Как я узнал при допросе Севчука, а затем и самой Ванды, Ясинская добросовестно выполнила свои обязательства…
Из ценностей, обнаруженных на квартире убитого, скуповатый «жрец Всемирного храма красоты» отдал Ясинской только «Северную звезду». (Когда Ясинскую допрашивал Сухов, она солгала, что брошь – подарок Винокурова).
Труп полковника горничная обнаружила под утро и тут же телефонировала в сыскное отделение. Дежурным был в ту ночь Жакович… Послав на квартиру убитого сыщиков, Жакович немедленно отправился в контрразведку.
Если полковника шантажировал, вытягивая из него ценности, Уваров, то полковник не прочь был шантажировать Жаковича, которого подозревал в связи с подпольщиками.
Жакович опасался – и не без оснований, – что Винокурову удалось перехватить несколько писем Галицкого и Алексея Мрачного, в которых он, Жакович, упоминался возможно даже под собственным именем. Поэтому еще до расстрела Галицкого он позаботился о том, чтобы изготовить ключи для служебного сейфа предприимчивого полковника.
Теперь было самое подходящее время, чтобы ими воспользоваться. Убийство Винокурова было для Жаковича весьма кстати. Если убийцы смогли проникнуть в квартиру Винокурова, то почему бы им не побывать в его служебном кабинете и не выпотрошить его сейф? В сейфе Жакович обнаружил не только досье на себя и перехваченные полковником письма, но и табакерку работы Позье, которую он некогда пожертвовал «Алмазному фонду», реликварий, шкатулки лиможской эмали, геммы, бонбоньерку «Комплимент».
Оставив в кабинете «улики» против побывавших якобы здесь убийц Винокурова и сфабриковав соответствующий этим уликам протокол осмотра места происшествия, Жакович мог считать свои обязанности полностью выполненными.
Так как убийц разыскать не удалось, расследование вскоре было прекращено.
– Но Севчук? – спросил я у Жаковича. – Ведь он прямо указывал на Ванду Ясинскую.
– Севчук дурак. Ему еще повезло, что он остался в живых, – объяснил Жакович. – Его показания никому не были нужны. Беря взятки, Винокуров не имел привычки делиться ни с начальством, ни с подчиненными, что, естественно, вызывало сомнения в его преданности белой идее.
Смерть полковника устраивала всех, тем более что ее можно было использовать для очередного расстрела находящихся в тюрьмах большевиков. Что же касается Ванды, то ей покровительствовал не только Уваров, но и начальник штаба Май-Маевского. Поэтому, если бы она на глазах у всех застрелила Винокурова, этого бы тоже никто не заметил… Я поинтересовался, что Жакович сделал с письмами Галицкого.
– Вначале я хотел их уничтожить, а потом передал вместе с драгоценностями Глебу. Глеб обещал переслать эти письма матери Галицкого. Сделал он это или нет – не знаю.
– Махновская контрразведка разыскивала Кореина?
– Ну а как же! Но, насколько мне известно, безрезультатно, хотя Федька Сифилитик и хвастался под пьяную лавочку, что напал на верный след…
Я задал ему еще несколько вопросов. Затем Жакович взглянул на часы и поднялся:
– Мне пора, Косачевский. Дима Попов уже заждался. Счастливо вам.
– До следующей встречи?
– Не думаю, что вам приведется еще увидеться. Вы же знаете, что я скоро уезжаю.
– Что вы собираетесь делать в Америке?
– Баллотироваться в президенты, – усмехнулся он. И, помолчав, добавил: – Или в гангстеры… Жизнь коротка, а я еще не был ни тем и не другим. Надо попробовать.
– Логично.
– Что?! – Жакович расхохотался. – Когда я был вам нужен, вы мне льстили, убеждая меня, что я всю свою жизнь возвышался над логикой, а теперь пытаетесь меня оскорбить. Нет, Косачевский, нелогично. Раб логики – это вы, а я – ее господин. Так что же вам пожелать на прощание? Отыскать основателя новой религии и увезенные им ценности? Желаю, хотя и уверен, что эти пожелания не сбудутся…
Жакович ошибся: его пожелания сбылись. Но все произошло не так, как мне хотелось…
Из докладной запискиначальника Центророзыска РСФСР
товарища Ермаша Ф.В.
от 27 декабря 1920 г.
по делу о розыске ценностеймонархической организации «Алмазный фонд».
