Чтобы вступить с тобой в контакт, я сняла у тебя с шеи амулет... Ты, наверно, его искал, а я его потеряла!.. Я внушила тебе историю о том, как я похитила Зеркало и как мы добрались до Шазмака. Ты ее в основном уже знал, и в ней почти все было правдой, кроме того, что случилось со мной, когда я скрылась из Фиц Горго. Во сне я внушила тебе одну ложь – что якобы я отдала кому-то Зеркало на озере Нейд, а потом стала простой приманкой. Я не могла выдумывать слишком много, потому что члены Аркимского Совета раскусили бы меня, а маленькая ложь сошла мне с рук!
Во время суда я пробудила в твоей голове воспоминания об истории, которую внушила тебе во сне, а потом пересказала ее Совету. Это было очень опасно, – сказала Карана, стараясь не думать о том, какому чудовищному риску она подвергала их с Лианом. – Наверно, до меня еще никто такого не проделывал с Советом! Но члены Совета мне поверили. А точнее, они почувствовали, что я говорю правду, потому что для тебя все это было правдой, а я только пересказывала им твои мысли. Только Тензор меня заподозрил. Я вела себя очень странно, а моя история противоречила тому, что он узнал из других источников. Кроме того, он не хотел мне верить. Он не мог открыто выступить против приговора Совета, но у него как у обвинителя было право попытаться склонить на свою сторону его членов на тайном совещании. А там указать на несуразицы в моей истории и убедить Совет в ее неправдоподобности оказалось только делом времени. Прости меня за то, что я воспользовалась тобой, но у меня не было другого выхода.
– Не понимаю, за что ты извиняешься! Ты прирожденная сказительница. Я ни разу не слышал более убедительной истории.
Во время рассказа Карана улыбалась невеселой извиняющейся улыбкой, но, закончив говорить, закрыла руками лицо, исказившееся, словно от внезапного приступа боли или от страшного предчувствия.
– О! – простонала она глухим голосом. – Как мне больно!.. Нет! Я не могу!..
– Что с тобой? – испуганно прошептал Лиан.
Карана медленно подняла голову и взглянула на молодого человека. Ее голос стал ледяным, щеки впали, и лицо, такое милое, когда она улыбалась, изменилось до неузнаваемости и казалось высеченным из камня. Она заговорила. Выражание ее лица было таким отсутствующим и враждебным, что Лиан испугался.
– Берегись! – произнесла она, с видимым усилием выговаривая слова. – Я смертельно опасна для своих друзей! Одних я предаю, других веду на верную смерть, а третьих свожу с ума. Беги от меня, Лиан! Чего ты ждешь?! Беги, пока не поздно!
Лиан сидел неподвижно, испуганный и растерянный. Он уставился на огонь, боясь поднять на Карану глаза. Что с ней произошло? Едва ему показалось, что он наконец стал ее понимать, как она снова вытворила такое, отчего у него все смешалось в голове.
Карана словно застыла. Припадок – или что там с ней было – прошел, оставив после себя чувство горечи и потери. Она почувствовала, что между ней и Лианом снова разверзлась пропасть, и не знала, как ее преодолеть.
– А что же ты на самом деле сделала с Зеркалом? – наконец осторожно спросил ее Лиан. – Ты сказала Раэлю, что оно у тебя. Ему ты тоже соврала?
Карана вздрогнула, слово от пощечины, и лицо ее сразу стало невероятно печальным.
– Нет. Оно у меня, – сказала она. – Но я не хочу о нем говорить. Особенно сегодня вечером. – Она закуталась в плащ и ушла в палатку.
29
Баннадорские холмы
Лиан еще долго сидел у костра наедине со своими сомнениями, злой и несчастный. Внезапно мысли его прояснились, гнев улетучился, и он понял, какой ловкой оказалась Карана, найдя единственно правильный выход из тупиковой ситуации. Он понял, на что она пошла, чтобы спасти его от смерти, и чего ей это стоило. Но что же это за новый припадок? Может, это были штучки Тензора, пытавшегося залезть в ее сознание? Или за снами Караны охотилась какая-то другая нежить?
После холода горных вершин здесь, внизу у реки, ночной воздух казался теплым и приятным. Лиан разделся и осторожно, стараясь не побеспокоить Карану, заполз в палатку. Там он лег на спальный мешок и укрылся плащом. Он лежал на боку и смотрел на костер. В треугольнике неба между крышей палатки и верхушками деревьев мерцала одна-единственная звездочка. В огне потрескивали ветки. Какой-то зверек зашуршал листьями на опушке, и вновь воцарилась тишина.
