску американского солдата, которому было не больше девятнадцати лет от роду. Он умер, не почувствовав боли, и Сайяф считал, что пощадил неверного. Буквально через несколько минут после этого налетели вертолеты «блэкхоук», но Сайяф, естественно, успел уйти с чувством гордости за то, что внес свой вклад в дело мести за «Талибан», последние представители которого теперь вынуждены были скрываться в горах к востоку от Кабула и в Пакистане.
Скоро ему уже не придется применять столь не эффективную тактику. Его молодой протеже Мухаммед Хуссейн Насрала, которому было всего семнадцать, восхищался меткостью Сайяфа и прекрасно знал, что его герой обладал многолетним опытом. Еще мальчишкой он прекрасно проявил себя в качестве шпиона Северного альянса, внеся свой вклад в поражение советских оккупационных войск, а теперь воевал против американцев, которые пришли якобы помочь его народу, а на самом деле преследовали свои, сугубо империалистические цели. Сам Сайяф считал, что недавнее поражение не было бесполезным, потому что ему поручили то, что никогда не приходилось делать ни одному другому сунниту. Став избранным, он почувствовал спокойное удовлетворение. Через три дня он оставит это место и перелетит в город, который ему пока не назвали. Там он получит от «Хезболлы» достаточно денег, чтобы зафрахтовать уже подготовленный для него самолет.
«Аль-Каида» стала остро нуждаться в средствах, потому что американцам удалось перекрыть денежные потоки. «Хезболла», с другой стороны, была хорошо организована и спонсировалась странами Ближнего Востока и Южной Америки, а также получала миллионы долларов от благотворительных организаций в Америке, которые пока не попали в поле зрения ФБР. Поступали деньги и из других стран, в которых мусульмане обладали реальной властью.
Сайяф сидел у входа в пещеру, подальше от огня и треска горящих дров, и думал не о том, что предстояло сделать, а о том, что он потерял менее года назад. А лишился он жены и двоих детей, Сайда, трех лет от роду, и пятилетнего Раджкумара. Они, вместе с еще семнадцатью гражданскими жителями, погибли во время атаки американского истребителя Г-18. У него разрывалось от боли сердце - так быстро лишиться будущего. Одна бомба, и вся семья исчезла.
Он посмотрел на звезды на ясном небе. Миллионы и миллионы небесных светил были созданы Аллахом с известной только ему самому целью. Иногда по небу пролетала падающая звезда, словно послание Всевышнего, в котором он говорил, что чувствует мысли Сайяфа, что находится рядом с ним и поддерживает его в том, что нужно было сделать. Сайяфа успокоили такие мысли, и он повернулся к огню, к Мухаммеду, который будет поддерживать огонь всю ночь, сидя у костра с винтовкой. Скоро придет сон, а когда Сайяф проснется, новый день приблизит его на шаг к поездке на восток, в Исламабад, а потом еще дальше.
Сайяф был не молодым, не старым. Ему было тридцать три, рост сто восемьдесят сантиметров, а тело выглядело так, словно устало от долгих лет борьбы и убийств, в то же время он обладал физической силой двадцатипятилетнего. Старыми были его глаза, они видели слишком много смертей близких и друзей. Сайяф жил теперь только ради того, чтобы умирали неверные. Только от этого он мог получить удовлетворение, все остальное не имело ни малейшего смысла. Он был моджахедом, борцом за свободу, и будет им до конца дней своих.
«Когда я был преподавателем английского и испанского языка в университете? - спросил он себя. - Четыре года назад? Пять?» Время потеряло для него всякий смысл. Он начал работать в университете, когда был женат уже шесть лет, то есть женился поздно, по обычаям своего народа. Все студенты были мужчинами, женщины не могли получить образование, если они, конечно, не стали похожими на американок, не обесчестили себя тем, что вступили в борьбу с мужчинами собственной страны. Здесь подобного произойти не могло, потому что неуважение по отношению к мужчине наказывалось публичным избиением плетьми на площади, потому что мужчины являлись борцами за свободу и исполнение предначертаний Всевышнего. Мальчики, которым предстояло стать мужчинами, должны получить прекрасное образование, как это было угодно Аллаху. Сайяф вспоминал о своих университетских днях с легкой улыбкой на потрескавшихся губах. Она явно говорила о его тоске по мирному времени. Кто в следующий раз попытается отнять у исламского мира его традиции, сделать его игрушкой в руках могущественного правительства иноверцев, которое будет использовать чужую землю ради собственной выгоды, а потом уйдет с богатой добычей, оставив после себя только пыль и пещеры?
Но победы неверных на этот раз не будет, потому что мир стал другим. «Теперь у нас есть сотовые телефоны и Интернет, - думал Сайяф. - Теперь гяурам не удастся отрезать мой народ от остального мира, где есть телевидение и другие технические средства, способные мгновенно передать сообщение куда угодно. Мир стал другим, но современность не способна уничтожить исторические корни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Шепард, напротив, занимался этим ради Бога и страны.
Когда Юсефа увели, Иванов и Форсайт еще раз осмотрели кухню, обратив особое внимание на первоклассное лабораторное оборудование, и решили, что нуждаются в покое и отдыхе.
Ни тем ни другим им, естественно, насладиться не удалось.
Глава 2
ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ
День 2. 22.00
Этой майской ночью в пустыне, раскинувшейся километрах в шестидесяти от Кабула, рядом с границей с Пакистаном, стояла самая лучшая погода, на которую только мог надеяться Абдул Расул Сайяф. Скоро накатится испепеляющий жар лета, запечет землю, лишив ее последней влаги. Но даже жар будет лучше зимы, проведенной в горах, когда единственным источником тепла являлся огонь, сопровождавшийся предательским дымом, позволявшим американцам, зорко следящим за этой пещеристой местностью, легко находить все убежища.