…Таким образом, под руководством г. Косачевского сотрудниками бригады «Мобиль» при содействии местных opганов уголовного розыска и бандотдела Харьковской ЧК уже к ноябрю сего года были изъяты у различных лиц и сданы в госхран следующие ценности: 1. Табакерка императрицы Елизаветы работы придворного ювелира Позье. 2. Брошь «Северная звезда», принадлежавшая до революции Шадринской. 3. Бонбоньерка «Комплимент» работы известного русского ювелира Сушкаева. 4. Елагинский масонский сапфировый «перстень Калиостро». 5. Золотой кулон с голубым бриллиантом тройной английской грани весом девять каратов, именуемый в описи драгоценностей «Алмазного фонда» «Улыбкой раджи». 6. Ограненный кабашоном александрит «Цесаревич» весом двадцать шесть каратов с четвертью. 7. Бриллиантовые серьги-каскады с сапфирами весом по двенадцать каратов каждый производства Фаберже, пожертвованные монархической организации «Алмазный фонд» Бобровой-Новгородской. 8. Реликварий XIII века с золотыми фигурками двенадцати апостолов и изображениями на фронтонных сторонах Христа и богородицы. 9. Три шкатулки лиможской эмали (XV–XVI веков) работы Леонара Пенико и Жана Куртуа. 10. Восемь камей, в том числе три античные и одна работы известного мастера XVIII века Жака Гюэ.
Тогда же по материалам прекращенного в декабре семнадцатого года дела «Тайного союза богоборцев», готовившего в Москве взрыв собора Христа Спасителя, где заседал в то время Всероссийский поместный собор, и полученным оперативным путем сведениям Центророзыск установил адрес матери гражданина Кореина, проживающей в городе Александровске Екатеринославской губернии. В Александровск была направлена группа во главе с инспектором бригады «Мобиль» тов. Суховым.
При обыске у гражданки Кореиной сотрудниками розыска были обнаружены и сданы в госхран «Амулет княжны Таракановой» («Емелькин камень»), «Лучезарная Екатерина» и принадлежавший некогда патриаршей ризнице в Москве ограненный таблицей изумруд «Андрей Первозванный».
Допрошенная тов. Суховым Кореина показала, что после убийства заместителя начальника харьковской контрразведки полковника Винокурова ее сын и его приятель Паснов (член «Тайного союза богоборцев», в дальнейшем – махновец, одно время был членом гуляйпольского махновского ревкома) находились три дня у нее. Куда они отправились потом, она точно не знала. Однако Кореин говорил ей, что они хотят пробраться в Симферополь, где жил в собственном доме другой его приятель, тоже богоборец, гражданин Головчук. У Головчука они намеревались спрятать, а в дальнейшем переправить за границу вывезенные ими драгоценности «Алмазного фонда» и остававшиеся еще у Кореина экспонаты Харьковского музея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Из ценностей, обнаруженных на квартире убитого, скуповатый «жрец Всемирного храма красоты» отдал Ясинской только «Северную звезду». (Когда Ясинскую допрашивал Сухов, она солгала, что брошь – подарок Винокурова).
Труп полковника горничная обнаружила под утро и тут же телефонировала в сыскное отделение. Дежурным был в ту ночь Жакович… Послав на квартиру убитого сыщиков, Жакович немедленно отправился в контрразведку.
Если полковника шантажировал, вытягивая из него ценности, Уваров, то полковник не прочь был шантажировать Жаковича, которого подозревал в связи с подпольщиками.
Жакович опасался – и не без оснований, – что Винокурову удалось перехватить несколько писем Галицкого и Алексея Мрачного, в которых он, Жакович, упоминался возможно даже под собственным именем. Поэтому еще до расстрела Галицкого он позаботился о том, чтобы изготовить ключи для служебного сейфа предприимчивого полковника.
Теперь было самое подходящее время, чтобы ими воспользоваться. Убийство Винокурова было для Жаковича весьма кстати. Если убийцы смогли проникнуть в квартиру Винокурова, то почему бы им не побывать в его служебном кабинете и не выпотрошить его сейф? В сейфе Жакович обнаружил не только досье на себя и перехваченные полковником письма, но и табакерку работы Позье, которую он некогда пожертвовал «Алмазному фонду», реликварий, шкатулки лиможской эмали, геммы, бонбоньерку «Комплимент».
Оставив в кабинете «улики» против побывавших якобы здесь убийц Винокурова и сфабриковав соответствующий этим уликам протокол осмотра места происшествия, Жакович мог считать свои обязанности полностью выполненными.
Так как убийц разыскать не удалось, расследование вскоре было прекращено.
– Но Севчук? – спросил я у Жаковича. – Ведь он прямо указывал на Ванду Ясинскую.
– Севчук дурак. Ему еще повезло, что он остался в живых, – объяснил Жакович. – Его показания никому не были нужны. Беря взятки, Винокуров не имел привычки делиться ни с начальством, ни с подчиненными, что, естественно, вызывало сомнения в его преданности белой идее.
