Ибо стоит ему принять его – он обязательно найдет Иду, и тогда что-то случится… Может быть, против его воли… Как тогда – с Наденькой, и вчера – когда свадьба расстроилась… А может быть, это все же Алька? Может, произошло чудо? Сейчас они обнимутся, пойдут выпьют, и Олег расскажет ему все, спросит совета…
Впрочем, нет, это не Алька. Алька летает вместе с облаками, поит землю, крутит турбины. Это пьяный спит с открытыми глазами. Ивлева тоже зовут Алька…
– Слушаю.
– Алик, это я, Гусев…
– А… Привет…
– Привет… Я знаешь чего… поговорить надо…
– Что случилось?
– Вообще-то ничего особенного… Я насчет своей жены…
– Заболела, что ли?
– Нет… Все сложнее… Очень сложная история… Я тебе давно хотел рассказать. Еду я, значит, однажды в автобусе…
Ивлев зевнул. Видно, он много занимался и готовился ко сну.
– Знаешь что, Олег? Ты завтра мне все расскажешь. Добро?
– Алик…
– Что?..
– Ты не сможешь поехать со мной сейчас в одно место?
– Сейчас нет. Мы завтра с тобой поговорим, ты мне все расскажешь. Добро?
– Добро…
– Ну, спокойной ночи.
– Спокойной ночи…
Олег открыл дверцу автомата и увидел круглоголового парня, который пригласил тогда Иду в ресторане… Он усмехался.
Подвиг дружинника
Спустя десять минут после ухода следователя в КБ пришла за чертежами старший технолог Лиза Береза, худая молодая женщина с пышными волосами. На заводе Лизу уважали за степенный характер, рассудительность и большие связи в городе (Лизин муж был известный хирург). Лиза Береза забрала чертежи, поправила возле зеркала свою чудо-прическу и, уже взявшись за ручку двери, спросила:
– Был следователь-то?
– Какой следователь? – неискренним голосом переспросила мама Зина.
– Будет вам… Сейчас при мне из прокуратуры звонили…
Запираться дальше не имело смысла. Конструкторы с любопытством отложили рейсшины.
– Ну что, нашли его? – первым задал Синеоков вопрос, который вертелся у всех на языках.
– Нет еще. Ищут.
– Да ты садись, садись, – мама Зина пододвинула Березе стул. – Расскажи, как дело-то было.
Лиза немного поколебалась, но потом присела.
– Только это между нами. Следствие еще не закончено.
– Ясное дело!
– В общем так… – Береза обвела всех большими взволнованными глазами. – Состоял он в шайке.
– О господи! – простонала мама Зина.
– Да… Грабили магазины, правда, небольшие, в селах. А главным образом спекулировали. Покупали в Москве товары и возили их сюда. Ну, конечно, пьянствовали, развратничали, девицы у них в шайке тоже состояли.
– О господи!
– Да… Ваш Гусев с одной из них путался, она раньше подружкой главаря была. Вчера вечером они напились и подрались. Гусев главарю полчерепа снес. Девицу отходили, сейчас в больнице без сознания лежит.
– О господи, что ж это творится на белом свете… Кто бы мог подумать…
Лиза поднялась.
– Ну пошла я, дел невпроворот. Теперь затормошат вас. На электромеханическом такой же случай был, так весь отдел разбежался: замучили допросами. Начальству по строгачу за воспитательную работу влепили, со всех прогрессивку сняли. Плачут. Дескать, а мы туг при чем? А с другой стороны, вот так подумаешь – куда же вы смотрели? Сами потакаем хулиганам. Вчера иду по улице, а двое пьяных девушку бьют. Народ стоит, рты раззявил. Ну я пошла. Сейчас звонили мне – к вам корреспондент из Москвы выехал.
Береза ушла. Минут пять в КБ стояла растерянная тишина. Признаться, после допроса они думали, что это случайное убийство, а оно, оказывается, вот что.
– О господи, корреспондент, – пробормотала мама Зина!. – Теперь в фельетоне окажешься на старости лет. И кто бы мог подумать. На вид ни за что не скажешь. Конечно, гордый был, это верно, но чтобы в шайке… Ишь замаскировался как!
– А у меня он давно на подозрении был, – вдруг заявил Синеоков, смотря на каждого своим сияющим девичьим взглядом. – Помните, года два назад девушку в лесу убили, часики еще золотые с нее сняли? Недавно Гусев хвалился, что подарил матери на день рождения золотые часы. А мать-то у него колхозница… Ну, думаю, надо к тебе, голубчик, присмотреться. Ватман да тушь куда все время девались?
– Ну, насчет этого ты брось, – подал голос Ивлев. – Стал бы он с такой мелочью путаться. Человек тысячами ворочал.