Час назад Сайяф, повернувшись в сторону Мекки, произнес пятую, последнюю из обязательных молитв, в которой он, как обычно, заверил Аллаха в том, что всегда останется его верным слугой, будет вести жизнь праведника и не нарушать заповеди Корана. За час до этого он навел прицел своего русского «Калашникова» на место, расположенное в двухстах шагах от своего укрытия, и плавно нажал на спусковой крючок. Пуля пробила каску американского солдата, которому было не больше девятнадцати лет от роду. Он умер, не почувствовав боли, и Сайяф считал, что пощадил неверного. Буквально через несколько минут после этого налетели вертолеты «блэкхоук», но Сайяф, естественно, успел уйти с чувством гордости за то, что внес свой вклад в дело мести за «Талибан», последние представители которого теперь вынуждены были скрываться в горах к востоку от Кабула и в Пакистане.
Скоро ему уже не придется применять столь не эффективную тактику. Его молодой протеже Мухаммед Хуссейн Насрала, которому было всего семнадцать, восхищался меткостью Сайяфа и прекрасно знал, что его герой обладал многолетним опытом. Еще мальчишкой он прекрасно проявил себя в качестве шпиона Северного альянса, внеся свой вклад в поражение советских оккупационных войск, а теперь воевал против американцев, которые пришли якобы помочь его народу, а на самом деле преследовали свои, сугубо империалистические цели. Сам Сайяф считал, что недавнее поражение не было бесполезным, потому что ему поручили то, что никогда не приходилось делать ни одному другому сунниту. Став избранным, он почувствовал спокойное удовлетворение. Через три дня он оставит это место и перелетит в город, который ему пока не назвали. Там он получит от «Хезболлы» достаточно денег, чтобы зафрахтовать уже подготовленный для него самолет.
«Аль-Каида» стала остро нуждаться в средствах, потому что американцам удалось перекрыть денежные потоки. «Хезболла», с другой стороны, была хорошо организована и спонсировалась странами Ближнего Востока и Южной Америки, а также получала миллионы долларов от благотворительных организаций в Америке, которые пока не попали в поле зрения ФБР. Поступали деньги и из других стран, в которых мусульмане обладали реальной властью.
Сайяф сидел у входа в пещеру, подальше от огня и треска горящих дров, и думал не о том, что предстояло сделать, а о том, что он потерял менее года назад. А лишился он жены и двоих детей, Сайда, трех лет от роду, и пятилетнего Раджкумара. Они, вместе с еще семнадцатью гражданскими жителями, погибли во время атаки американского истребителя Г-18. У него разрывалось от боли сердце - так быстро лишиться будущего. Одна бомба, и вся семья исчезла.
Он посмотрел на звезды на ясном небе. Миллионы и миллионы небесных светил были созданы Аллахом с известной только ему самому целью. Иногда по небу пролетала падающая звезда, словно послание Всевышнего, в котором он говорил, что чувствует мысли Сайяфа, что находится рядом с ним и поддерживает его в том, что нужно было сделать. Сайяфа успокоили такие мысли, и он повернулся к огню, к Мухаммеду, который будет поддерживать огонь всю ночь, сидя у костра с винтовкой. Скоро придет сон, а когда Сайяф проснется, новый день приблизит его на шаг к поездке на восток, в Исламабад, а потом еще дальше.
Сайяф был не молодым, не старым. Ему было тридцать три, рост сто восемьдесят сантиметров, а тело выглядело так, словно устало от долгих лет борьбы и убийств, в то же время он обладал физической силой двадцатипятилетнего. Старыми были его глаза, они видели слишком много смертей близких и друзей. Сайяф жил теперь только ради того, чтобы умирали неверные. Только от этого он мог получить удовлетворение, все остальное не имело ни малейшего смысла. Он был моджахедом, борцом за свободу, и будет им до конца дней своих.
«Когда я был преподавателем английского и испанского языка в университете? - спросил он себя. - Четыре года назад? Пять?» Время потеряло для него всякий смысл. Он начал работать в университете, когда был женат уже шесть лет, то есть женился поздно, по обычаям своего народа. Все студенты были мужчинами, женщины не могли получить образование, если они, конечно, не стали похожими на американок, не обесчестили себя тем, что вступили в борьбу с мужчинами собственной страны. Здесь подобного произойти не могло, потому что неуважение по отношению к мужчине наказывалось публичным избиением плетьми на площади, потому что мужчины являлись борцами за свободу и исполнение предначертаний Всевышнего. Мальчики, которым предстояло стать мужчинами, должны получить прекрасное образование, как это было угодно Аллаху. Сайяф вспоминал о своих университетских днях с легкой улыбкой на потрескавшихся губах. Она явно говорила о его тоске по мирному времени. Кто в следующий раз попытается отнять у исламского мира его традиции, сделать его игрушкой в руках могущественного правительства иноверцев, которое будет использовать чужую землю ради собственной выгоды, а потом уйдет с богатой добычей, оставив после себя только пыль и пещеры?
Но победы неверных на этот раз не будет, потому что мир стал другим. «Теперь у нас есть сотовые телефоны и Интернет, - думал Сайяф. - Теперь гяурам не удастся отрезать мой народ от остального мира, где есть телевидение и другие технические средства, способные мгновенно передать сообщение куда угодно. Мир стал другим, но современность не способна уничтожить исторические корни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135