– Еще.
Джек подчинился.
* * *
Он и не подозревал о глубокой царапине на спине, пока не встал под горячий душ.
Кровь смешивалась с водой на полу.
Вытершись, он повернулся спиной к зеркалу, чтобы посмотреть, как сильно она его расцарапала.
Потом вернулся в комнату, сел на краешек кровати.
– Что с тобой случилось? – спросила Аликсис.
– Ты меня поцарапала.
– Бедный Джек. – В темноте она безошибочно пробежалась кончиками пальцев по царапине. То есть точно знала, где ее искать.
Царапина еще кровоточила, так что она испачкала пальцы в крови.
– Бедняжка. Красная кровь. Кровоточащий мальчик.
– Я вот думаю…
– И о чем думает бедный мальчик? О сочащейся крови? Не волнуйся, много не вытечет.
– Если б я вот так поступил с тобой, меня бы посадили на двадцать лет.
– Ерунда, – отмахнулась Аликсис. – Я не первая девушка, которая залезла к тебе в постель и качественно тебя оттрахала.
– Не первая, – признал Джек.
– Парни это любят, всегда и везде. Или это не так?
Джек промолчал.
– В вас словно вставлены батарейки «Эвереди». Я это знаю. Знаю, что у тебя есть. Что ты можешь отдать. Все равно ведь отдаешь, правда?
– Да.
– И ты не можешь забеременеть.
– О чем ты говоришь?
– Общепринято, что женщины могут дать, продать или не дать. Выбор всегда за ними.
– А у парней выбора нет?
– Нет, если женщина хочет. Парни сексуальны. Они сливают, сливают и сливают. В женщину или в сторону. И женщина выбирает, брать ей или нет.
– Понятно.
– Парням не больно. – Она прижалась к его спине, обхватила руками грудь, щекой накрыла темечко. – А бедному Джеку больно?
– Ты же только что сказала, что парням не бывает больно.
– Извини, что поцарапала тебя. – Она начала тереться о его спину, размазывая кровь по груди и животу.
– Ничего страшного.
– Болит?
– Щиплет.
– Значит, жаловаться не на что?
– Я не жалуюсь.
– Ты же не можешь сказать, что тебе не понравилось.
– Мне понравилось.
– Парням это всегда нравится.
– Безусловно.
– Безусловно. Парни не могут сдерживаться. Им всегда это нравится. Хороший парень – сперматозавр. Только и делает, что трахается. И ни на что не жалуется.
– Никогда и ни на что, – поддакнул Джек.
Она запустила пятерню в его волосы, запрокинула голову назад. Второй рукой провела по шее. Ее губы нашли его рот. Горячий язык проскользнул мимо зубов в глотку.
Ему удалось повернуться к ней лицом, завести ее руки за спину.
– Еще, – потребовала Аликсис.
Джек не возражал.
Глава 13
– У тебя царапина на спине.
– Я знаю – Джек граблями разравнивал песок в японском саду, когда появилась Нэнси Данбар, секретарь Редлифа, с чашечкой кофе в руках Она села на скамью, на которой днем раньше сидела вместе с Джеком, достала сигарету, закурила.
– Береги спину от прямых солнечных лучей, – посоветовала Нэнси. – А не то шрам останется на всю жизнь.
– Я знаю.
Ранним субботним утром Джек работал в тени, отбрасываемой стеной.
– У тебя есть что сказать? – спросила Нэнси.
Джек впервые разравнивал песок граблями, так что старался оставить на нем интересный рисунок.
Есть ли ему что сказать? На что просила обращать внимание Нэнси? Прислушиваться к людям, составляющим какие-то планы, обращать внимание на тех, кому в Виндомии не место, запоминать, что говорят люди друг о друге, о мистере Бьювилле, докторе Редлифе, Нэнси Данбар.
Несколько часов тому назад он слизывал собственную кровь с грудей младшей дочери доктора Редлифа.
Он слышал, как та же самая дочь говорила, что ей без разницы, убьют ее отца или нет. Он слышал признания Дункана Редлифа в том, что тот обманом сдавал экзамены, солгал отцу насчет поступления в школу бизнеса, собирался продать акции «Редлиф миррор», чтобы добыть денег на модернизацию своего гоночного автомобиля и, как догадывался Джек, на наркотики.
Он видел, как старший сын доктора Редлифа, Чет, обрученный с Шаной Штауфель, занимался сексом с конюхом.
Он знал, что под кроватью Пеппи стоит сумка с банками пива.
Он видел, как доктор Редлиф и Шана в сумерках сидели в розовом саду, держась за руки.
Он слышал, как местные жители насмехались над Нэнси Данбар.
– Нет. Сказать мне нечего.
– Ты видел или слышал что-нибудь такое, что может заинтересовать нас? – не унималась Нэнси.
– Нет.
– Очень уж резкие у тебя линии, – прокомментировала она рисунок на песке. – Надо бы мягче.
– Мягче?
– Да. Расслабь руки. Представь себе, что держишь не грабли, а кисть.
– Никогда не держал в руке кисть. Один раз, правда, красил гараж.
