Мастер сразу понял, как его можно использовать, потому что все знали, что младшая жена Федиля холодна и не может иметь детей...
– Это она-то холодна! – возмущенно прошипела ему на ухо Карана.
– Тсс! Не забывай, что это всего лишь сказание, и, пожалуйста, не перебивай!..
Федиль, конечно, обрадовался бы такой возможности избавиться от неверной жены, а у мастера как раз была дочь, которая вполне могла занять ее место. Мастер добился приема у тирана и показал ему статуэтку, хотя и получил за это совсем не то, на что рассчитывал. Одним взмахом меча разъяренный Федиль снес ему голову. Но его ярость не прошла – он стал следить за Инулией. На другой день еще до восхода солнца он заметил, что та покинула замок, и пошел за ней, предвкушая истязания, которым ее подвергнет.
Ничего не подозревавшие любовники встретились на своей лужайке у реки и, когда встало солнце, уже лежали нагие, сжимая друг друга в объятиях. Внезапно Инулией овладела необъяснимая печаль, словно их любовь была эхом ушедшего сна, она облила лицо и шею своего возлюбленного горючими слезами. Хенгист никак не мог ее утешить: она рыдала и рыдала, пока не появился Федиль.
Хенгист с Инулией поняли, что им не миновать смерти. Федиль не зря славился своей жестокостью. Он приказал приковать их к противоположным стенам огромной темницы. Они смотрели один на другого, но не могли ни прикоснуться друг к другу, ни поговорить, потому что стоило одному из них открыть рот, как другого начинали бичевать. Кровожадный Федиль намеренно выбрал для них эту ужасную пытку: Хенгист видел перед собой свою плачущую возлюбленную, не имея возможности ее утешить; а Инулия должна была наблюдать за тем, как издеваются над ее любимым.
Потом Федиль замыслил новое истязание. Он велел принести Хенгисту все инструменты из его мастерской: горн, тигель, молотки и щипцы, а также глину и песок для формы и другие приспособления для его работы. Ведь, несмотря на грубость и жестокость, Федиль понимал, что Хенгист великий художник, и потребовал, чтобы тот отлил из чистого серебра статую двух влюбленных, которая напоминала бы тирану о том, что они находятся в его власти, а их самих – унижала. Его смешило, что в последний раз любовники сольются в объятиях не наяву, а в виде статуи, изготовленной по его приказу.
Ваять свою возлюбленную из серебра по приказу ее мучителя было самой страшной пыткой для Хенгиста, но, если бы он отказался, ее стали бы бичевать и вздернули на дыбе. Поэтому каждый день он брался за инструменты и, бросив на Инулию полный вожделения взгляд, принимался за работу. Он знал форму ее тела, каждый его изгиб так, как может знать только великий художник, и смог бы изваять ее даже с завязанными глазами.
Прошло несколько месяцев. Статуя была закончена. Она вышла столь прекрасной, что Хенгист выронил инструменты и зарыдал. От Инулии осталась одна тень, она была худая и изможденная – скелет с огромными зелеными глазами. На лодыжках у нее открылись незаживающие раны от цепей, а ее живот, на который Хенгист раньше любил класть голову, впал и сморщился от голода. Впрочем, и Хенгист сильно изменился. Когда-то он был стройным и красивым, теперь же его тело иссохло, а вместо лица остался обтянутый кожей череп, но на краю смерти они любили друг друга еще больше, чем раньше.
И вот свершилось чудо. Инулия потянулась к Хенгисту, тщетно надеясь хотя бы на мимолетное прикосновение, и вдруг кольцо с цепью соскользнуло с исхудавшей ноги Инулии. Больше ничто не сковывало ее движений, к тому же стражник именно в этот момент куда-то отлучился.
“О, Хенгист!”, “О, Инулия!” – воскликнули они и заключили друг друга в объятия, познав недоступное словам наслаждение.
Но вот пришел Федиль, чтобы посмотреть на статую и позлорадствовать над несчастными влюбленными. Увидев, что они обнимаются, Федиль пронзил их яростным ударом меча. Умирая, Инулия улыбнулась, глядя на статую, изображающую их прежнее счастье, которое они познали снова в последние мгновенья своей жизни.
“Пока на Сантенаре жив хоть один человек, – прошептала она, – будет жить и наша любовь, воплощенная в этой статуе. А ты и твое потомство будете прокляты и преданы забвению!” Так они с Хенгистом умерли, не выпуская друг друга из объятий.
Теперь статуя стала символом унижения Федиля и была ему не нужна. Он приказал ее переплавить и в ярости даже схватился за канаты, чтобы опрокинуть ее и оттащить к печи, но статуя рухнула прямо на него и раздавила. Узнав о гибели тирана, народ возликовал и уничтожил все, что напоминало о нем. Статую же поместили в большом храме, где она стоит и теперь как символ безбрежной и непобедимой любви.