В разговор горячо вступила мама Зина:
– Они, которые закоренелые, ничем не брезгуют. Недавно я чего, скажу вам, видела. Еду на поезде, а наш гусь-то в травке девку грабит. Косынку с нее цветную рвет. Хорошая косынка, рублей пять стоит. Я поначалу думала, они любовь крутят, так и следователю доложила, а уж после доперла, что грабил он ее. Вот она до чего, современная молодежь, дошла. В старое время этого не было.
– Это чепуха, – перебил Синеоков свою вечную соперницу. – Может, он и взаправду любовь крутил. Я вам похлеще скажу. Такое скажу, что закачаетесь. – Синеоков перешел на шепот. – Гусев – шпион…
Даже шеф поднял голову.
– Да, да, – заторопился Синеоков, упиваясь растерянностью конструкторского бюро. – Я сам видел, как он на заводе объекты фотографировал. Иду я как-то в обеденный перерыв, а он за Доску почета спрятался и щелкает.
– Ты заявил? – забеспокоилась мама Зина.
– Я сегодня заявлю. – Синеоков, возбужденный, краснощекий, вскочил с места.
И вдруг случилось то, чего никто никак не ожидал.
– Подлюка…
Александр медленно обернулся, жалко улыбаясь. Глаза его бегали по лицам, ища человека, который сказал это слово.
– Подлюка.
Синеоков вздрогнул и сгорбился. Глаза его замерли на лице Глебыча.
– Это вы мне, Глеб Петрович?
Глебыч продолжал работать. Александр побрел на свое место, пожимая плечами и продолжая улыбаться. В комнате стояла тишина. Первым заговорил Ивлев:
– Частное дело каждого – верить, совершил Гусев преступление или нет. Но зачем оскорблять? Конечно, виноват и Синеоков. Следствие еще не закончено, ничего не ясно, одни слухи, а он устроил тут дискуссию. Надо дождаться суда, там и высказывать свои подозрения. Но и Глеб Петрович тоже неправ. Разве человек не может иметь своего мнения?
– Не человек, а подлюка.
– Ты разве не понимаешь, что он его сообщник, потому и защищает? – Александр еще пытался перевести все в шутку. Он забегал по лицам в поисках ответной улыбки. Но конструкторы избегали его взгляда. И тогда с Александром сделалась истерика.
Александра Синеокова еще никто в жизни не называл подлюкой. Он привык к успеху и всеобщей любви. В школе его уважали за начитанность, хорошую память, необыкновенного отца. Когда Александр подрос и у его сверстников крепкие кулаки стали играть не столь уж существенную роль, он со своей эрудицией, острым, наблюдательным умом стал признанным вожаком. Все как-то получалось удачно у Синеокова. Даже без помощи отца устроился в военно-инженерный вуз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Впрочем, нет, это не Алька. Алька летает вместе с облаками, поит землю, крутит турбины. Это пьяный спит с открытыми глазами. Ивлева тоже зовут Алька…
– Слушаю.
– Алик, это я, Гусев…
– А… Привет…
– Привет… Я знаешь чего… поговорить надо…
– Что случилось?
– Вообще-то ничего особенного… Я насчет своей жены…
– Заболела, что ли?
– Нет… Все сложнее… Очень сложная история… Я тебе давно хотел рассказать. Еду я, значит, однажды в автобусе…
Ивлев зевнул. Видно, он много занимался и готовился ко сну.
– Знаешь что, Олег? Ты завтра мне все расскажешь. Добро?
– Алик…
– Что?..
– Ты не сможешь поехать со мной сейчас в одно место?
– Сейчас нет. Мы завтра с тобой поговорим, ты мне все расскажешь. Добро?
– Добро…
– Ну, спокойной ночи.
– Спокойной ночи…
Олег открыл дверцу автомата и увидел круглоголового парня, который пригласил тогда Иду в ресторане… Он усмехался.
Подвиг дружинника
Спустя десять минут после ухода следователя в КБ пришла за чертежами старший технолог Лиза Береза, худая молодая женщина с пышными волосами. На заводе Лизу уважали за степенный характер, рассудительность и большие связи в городе (Лизин муж был известный хирург). Лиза Береза забрала чертежи, поправила возле зеркала свою чудо-прическу и, уже взявшись за ручку двери, спросила:
– Был следователь-то?
– Какой следователь? – неискренним голосом переспросила мама Зина.
– Будет вам… Сейчас при мне из прокуратуры звонили…
Запираться дальше не имело смысла. Конструкторы с любопытством отложили рейсшины.
– Ну что, нашли его? – первым задал Синеоков вопрос, который вертелся у всех на языках.
– Нет еще. Ищут.
– Да ты садись, садись, – мама Зина пододвинула Березе стул. – Расскажи, как дело-то было.
Лиза немного поколебалась, но потом присела.
– Только это между нами. Следствие еще не закончено.
– Ясное дело!
– В общем так… – Береза обвела всех большими взволнованными глазами. – Состоял он в шайке.
– О господи! – простонала мама Зина.