– Думай об абстрактной живописи, – наставляла его Нэнси. – Широкие мазки, кривые линии, прямые, проведенные под необычным углом.
– Понятно.
– У тебя все очень уж резко.
Он принялся вновь разравнивать песок. Особенно ему досаждали торчащие из него скалы. Он чувствовал, что оставляемые граблями следы не должны утыкаться в них, а плавно их огибать.
– Сегодня суббота. Еще нет восьми часов.
– Да. – Нэнси взяла новую сигарету.
– Вы работаете семь дней в неделю?
– Я свободна в субботу после обеда и в воскресенье.
– Вы используете выходные?
– Может, раз в месяц. Это же не работа, а образ жизни. Мозг доктора Редлифа никогда не отдыхает. Если ему что-то нужно, то немедленно. Он работает постоянно, не делая различий между днем и ночью, будними днями и выходными. Поначалу к этому трудно привыкнуть.
– Но вы привыкли, и вас это устраивает?
– Меня устраивает. Потому что я уеду отсюда еще молодой, но уже очень богатой.
– Это хорошо.
– Между прочим, вечером большой прием.
– Вы об этом говорили.
– Тебе придется подавать спиртное.
– Спиртное? Здесь? В Виндомии?
– Разумеется. Честер не может навязывать свои законы всему миру. Подойдешь на кухню особняка в половине шестого. В белых шортах и белой рубашке. Там тебе дадут синий галстук-бабочку.
– Хорошо.
– Скажешь мне, если вечером услышишь или увидишь что-то необычное.
– Хорошо.
– После полудня можешь отдыхать.
– Премного вам благодарен.
– Только не покидай Виндомии, вдруг ты кому-то понадобишься. Погуляй, поплавай, позагорай.
У входа в японский садик возник Эрик Бьювилль в цветастых шортах и розовой рубашке с короткими рукавами. В руке он держал конверт из плотной бумаги.
– Нет, плавать тебе не стоит, – добавила Нэнси – Ты же не хочешь, чтобы на спине остался шрам.
– Производственная травма? – спросил Бьювилль.
– Зацепил ветку, – ответил Джек.
– Конечно, – кивнул Бьювилль. – И это же дерево поставило тебе синяки на шее и груди?
Глаза Нэнси Данбар превратились в щелочки. Смеясь, Бьювилль сел на скамью рядом с Нэнси.
– Бог наградил меня дальнозоркостью.
– Кто?.. – начала Нэнси.
Бьювилль толкнул ее локтем.
– Дай сигарету.
Опадала, чиркнула зажигалкой.
– Как хорошо, что у женщин есть сумочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Джек подчинился.
* * *
Он и не подозревал о глубокой царапине на спине, пока не встал под горячий душ.
Кровь смешивалась с водой на полу.
Вытершись, он повернулся спиной к зеркалу, чтобы посмотреть, как сильно она его расцарапала.
Потом вернулся в комнату, сел на краешек кровати.
– Что с тобой случилось? – спросила Аликсис.
– Ты меня поцарапала.
– Бедный Джек. – В темноте она безошибочно пробежалась кончиками пальцев по царапине. То есть точно знала, где ее искать.
Царапина еще кровоточила, так что она испачкала пальцы в крови.
– Бедняжка. Красная кровь. Кровоточащий мальчик.
– Я вот думаю…
– И о чем думает бедный мальчик? О сочащейся крови? Не волнуйся, много не вытечет.
– Если б я вот так поступил с тобой, меня бы посадили на двадцать лет.
– Ерунда, – отмахнулась Аликсис. – Я не первая девушка, которая залезла к тебе в постель и качественно тебя оттрахала.
– Не первая, – признал Джек.
– Парни это любят, всегда и везде. Или это не так?
Джек промолчал.
– В вас словно вставлены батарейки «Эвереди». Я это знаю. Знаю, что у тебя есть. Что ты можешь отдать. Все равно ведь отдаешь, правда?
– Да.
– И ты не можешь забеременеть.
– О чем ты говоришь?
– Общепринято, что женщины могут дать, продать или не дать. Выбор всегда за ними.
– А у парней выбора нет?
– Нет, если женщина хочет. Парни сексуальны. Они сливают, сливают и сливают. В женщину или в сторону. И женщина выбирает, брать ей или нет.
– Понятно.
– Парням не больно. – Она прижалась к его спине, обхватила руками грудь, щекой накрыла темечко. – А бедному Джеку больно?
– Ты же только что сказала, что парням не бывает больно.
– Извини, что поцарапала тебя. – Она начала тереться о его спину, размазывая кровь по груди и животу.
– Ничего страшного.
– Болит?
– Щиплет.
– Значит, жаловаться не на что?
– Я не жалуюсь.
– Ты же не можешь сказать, что тебе не понравилось.
– Мне понравилось.
– Парням это всегда нравится.
– Безусловно.
– Безусловно. Парни не могут сдерживаться. Им всегда это нравится. Хороший парень – сперматозавр. Только и делает, что трахается. И ни на что не жалуется.
– Никогда и ни на что, – поддакнул Джек.