– О, Лиан! – прошептала Карана, гладя пальцами его губы. – Беру назад все нелестные мысли о тебе, какие когда-либо приходили мне в голову!
– Как я и обещал, это сказание наивно-сентиментальное, – произнес улыбавшийся в темноте Лиан.
Они лежали в полном молчании, позабыв о своих заботах. Им было приятно просто лежать вместе. Им было тепло, и каждому было приятно ощущать ровное и глубокое дыхание рядом с собой в темноте.
Вдруг встревоженный Лиан услышал, как Карана тихонько всхлипнула, словно от внезапной боли.
– Что с тобой? – спросил он ее, крепко прижав к груди. Карана долго молчала, а потом заговорила, медленно подбирая слова, точно только что вернулась откуда-то издалека.
– Сейчас уже ничего. Мне вдруг стало очень больно. Словно кто-то воткнул мне в глаза раскаленные иглы. Но теперь все прошло. – Она прижалась к нему, потом крепко пожала ему руку. – Лиан, обещай мне одну вещь!
– Обещаю!
– Что бы ни произошло сегодня ночью, обещай, что в точности сделаешь то, что я тебе скажу, каким бы тоном это ни было сказано!
– Какая странная просьба!
– Обещай мне это! А еще лучше – поклянись! Лиан поднес к губам ее руку:
– Обещаю и клянусь! Что бы ты ни сказала, как бы ты ни сказала, я в точности это выполню.
– Даже если тебе покажется, что этого ни в коем случае нельзя делать!
Лиану стало не по себе. У него появились страшные предчувствия. Язык прилип у него к гортани, и он почувствовал, как напряглась лежавшая рядом с ним девушка.
– А что такое произойдет сегодня ночью?
– Может, и ничего. Может, и не сегодня. Может, этого вообще никогда не произойдет. Но ты должен мне в этом поклясться! Верь мне, так надо!
– Ну хорошо. Клянусь! – сказал он.
– Я никогда не забуду тебя, Лиан.
– Ты говоришь так, словно мы расстаемся, – сказал он с нежным укором. Ему внезапно стало страшно, но Карана ничего не ответила, потому что уже заснула. Лиану же не спалось. У него было тревожно на душе, но наконец усталость победила страхи, и он тоже погрузился в сон.
В то утро, когда Лиан с Караной наткнулись в лесу на тропу в Нарн, где-то на другом берегу реки Тензор внезапно остановил погоню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
– Это она-то холодна! – возмущенно прошипела ему на ухо Карана.
– Тсс! Не забывай, что это всего лишь сказание, и, пожалуйста, не перебивай!..
Федиль, конечно, обрадовался бы такой возможности избавиться от неверной жены, а у мастера как раз была дочь, которая вполне могла занять ее место. Мастер добился приема у тирана и показал ему статуэтку, хотя и получил за это совсем не то, на что рассчитывал. Одним взмахом меча разъяренный Федиль снес ему голову. Но его ярость не прошла – он стал следить за Инулией. На другой день еще до восхода солнца он заметил, что та покинула замок, и пошел за ней, предвкушая истязания, которым ее подвергнет.
Ничего не подозревавшие любовники встретились на своей лужайке у реки и, когда встало солнце, уже лежали нагие, сжимая друг друга в объятиях. Внезапно Инулией овладела необъяснимая печаль, словно их любовь была эхом ушедшего сна, она облила лицо и шею своего возлюбленного горючими слезами. Хенгист никак не мог ее утешить: она рыдала и рыдала, пока не появился Федиль.
Хенгист с Инулией поняли, что им не миновать смерти. Федиль не зря славился своей жестокостью. Он приказал приковать их к противоположным стенам огромной темницы. Они смотрели один на другого, но не могли ни прикоснуться друг к другу, ни поговорить, потому что стоило одному из них открыть рот, как другого начинали бичевать. Кровожадный Федиль намеренно выбрал для них эту ужасную пытку: Хенгист видел перед собой свою плачущую возлюбленную, не имея возможности ее утешить; а Инулия должна была наблюдать за тем, как издеваются над ее любимым.
Потом Федиль замыслил новое истязание. Он велел принести Хенгисту все инструменты из его мастерской: горн, тигель, молотки и щипцы, а также глину и песок для формы и другие приспособления для его работы. Ведь, несмотря на грубость и жестокость, Федиль понимал, что Хенгист великий художник, и потребовал, чтобы тот отлил из чистого серебра статую двух влюбленных, которая напоминала бы тирану о том, что они находятся в его власти, а их самих – унижала. Его смешило, что в последний раз любовники сольются в объятиях не наяву, а в виде статуи, изготовленной по его приказу.