Карана крепко сжала запястье Лиана своей маленькой ручкой.
– О, Лиан! – пробормотала она. – Иди ко мне. Мне так страшно! Успокой меня!
Лиан подполз поближе и обнял Карану. Она прижалась щекой к его шее. Он чувствовал, как вздымается ее грудь, и ее легкое дыхание у себя на плече.
– Что с тобой было, Карана?
– Я ощутила, как что-то ужасное прикоснулось к моему сознанию. Это было почище любого кошмара!.. Но уже все прошло!.. Милый мой Лиан, расскажи мне что-нибудь! – попросила она мечтательным тоном.
– А что, например?
– Все равно! – “Я хочу услышать твой голос, – подумала при этом Карана. – Мне не важно, что ты будешь говорить!”
– Я знаю одно коротенькое грустное сказание, – после недолгого размышления вымолвил Лиан.
– Ну вот и отлично, – пробормотала Карана.
– Это сказание о двух влюбленных, Инулии и Хенгисте. – Лиан на мгновение замолчал, а Карана еще теснее прижалась лицом к его шее. – Оно очень древнее, немного наивное и очень романтичное. Обычно оно всем нравится.
– Не тяни!
– Инулия была женой Федиля, жестокого тирана, в незапамятные времена правившего в Альмадине. Федиль был настоящим животным: грузным, тучным, старым и развратным. При этом он обладал невероятной силой, был очень коварен и порочен. Его главными развлечениями были войны, а больше всего удовольствия он получал, издеваясь над собственным народом и в первую очередь над Инулией, самой молодой, самой хрупкой и самой красивой из его трех жен.
– Я так и знала, – прошептала ему на ухо прекрасная маленькая Карана.
– Неизвестно, зачем Федиль женился на Инулии, потому что он и так уже наплодил достаточно сыновей и дочерей для продолжения рода. Некоторые из них были старше Инулии, и все они были такими же скотами, как и их отец. Инулия приходила в ужас от одной мысли о том, что в один прекрасный день Федиль взойдет к ней на ложе, ведь он никогда не мылся: у него были черные грязные ноги, зловонное дыхание и огромное брюхо. Но этого так и не произошло, потому что Федиля больше привлекали порочные женщины. Однако лучше Инулии от этого не стало, потому что все придворные, все его отпрыски и старшие жены смеялись над ней, называя такой жалкой, что Федиль даже не желает разделить с ней ложе. Над ней издевались все кому не лень. Так она и влачила свое существование, несчастнее последней свинарки в Альмадине.
Лиан замолчал. Карана дышала совсем тихо, и он решил, что девушка заснула в его объятиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
Во время суда я пробудила в твоей голове воспоминания об истории, которую внушила тебе во сне, а потом пересказала ее Совету. Это было очень опасно, – сказала Карана, стараясь не думать о том, какому чудовищному риску она подвергала их с Лианом. – Наверно, до меня еще никто такого не проделывал с Советом! Но члены Совета мне поверили. А точнее, они почувствовали, что я говорю правду, потому что для тебя все это было правдой, а я только пересказывала им твои мысли. Только Тензор меня заподозрил. Я вела себя очень странно, а моя история противоречила тому, что он узнал из других источников. Кроме того, он не хотел мне верить. Он не мог открыто выступить против приговора Совета, но у него как у обвинителя было право попытаться склонить на свою сторону его членов на тайном совещании. А там указать на несуразицы в моей истории и убедить Совет в ее неправдоподобности оказалось только делом времени. Прости меня за то, что я воспользовалась тобой, но у меня не было другого выхода.
– Не понимаю, за что ты извиняешься! Ты прирожденная сказительница. Я ни разу не слышал более убедительной истории.
Во время рассказа Карана улыбалась невеселой извиняющейся улыбкой, но, закончив говорить, закрыла руками лицо, исказившееся, словно от внезапного приступа боли или от страшного предчувствия.
– О! – простонала она глухим голосом. – Как мне больно!.. Нет! Я не могу!..
– Что с тобой? – испуганно прошептал Лиан.
Карана медленно подняла голову и взглянула на молодого человека. Ее голос стал ледяным, щеки впали, и лицо, такое милое, когда она улыбалась, изменилось до неузнаваемости и казалось высеченным из камня. Она заговорила. Выражание ее лица было таким отсутствующим и враждебным, что Лиан испугался.
– Берегись! – произнесла она, с видимым усилием выговаривая слова. – Я смертельно опасна для своих друзей! Одних я предаю, других веду на верную смерть, а третьих свожу с ума. Беги от меня, Лиан! Чего ты ждешь?! Беги, пока не поздно!