Она запустила пятерню в его волосы, запрокинула голову назад. Второй рукой провела по шее. Ее губы нашли его рот. Горячий язык проскользнул мимо зубов в глотку.
Ему удалось повернуться к ней лицом, завести ее руки за спину.
– Еще, – потребовала Аликсис.
Джек не возражал.
Глава 13
– У тебя царапина на спине.
– Я знаю – Джек граблями разравнивал песок в японском саду, когда появилась Нэнси Данбар, секретарь Редлифа, с чашечкой кофе в руках Она села на скамью, на которой днем раньше сидела вместе с Джеком, достала сигарету, закурила.
– Береги спину от прямых солнечных лучей, – посоветовала Нэнси. – А не то шрам останется на всю жизнь.
– Я знаю.
Ранним субботним утром Джек работал в тени, отбрасываемой стеной.
– У тебя есть что сказать? – спросила Нэнси.
Джек впервые разравнивал песок граблями, так что старался оставить на нем интересный рисунок.
Есть ли ему что сказать? На что просила обращать внимание Нэнси? Прислушиваться к людям, составляющим какие-то планы, обращать внимание на тех, кому в Виндомии не место, запоминать, что говорят люди друг о друге, о мистере Бьювилле, докторе Редлифе, Нэнси Данбар.
Несколько часов тому назад он слизывал собственную кровь с грудей младшей дочери доктора Редлифа.
Он слышал, как та же самая дочь говорила, что ей без разницы, убьют ее отца или нет. Он слышал признания Дункана Редлифа в том, что тот обманом сдавал экзамены, солгал отцу насчет поступления в школу бизнеса, собирался продать акции «Редлиф миррор», чтобы добыть денег на модернизацию своего гоночного автомобиля и, как догадывался Джек, на наркотики.
Он видел, как старший сын доктора Редлифа, Чет, обрученный с Шаной Штауфель, занимался сексом с конюхом.
Он знал, что под кроватью Пеппи стоит сумка с банками пива.
Он видел, как доктор Редлиф и Шана в сумерках сидели в розовом саду, держась за руки.
Он слышал, как местные жители насмехались над Нэнси Данбар.
– Нет. Сказать мне нечего.
– Ты видел или слышал что-нибудь такое, что может заинтересовать нас? – не унималась Нэнси.
– Нет.
– Очень уж резкие у тебя линии, – прокомментировала она рисунок на песке. – Надо бы мягче.
– Мягче?
– Да. Расслабь руки. Представь себе, что держишь не грабли, а кисть.
– Никогда не держал в руке кисть. Один раз, правда, красил гараж.
– Думай об абстрактной живописи, – наставляла его Нэнси. – Широкие мазки, кривые линии, прямые, проведенные под необычным углом.
– Понятно.
– У тебя все очень уж резко.
Он принялся вновь разравнивать песок. Особенно ему досаждали торчащие из него скалы. Он чувствовал, что оставляемые граблями следы не должны утыкаться в них, а плавно их огибать.
– Сегодня суббота. Еще нет восьми часов.
– Да. – Нэнси взяла новую сигарету.
– Вы работаете семь дней в неделю?
– Я свободна в субботу после обеда и в воскресенье.
– Вы используете выходные?
– Может, раз в месяц. Это же не работа, а образ жизни. Мозг доктора Редлифа никогда не отдыхает. Если ему что-то нужно, то немедленно. Он работает постоянно, не делая различий между днем и ночью, будними днями и выходными. Поначалу к этому трудно привыкнуть.
– Но вы привыкли, и вас это устраивает?
– Меня устраивает. Потому что я уеду отсюда еще молодой, но уже очень богатой.
– Это хорошо.
– Между прочим, вечером большой прием.
– Вы об этом говорили.
– Тебе придется подавать спиртное.
– Спиртное? Здесь? В Виндомии?
– Разумеется. Честер не может навязывать свои законы всему миру. Подойдешь на кухню особняка в половине шестого. В белых шортах и белой рубашке. Там тебе дадут синий галстук-бабочку.
– Хорошо.
– Скажешь мне, если вечером услышишь или увидишь что-то необычное.
– Хорошо.
– После полудня можешь отдыхать.
– Премного вам благодарен.
– Только не покидай Виндомии, вдруг ты кому-то понадобишься. Погуляй, поплавай, позагорай.
У входа в японский садик возник Эрик Бьювилль в цветастых шортах и розовой рубашке с короткими рукавами. В руке он держал конверт из плотной бумаги.
– Нет, плавать тебе не стоит, – добавила Нэнси – Ты же не хочешь, чтобы на спине остался шрам.
– Производственная травма? – спросил Бьювилль.
– Зацепил ветку, – ответил Джек.
– Конечно, – кивнул Бьювилль. – И это же дерево поставило тебе синяки на шее и груди?
Глаза Нэнси Данбар превратились в щелочки. Смеясь, Бьювилль сел на скамью рядом с Нэнси.
– Бог наградил меня дальнозоркостью.
– Кто?.. – начала Нэнси.
Бьювилль толкнул ее локтем.
– Дай сигарету.
Опадала, чиркнула зажигалкой.
– Как хорошо, что у женщин есть сумочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41