Лиан забросил остальные занятия. Он продолжал развлекать сказаниями тех, кто был готов внимать ему, но, несмотря на их настойчивые просьбы, ни разу не осмелился повторить “Сказание о Непреодолимой Преграде”, опасаясь, что слухи об этом могут дойти до Вистана. К тому же Лиан боялся, что кто-нибудь сумеет доказать лживость преданий, из которых он намеревался сложить новое Великое Сказание, и вся его карьера окажется под угрозой.
Его соперники говорили, что он выдохся и больше ни на что не способен. Ему же, с детства мечтавшему стать летописцем, было невыносимо больно слушать такие слова.
У Лиана не было ни гроша. Ведь он так и не получал содержания. Он лучше всех в Чантхеде знал Предания, но с их помощью не заработать на жизнь. Он существовал только за счет того, что рассказывал скабрезные байки в самых грязных кабаках города. А еще он иногда выполнял задания за студентов слишком ленивых или глупых, чтобы самим с ними справиться.
Заветное желание Лиана – узнать, как в действительности возникла Непреодолимая Преграда, и сложить о ней собственное Великое Сказание – по-прежнему казалось неосуществимым.
Однажды Лиан вернулся домой за полночь после очередного вечера, проведенного в кабаках, где ему не удалось заработать денег даже на стакан вина, и увидел, что его дверь распахнута. В темноте он швырнул сумку туда, где стоял стол, но она грохнулась на пол. Лиан поднял над головой зажженную свечу и обнаружил, что в комнате не было ни стола, ни стульев. С крючков пропала вся его одежда, а книжные полки опустели. В комнате вообще ничего больше не было. На полу валялся лишь пролежанный матрас, набитый соломой. Исчезли все его пожитки, включая поношенную одежду и стоптанные сапоги, а на стенах были нацарапаны оскорбления в адрес дзаинян.
Кража одежды и мебели его не очень расстроила. Их можно будет легко купить, как только у него появятся деньги. Но пропали все книги сказаний, с таким трудом переписанные им от руки за пятнадцать лет учебы, его дневники, бесценные семейные предания и все черновики нового текста “Сказания о Непреодолимой Преграде”. Он лишился всего, кроме украшенной его же рукой книги Великих Преданий и нового дневника, которые лежали у него в сумке. Лиан почувствовал приступ отчаяния.
Затем по городу поползли слухи. Сначала до него стали долетать отрывки пьяных разговоров, а на стенах отхожих мест кто-то начал писать, что звание мастера-летописца Лиану присвоили незаслуженно, потому что все его сказание было ложью и подделкой. Звание было присвоено Лиану единогласным решением совета мастеров-летописцев Школы Преданий, и никто не мог лишить его этого звания, но слухи порочили имя Лиана.
Его случайные приятели отдалились от него. Впрочем, этот бойкот оказал прямо противоположное действие на Тандиву. Хотя она и не осмеливалась говорить с Лианом в чужом присутствии, но стала ему улыбаться, и они несколько раз даже потихоньку встречались. Лиану было приятно, что у него остался хоть один друг, но, понимая, чем рискует Тандива, через какое-то время сам перестал с ней видеться. Тяжелее утраты друзей Лиан переживал то, что не может больше работать с Преданиями, дороже которых у него не было ничего на свете.
Наконец Лиан осознал, что проиграл, и попросил встречи с Вистаном.
– Твоя взяла, – сказал он. – Чего ты от меня добиваешься?
– Всего лишь слова мастера-летописца, что ты никогда не будешь рассказывать свое сказание и никогда о нем даже не упомянешь, – ответил Вистан.
– Хорошо. Даю слово. Но мне хотелось бы получить доступ к архивам. – Лиан постарался напустить на себя смиренный вид, хотя это ему не очень удалось.
– Конечно, – сказал Вистан и взялся за великолепное павлинье перо, конец которого свисал у него через плечо и плясал в воздухе в такт движениям руки, обмакнул его в чернила и придвинул к себе лист бумаги.
– А еще я хочу получить обратно текст своего выступления.
Перо Вистана замерло на полпути к бумаге.
– На его основании тебе присвоили звание. Я не могу выполнить твою просьбу. Кроме того, настоящий сказитель помнит наизусть свои сказания.
– Я помню текст, но это всего лишь слова. Я хочу иметь подтверждающие их документы.
– А зачем они тебе? – спросил его Вистан.
– Мне надо докопаться до истины. Именно этому меня здесь учили! Неужели ты не понимаешь, что тут пахнет новым Великим Сказанием?! А ведь последнее Великое Сказание в Школе Преданий сложили несколько веков назад! Я прославлю не только себя, но и всю Школу!
Он затронул слабое место Вистана, о котором все знали. Директор Школы откинулся на спинку стула. Лиан набрал в грудь воздуха и продолжал:
– Я уверен, что девушку убили, потому что ей стала известна какая-то страшная тайна.
Вистан вздрогнул и уронил перо, разбрызгав по бумаге чернила.
– Очень жаль, что ты так думаешь, – сказал он. – Но в любом случае я не могу отдать тебе текст. Он теперь там, откуда мне его не достать. – Произнося эти слова, Вистан поигрывал серебряным браслетом на тощем запястье. – Его сможет извлечь оттуда только новый директор Школы после моей смерти.
– Она не заставит себя долго ждать! – в ярости заорал Лиан, полагая, что Вистан его обманывает. – Это сказание принадлежит мне! Я трудился над ним четыре года! Ты не имеешь права отнимать его у меня!
Вистан с ледяным спокойствием промокнул чернильные пятна.
– Человека нельзя лишить разве что его мыслей. Текста же ты больше не увидишь.
– Будь ты проклят, Вистан! А теперь напиши мне рекомендательное письмо, верни остаток моего содержания, и я навсегда уеду из Чантхеда.
Вистан зловеще улыбнулся:
– Хорошо. Но сначала дай мне слово никогда обо всем этом не упоминать.
– Я не дам тебе такого слова! Если ты мне откажешь, я обращусь к Мендарку! – Впрочем, Лиан и сам понимал, что не сделает этого.
На лице Вистана появилось выражение, от которого у Лиана по спине побежали мурашки.
– Мы с Мендарком – члены Совета. Если ты пойдешь к нему, мне придется сообщить о том, как ты своим безответственным поступком поставил под угрозу и нашу Школу, и сам Совет.
– Школа создана ради того, чтобы любой ценой разобраться, что в Преданиях правда, а что – вымысел. Ты трус и лицемер! СВистана было довольно.
– Я запрещаю тебе посещать библиотеку до конца Праздника! Если ты еще что-нибудь выкинешь, я не позволю тебе выступать на нем. А теперь убирайся!
Несолоно хлебавши Лиан покинул кабинет директора Школы Преданий.
Прошла неделя. Наступило время Праздника. В Чантхед стали съезжаться зрители со всех концов огромного острова Мельдорин и даже из далеких земель, лежавших за Туркадским Морем. На постоялых дворах не было места, а в парках и на пустырях выросли палаточные городки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174