Лиан сидел неподвижно, испуганный и растерянный. Он уставился на огонь, боясь поднять на Карану глаза. Что с ней произошло? Едва ему показалось, что он наконец стал ее понимать, как она снова вытворила такое, отчего у него все смешалось в голове.
Карана словно застыла. Припадок – или что там с ней было – прошел, оставив после себя чувство горечи и потери. Она почувствовала, что между ней и Лианом снова разверзлась пропасть, и не знала, как ее преодолеть.
– А что же ты на самом деле сделала с Зеркалом? – наконец осторожно спросил ее Лиан. – Ты сказала Раэлю, что оно у тебя. Ему ты тоже соврала?
Карана вздрогнула, слово от пощечины, и лицо ее сразу стало невероятно печальным.
– Нет. Оно у меня, – сказала она. – Но я не хочу о нем говорить. Особенно сегодня вечером. – Она закуталась в плащ и ушла в палатку.
29
Баннадорские холмы
Лиан еще долго сидел у костра наедине со своими сомнениями, злой и несчастный. Внезапно мысли его прояснились, гнев улетучился, и он понял, какой ловкой оказалась Карана, найдя единственно правильный выход из тупиковой ситуации. Он понял, на что она пошла, чтобы спасти его от смерти, и чего ей это стоило. Но что же это за новый припадок? Может, это были штучки Тензора, пытавшегося залезть в ее сознание? Или за снами Караны охотилась какая-то другая нежить?
После холода горных вершин здесь, внизу у реки, ночной воздух казался теплым и приятным. Лиан разделся и осторожно, стараясь не побеспокоить Карану, заполз в палатку. Там он лег на спальный мешок и укрылся плащом. Он лежал на боку и смотрел на костер. В треугольнике неба между крышей палатки и верхушками деревьев мерцала одна-единственная звездочка. В огне потрескивали ветки. Какой-то зверек зашуршал листьями на опушке, и вновь воцарилась тишина.
Карана крепко сжала запястье Лиана своей маленькой ручкой.
– О, Лиан! – пробормотала она. – Иди ко мне. Мне так страшно! Успокой меня!
Лиан подполз поближе и обнял Карану. Она прижалась щекой к его шее. Он чувствовал, как вздымается ее грудь, и ее легкое дыхание у себя на плече.
– Что с тобой было, Карана?
– Я ощутила, как что-то ужасное прикоснулось к моему сознанию. Это было почище любого кошмара!.. Но уже все прошло!.. Милый мой Лиан, расскажи мне что-нибудь! – попросила она мечтательным тоном.
– А что, например?
– Все равно! – “Я хочу услышать твой голос, – подумала при этом Карана. – Мне не важно, что ты будешь говорить!”
– Я знаю одно коротенькое грустное сказание, – после недолгого размышления вымолвил Лиан.
– Ну вот и отлично, – пробормотала Карана.
– Это сказание о двух влюбленных, Инулии и Хенгисте. – Лиан на мгновение замолчал, а Карана еще теснее прижалась лицом к его шее. – Оно очень древнее, немного наивное и очень романтичное. Обычно оно всем нравится.
– Не тяни!
– Инулия была женой Федиля, жестокого тирана, в незапамятные времена правившего в Альмадине. Федиль был настоящим животным: грузным, тучным, старым и развратным. При этом он обладал невероятной силой, был очень коварен и порочен. Его главными развлечениями были войны, а больше всего удовольствия он получал, издеваясь над собственным народом и в первую очередь над Инулией, самой молодой, самой хрупкой и самой красивой из его трех жен.
– Я так и знала, – прошептала ему на ухо прекрасная маленькая Карана.
– Неизвестно, зачем Федиль женился на Инулии, потому что он и так уже наплодил достаточно сыновей и дочерей для продолжения рода. Некоторые из них были старше Инулии, и все они были такими же скотами, как и их отец. Инулия приходила в ужас от одной мысли о том, что в один прекрасный день Федиль взойдет к ней на ложе, ведь он никогда не мылся: у него были черные грязные ноги, зловонное дыхание и огромное брюхо. Но этого так и не произошло, потому что Федиля больше привлекали порочные женщины. Однако лучше Инулии от этого не стало, потому что все придворные, все его отпрыски и старшие жены смеялись над ней, называя такой жалкой, что Федиль даже не желает разделить с ней ложе. Над ней издевались все кому не лень. Так она и влачила свое существование, несчастнее последней свинарки в Альмадине.
Лиан замолчал. Карана дышала совсем тихо, и он решил, что девушка заснула в его объятиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174