– Да… Грабили магазины, правда, небольшие, в селах. А главным образом спекулировали. Покупали в Москве товары и возили их сюда. Ну, конечно, пьянствовали, развратничали, девицы у них в шайке тоже состояли.
– О господи!
– Да… Ваш Гусев с одной из них путался, она раньше подружкой главаря была. Вчера вечером они напились и подрались. Гусев главарю полчерепа снес. Девицу отходили, сейчас в больнице без сознания лежит.
– О господи, что ж это творится на белом свете… Кто бы мог подумать…
Лиза поднялась.
– Ну пошла я, дел невпроворот. Теперь затормошат вас. На электромеханическом такой же случай был, так весь отдел разбежался: замучили допросами. Начальству по строгачу за воспитательную работу влепили, со всех прогрессивку сняли. Плачут. Дескать, а мы туг при чем? А с другой стороны, вот так подумаешь – куда же вы смотрели? Сами потакаем хулиганам. Вчера иду по улице, а двое пьяных девушку бьют. Народ стоит, рты раззявил. Ну я пошла. Сейчас звонили мне – к вам корреспондент из Москвы выехал.
Береза ушла. Минут пять в КБ стояла растерянная тишина. Признаться, после допроса они думали, что это случайное убийство, а оно, оказывается, вот что.
– О господи, корреспондент, – пробормотала мама Зина!. – Теперь в фельетоне окажешься на старости лет. И кто бы мог подумать. На вид ни за что не скажешь. Конечно, гордый был, это верно, но чтобы в шайке… Ишь замаскировался как!
– А у меня он давно на подозрении был, – вдруг заявил Синеоков, смотря на каждого своим сияющим девичьим взглядом. – Помните, года два назад девушку в лесу убили, часики еще золотые с нее сняли? Недавно Гусев хвалился, что подарил матери на день рождения золотые часы. А мать-то у него колхозница… Ну, думаю, надо к тебе, голубчик, присмотреться. Ватман да тушь куда все время девались?
– Ну, насчет этого ты брось, – подал голос Ивлев. – Стал бы он с такой мелочью путаться. Человек тысячами ворочал.
В разговор горячо вступила мама Зина:
– Они, которые закоренелые, ничем не брезгуют. Недавно я чего, скажу вам, видела. Еду на поезде, а наш гусь-то в травке девку грабит. Косынку с нее цветную рвет. Хорошая косынка, рублей пять стоит. Я поначалу думала, они любовь крутят, так и следователю доложила, а уж после доперла, что грабил он ее. Вот она до чего, современная молодежь, дошла. В старое время этого не было.
– Это чепуха, – перебил Синеоков свою вечную соперницу. – Может, он и взаправду любовь крутил. Я вам похлеще скажу. Такое скажу, что закачаетесь. – Синеоков перешел на шепот. – Гусев – шпион…
Даже шеф поднял голову.
– Да, да, – заторопился Синеоков, упиваясь растерянностью конструкторского бюро. – Я сам видел, как он на заводе объекты фотографировал. Иду я как-то в обеденный перерыв, а он за Доску почета спрятался и щелкает.
– Ты заявил? – забеспокоилась мама Зина.
– Я сегодня заявлю. – Синеоков, возбужденный, краснощекий, вскочил с места.
И вдруг случилось то, чего никто никак не ожидал.
– Подлюка…
Александр медленно обернулся, жалко улыбаясь. Глаза его бегали по лицам, ища человека, который сказал это слово.
– Подлюка.
Синеоков вздрогнул и сгорбился. Глаза его замерли на лице Глебыча.
– Это вы мне, Глеб Петрович?
Глебыч продолжал работать. Александр побрел на свое место, пожимая плечами и продолжая улыбаться. В комнате стояла тишина. Первым заговорил Ивлев:
– Частное дело каждого – верить, совершил Гусев преступление или нет. Но зачем оскорблять? Конечно, виноват и Синеоков. Следствие еще не закончено, ничего не ясно, одни слухи, а он устроил тут дискуссию. Надо дождаться суда, там и высказывать свои подозрения. Но и Глеб Петрович тоже неправ. Разве человек не может иметь своего мнения?
– Не человек, а подлюка.
– Ты разве не понимаешь, что он его сообщник, потому и защищает? – Александр еще пытался перевести все в шутку. Он забегал по лицам в поисках ответной улыбки. Но конструкторы избегали его взгляда. И тогда с Александром сделалась истерика.
Александра Синеокова еще никто в жизни не называл подлюкой. Он привык к успеху и всеобщей любви. В школе его уважали за начитанность, хорошую память, необыкновенного отца. Когда Александр подрос и у его сверстников крепкие кулаки стали играть не столь уж существенную роль, он со своей эрудицией, острым, наблюдательным умом стал признанным вожаком. Все как-то получалось удачно у Синеокова. Даже без помощи отца устроился в военно-инженерный вуз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20