– Поговорить с вами – одно удовольствие, миссис Хьюстон, но через несколько минут я должен предстать перед очами секретаря доктора Редлифа.
– Что почем, не узнаешь, если только своим горбом не заработаешь все, что у тебя есть. Как заработала я. Когда мой муж умер от переутомления и отчаяния, я с шести утра до трех работала горничной в отеле, а потом шла в прачечную. И все для того, чтобы воспитать Амалию, оплатить ей учебу на курсах секретарей. Это была моя обязанность, и я ее выполняла. Мои внуки думают, что иначе и быть не может. – Она махнула рукой в сторону особняка. – Все падает с неба, бесплатно, как дождь и солнечный свет Они недовольны своим отцом, он, видите ли, что-то от них требует. Я говорю: «А если бы родились в трущобах? Если б каждый день мучились от голода? Стали бы вы жаловаться на отца?» Они отвечают: «Такого быть не могло».
Джек коротко взглянул на часы, что украшали раздевалку. Двадцать минут первого. В секретариате его ждали через десять минут, а он еще не знал, как туда добраться.
– И вот что еще. – Миссис Хьюстон обращалась то ли к Джеку, то ли к азалиям. – Честер – святой человек. Всего он достиг своим умом и трудолюбием, дал всем все и что получил в ответ? Они никогда не улыбнутся ему, не скажут доброго слова. Какие уж там признательность или уважение! Хотела б я посмотреть, чтобы хоть кто-то из них сделал десять процентов того, что уже сделано Честером. Так нет же, они видят в нем строгого учителя только потому, что он ждет от них достойного поведения и выполнения своих обязанностей. Такие вот дела.
– Доктор Редлиф, должно быть, очень требователен и к себе, – вставил Джек.
– Естественно.
– Может, он требует от них слишком многого?
– Что-то он должен требовать.
– Мне надо идти. Иначе меня уволят в первый же день.
Миссис Хьюстон его не слышала.
– И вот я прячусь за кустами, копаюсь в земле, в которой копаться не надо. Цветы и так ухожены, но я не могу без работы. Будь я проклята, если превращусь в такую же петунью, какими стали они. Ты никому не расскажешь о том, чем я тут занимаюсь?
– Никому и никогда, – заверил ее Джек.
– Дело в том, что я знаю, что такое признательность. Уважение. Я уважаю Честера и очень ему признательна. Но я уважаю и себя.
– Это видно, – кивнул Джек. – Спасибо за помощь.
На велосипеде, выданном ему в первый же вечер на стоянке, куда он загнал свою машину, Джек катил вниз по холму к разлапистому, удачно вписанному в ландшафт зданию, в котором, по его мнению, он мог найти секретаря. Заметил он здание по верхушке трансляционной башни и теперь держал курс на ее основание.
За зданием протянулась взлетно-посадочная полоса. Упиралась она в большой ангар, соседствующий с диспетчерской вышкой.
Парковочная площадка размерами больше напоминала автостоянку, однако служащие приезжали в основном на велосипедах.
Джек затормозил у парадного входа, обратив внимание на отсутствие вывески, определяющей функциональное назначение здания. Поставил велосипед в свободную ячейку стойки, рядом с остальными. Поскольку велосипеды ничем не отличались, Джек отметил, что его ячейка – тринадцатая слева.
– Эй, Джек!
Двое мужчин вышли из здания. Один из них днем раньше принимал его на работу.
– Доброе утро, мистер Доунс. Сложенную футболку Джек засунул за пояс.
– Познакомься с Эриком Бьювиллем, Джек. Человек, который правит миром. Главный управляющий чуть ли не всех компаний, в названии которых упомянута фамилия Редлиф.
Пожимая руку Джеку, Бьювилль не улыбался.
– Я не правлю миром. Я исполняю приказы, как и все остальные. Каждое утро, в шесть часов, на мой стол ложится компьютерная распечатка новых приказов.
– Да уж. – Доунс подтянул брюки. – Работая у доктора Редлифа, всегда знаешь, чего от тебя ждут.
– В шесть утра, в половине седьмого, в восемь, в одиннадцать, – продолжал Бьювилль, – в два часа дня, в четыре, в восемь, в одиннадцать вечера.
Доунс рассмеялся:
– Это точно.
– Включая субботы и воскресенья, – закончил Бьювилль.
– Приехал повидаться с мисс Данбар? – спросил Доунс.
– Боюсь, я опоздал. Я…
– Оправдания не принимаются, – оборвал его Бьювилль. – Когда Честер приказал вырыть здесь озеро, он распорядился сделать его достаточно глубоким, чтобы в нем хватило места всем оправданиям. Поэтому больше он не желает их слышать.
– Ты вспотел, – отметил Доунс. – Почему бы тебе не обойти здание с другой стороны? Внутри холодно, работает система кондиционирования, ты можешь простудиться. Кабинет Честера в центральной части. Мисс Данбар увидит тебя через окно.
– Она, наверное, уже приготовила розовый листок, – буркнул Бьювилль. – Опоздавшего на две минуты сразу увольняют.
– Я опоздал минут на семь.
– Тогда мы больше не увидимся. Пошли, Доунс. – Бьювилль направился к серому «БМВ». – После ленча возвращайся в город и ищи ему замену. Куда его определили? Чистить бассейн?
– Сначала ленч. – Доунс последовал за Бьювиллем.
– Да. – Бьювилль открыл дверцу. – Как можно пропустить ленч с Честером. Нарезанная половинка груши, кусочек сыра и ледяной чай.
– Потом съем в городе чизбургер, – ответил Доунс. Обращался он, похоже, к себе. – С кетчупом и луком.
* * *
– Ты опоздал.
Обходя административное здание, Джек достиг его средней части. Затемненные зеркальные стекла не позволяли заглянуть внутрь.
В них он видел лишь свое отражение.
Открылась сдвижная дверь.
– Извините. Мне оправдываться?
– Необязательно. – Фигуркой Нэнси Данбар могла гордиться, а вот с лицом ей не повезло. Низкий лоб, вздернутый подбородок, маленькие, близко посаженные глаза, широкий нос. – А тебе есть чем оправдаться?
– Я не мог найти человека, который сказал бы мне, куда ехать. У вас есть карта?
– Да. – Она отошла от двери. – На работу выходишь не вовремя. Не являешься к указанному часу. Можешь простудиться в кондиционированном помещении. Весь потный. Без рубашки. – Она вышла из здания, закрыв за собой дверь. С листком бумаги в одной руке. На другой болталась сумочка. – Пойдешь со мной.
Она протянула Джеку карту. Он сложил ее, убрал в задний карман.
Они зашагали по дорожке, ведущей, как полагал Джек, к другому зданию. Прошли через арку в стене.
И оказались в японском садике, окруженном сплошной стеной. Скалы, тут и там торчащие в выровненном граблями песке, каменные скамьи, расставленные вдоль извивающейся каменной дорожки, грациозные деревца с редкими листочками.
– Однако, – вырвалось у Джека. – Как красиво!
– Ты художник. – Нэнси опустилась на первую же каменную скамью. – Каждый день будешь выравнивать граблями песок. – Она достала из сумочки сигарету, закурила. Глубоко затянулась. – Старайся варьировать следы, которые грабли оставляют на песке. Если они будут повторяться, доктор Редлиф это заметит и скажет мне, что ты зануда с граблями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41