Ваять свою возлюбленную из серебра по приказу ее мучителя было самой страшной пыткой для Хенгиста, но, если бы он отказался, ее стали бы бичевать и вздернули на дыбе. Поэтому каждый день он брался за инструменты и, бросив на Инулию полный вожделения взгляд, принимался за работу. Он знал форму ее тела, каждый его изгиб так, как может знать только великий художник, и смог бы изваять ее даже с завязанными глазами.
Прошло несколько месяцев. Статуя была закончена. Она вышла столь прекрасной, что Хенгист выронил инструменты и зарыдал. От Инулии осталась одна тень, она была худая и изможденная – скелет с огромными зелеными глазами. На лодыжках у нее открылись незаживающие раны от цепей, а ее живот, на который Хенгист раньше любил класть голову, впал и сморщился от голода. Впрочем, и Хенгист сильно изменился. Когда-то он был стройным и красивым, теперь же его тело иссохло, а вместо лица остался обтянутый кожей череп, но на краю смерти они любили друг друга еще больше, чем раньше.
И вот свершилось чудо. Инулия потянулась к Хенгисту, тщетно надеясь хотя бы на мимолетное прикосновение, и вдруг кольцо с цепью соскользнуло с исхудавшей ноги Инулии. Больше ничто не сковывало ее движений, к тому же стражник именно в этот момент куда-то отлучился.
“О, Хенгист!”, “О, Инулия!” – воскликнули они и заключили друг друга в объятия, познав недоступное словам наслаждение.
Но вот пришел Федиль, чтобы посмотреть на статую и позлорадствовать над несчастными влюбленными. Увидев, что они обнимаются, Федиль пронзил их яростным ударом меча. Умирая, Инулия улыбнулась, глядя на статую, изображающую их прежнее счастье, которое они познали снова в последние мгновенья своей жизни.
“Пока на Сантенаре жив хоть один человек, – прошептала она, – будет жить и наша любовь, воплощенная в этой статуе. А ты и твое потомство будете прокляты и преданы забвению!” Так они с Хенгистом умерли, не выпуская друг друга из объятий.
Теперь статуя стала символом унижения Федиля и была ему не нужна. Он приказал ее переплавить и в ярости даже схватился за канаты, чтобы опрокинуть ее и оттащить к печи, но статуя рухнула прямо на него и раздавила. Узнав о гибели тирана, народ возликовал и уничтожил все, что напоминало о нем. Статую же поместили в большом храме, где она стоит и теперь как символ безбрежной и непобедимой любви.
– О, Лиан! – прошептала Карана, гладя пальцами его губы. – Беру назад все нелестные мысли о тебе, какие когда-либо приходили мне в голову!
– Как я и обещал, это сказание наивно-сентиментальное, – произнес улыбавшийся в темноте Лиан.
Они лежали в полном молчании, позабыв о своих заботах. Им было приятно просто лежать вместе. Им было тепло, и каждому было приятно ощущать ровное и глубокое дыхание рядом с собой в темноте.
Вдруг встревоженный Лиан услышал, как Карана тихонько всхлипнула, словно от внезапной боли.
– Что с тобой? – спросил он ее, крепко прижав к груди. Карана долго молчала, а потом заговорила, медленно подбирая слова, точно только что вернулась откуда-то издалека.
– Сейчас уже ничего. Мне вдруг стало очень больно. Словно кто-то воткнул мне в глаза раскаленные иглы. Но теперь все прошло. – Она прижалась к нему, потом крепко пожала ему руку. – Лиан, обещай мне одну вещь!
– Обещаю!
– Что бы ни произошло сегодня ночью, обещай, что в точности сделаешь то, что я тебе скажу, каким бы тоном это ни было сказано!
– Какая странная просьба!
– Обещай мне это! А еще лучше – поклянись! Лиан поднес к губам ее руку:
– Обещаю и клянусь! Что бы ты ни сказала, как бы ты ни сказала, я в точности это выполню.
– Даже если тебе покажется, что этого ни в коем случае нельзя делать!
Лиану стало не по себе. У него появились страшные предчувствия. Язык прилип у него к гортани, и он почувствовал, как напряглась лежавшая рядом с ним девушка.
– А что такое произойдет сегодня ночью?
– Может, и ничего. Может, и не сегодня. Может, этого вообще никогда не произойдет. Но ты должен мне в этом поклясться! Верь мне, так надо!
– Ну хорошо. Клянусь! – сказал он.
– Я никогда не забуду тебя, Лиан.
– Ты говоришь так, словно мы расстаемся, – сказал он с нежным укором. Ему внезапно стало страшно, но Карана ничего не ответила, потому что уже заснула. Лиану же не спалось. У него было тревожно на душе, но наконец усталость победила страхи, и он тоже погрузился в сон.
В то утро, когда Лиан с Караной наткнулись в лесу на тропу в Нарн, где-то на другом берегу реки Тензор внезапно остановил погоню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174