Смерть полковника устраивала всех, тем более что ее можно было использовать для очередного расстрела находящихся в тюрьмах большевиков. Что же касается Ванды, то ей покровительствовал не только Уваров, но и начальник штаба Май-Маевского. Поэтому, если бы она на глазах у всех застрелила Винокурова, этого бы тоже никто не заметил… Я поинтересовался, что Жакович сделал с письмами Галицкого.
– Вначале я хотел их уничтожить, а потом передал вместе с драгоценностями Глебу. Глеб обещал переслать эти письма матери Галицкого. Сделал он это или нет – не знаю.
– Махновская контрразведка разыскивала Кореина?
– Ну а как же! Но, насколько мне известно, безрезультатно, хотя Федька Сифилитик и хвастался под пьяную лавочку, что напал на верный след…
Я задал ему еще несколько вопросов. Затем Жакович взглянул на часы и поднялся:
– Мне пора, Косачевский. Дима Попов уже заждался. Счастливо вам.
– До следующей встречи?
– Не думаю, что вам приведется еще увидеться. Вы же знаете, что я скоро уезжаю.
– Что вы собираетесь делать в Америке?
– Баллотироваться в президенты, – усмехнулся он. И, помолчав, добавил: – Или в гангстеры… Жизнь коротка, а я еще не был ни тем и не другим. Надо попробовать.
– Логично.
– Что?! – Жакович расхохотался. – Когда я был вам нужен, вы мне льстили, убеждая меня, что я всю свою жизнь возвышался над логикой, а теперь пытаетесь меня оскорбить. Нет, Косачевский, нелогично. Раб логики – это вы, а я – ее господин. Так что же вам пожелать на прощание? Отыскать основателя новой религии и увезенные им ценности? Желаю, хотя и уверен, что эти пожелания не сбудутся…
Жакович ошибся: его пожелания сбылись. Но все произошло не так, как мне хотелось…
Из докладной запискиначальника Центророзыска РСФСР
товарища Ермаша Ф.В.
от 27 декабря 1920 г.
по делу о розыске ценностеймонархической организации «Алмазный фонд».
…Таким образом, под руководством г. Косачевского сотрудниками бригады «Мобиль» при содействии местных opганов уголовного розыска и бандотдела Харьковской ЧК уже к ноябрю сего года были изъяты у различных лиц и сданы в госхран следующие ценности: 1. Табакерка императрицы Елизаветы работы придворного ювелира Позье. 2. Брошь «Северная звезда», принадлежавшая до революции Шадринской. 3. Бонбоньерка «Комплимент» работы известного русского ювелира Сушкаева. 4. Елагинский масонский сапфировый «перстень Калиостро». 5. Золотой кулон с голубым бриллиантом тройной английской грани весом девять каратов, именуемый в описи драгоценностей «Алмазного фонда» «Улыбкой раджи». 6. Ограненный кабашоном александрит «Цесаревич» весом двадцать шесть каратов с четвертью. 7. Бриллиантовые серьги-каскады с сапфирами весом по двенадцать каратов каждый производства Фаберже, пожертвованные монархической организации «Алмазный фонд» Бобровой-Новгородской. 8. Реликварий XIII века с золотыми фигурками двенадцати апостолов и изображениями на фронтонных сторонах Христа и богородицы. 9. Три шкатулки лиможской эмали (XV–XVI веков) работы Леонара Пенико и Жана Куртуа. 10. Восемь камей, в том числе три античные и одна работы известного мастера XVIII века Жака Гюэ.
Тогда же по материалам прекращенного в декабре семнадцатого года дела «Тайного союза богоборцев», готовившего в Москве взрыв собора Христа Спасителя, где заседал в то время Всероссийский поместный собор, и полученным оперативным путем сведениям Центророзыск установил адрес матери гражданина Кореина, проживающей в городе Александровске Екатеринославской губернии. В Александровск была направлена группа во главе с инспектором бригады «Мобиль» тов. Суховым.
При обыске у гражданки Кореиной сотрудниками розыска были обнаружены и сданы в госхран «Амулет княжны Таракановой» («Емелькин камень»), «Лучезарная Екатерина» и принадлежавший некогда патриаршей ризнице в Москве ограненный таблицей изумруд «Андрей Первозванный».
Допрошенная тов. Суховым Кореина показала, что после убийства заместителя начальника харьковской контрразведки полковника Винокурова ее сын и его приятель Паснов (член «Тайного союза богоборцев», в дальнейшем – махновец, одно время был членом гуляйпольского махновского ревкома) находились три дня у нее. Куда они отправились потом, она точно не знала. Однако Кореин говорил ей, что они хотят пробраться в Симферополь, где жил в собственном доме другой его приятель, тоже богоборец, гражданин Головчук. У Головчука они намеревались спрятать, а в дальнейшем переправить за границу вывезенные ими драгоценности «Алмазного фонда» и остававшиеся еще у Кореина экспонаты Харьковского музея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142