Там и тут в деревенских домиках замерцали желтые огоньки. Прямо перед ним, над входом в заведение «У Жоржа» косая неоновая вывеска со словом «Tabac» бросала вниз розовый отсвет.
— Привет, Мари, — входя, бросил Том хозяйке, которая как раз в этот момент со стуком пододвинула кружку с пивом очередному жаждущему. Завсегдатаями этого бара были обычные работяги, он находился в двух шагах от Бель-Омбр, к тому же здесь всегда было занятнее, чем в других, более респектабельных заведениях такого рода.
— А, месье Тома! Как жизнь? — откликнулась Мари, не без кокетства встряхивая гривой черных кудрей. Ей было никак не меньше пятидесяти пяти. — Вот и я про то же! — выкрикнула она,видимо возвращаясь к разговору с двумя мужчинами, которые, ссутулившись за стойкой, потягивали дешевое «Пасти». — Вот жопа! Вот паршивец! Расстилается перед каждым, как шлюха, которая работает до потери пульса! — продолжала Мари. Она вопила что было мочи, видно, ей очень хотелось, чтобы хоть кто-нибудь прислушался к ее ругани. Похоже, она напрочь забыла о том, что в ее заведении подобная ругань висит в воздухе с утра до ночи. Никто из двоих теперь уже громко оравших друг на друга мужчин не обратил на ее слова ни малейшего внимания.
«Любопытно, кого Мари поносит на этот раз, — подумал Том. — Жискар д'Эстена или кого-нибудь из местных воротил?»
— Кофе, — попросил он, улучив момент, — и пачку «Мальборо».
Том знал, что Жорж и Мари были сторонниками Жака Ширака, которого многие почему-то считали фашистом.
— Эй, Мари, ты там потише! — прогудел Жорж. Круглый, как бочонок, маленький и коротконогий, с большими пухлыми руками, он стоял за стойкой слева от Тома, протирая запотевшие стаканы и ловко выстраивая их на полке возле кассового аппарата. За спиной Тома в самом разгаре была шумная игра в настольный футбол: четверо парней яростно дергали за рычаги, маленькие свинцовые человечки в свинцовых шортах раскачивались взад-вперед и били по шарику-мячу.
Краем глаза Том вдруг заметил слева от себя паренька, опирающегося спиной о стойку. Несколько дней назад он уже видел этого подростка на дороге возле своего дома. Да, точно, это был он: каштановые волосы и одежда, какую здесь носят все работяги: синяя джинсовая куртка, синие джинсы. В тот раз, когда Том увидел его впервые — это было после полудня, когда он открывал ворота знакомому, — паренек стоял под большим платаном напротив дома, но при виде Тома оставил свой пост и быстро зашагал по дороге в противоположном от Вильперса направлении. Уж не следил ли он за домом, изучая привычки его обитателей с целью ограбления? Этого еще недоставало, как будто мало ему на сегодня жуков-древоточцев! Чепуха какая-то! Надо выбросить все это из головы.
Том помешал кофе, сделал глоток, снова посмотрел на паренька и поймал устремленный на него взгляд. Тот мгновенно опустил глаза и подвинул к себе бокал с пивом.
— Только послушайте, месье Тома! — перегнувшись через стойку, проговорила Мари громким шепотом, едва различимым среди какофонии звуков, производимой только что включенным музыкальным автоматом. — Видите американца? — продолжала она, указывая большим пальцем на юношу. — Говорит, будто приехал сюда на летние заработки. Ха-хч! — Она хрипло расхохоталась. То ли ее страшно позабавила сама идея, будто американец способен заниматься физическим трудом, то ли она хотела таким образом дать понять, что во Франции работы не найти — сплошная безработица. — Хотите с ним познакомиться?
— Нет, спасибо, — ответил Том. — У кого он работает?
Мари недоуменно пожала плечами и переключила внимание на очередного посетителя.
— А пошел ты сам знаешь куда! — бросила она другому алчущему и отвернула кран пивного бочонка, чтобы наполнить бокал.
Том стал думать об Элоизе и о запланированном ими путешествии в Америку. На этот раз надо обязательно повезти ее в Новую Англию, в Бостон с его знаменитым рыбным рынком, Залом независимости, Молочной и Хлебной улицами. Это был его родной город, хотя теперь Том едва ли сможет его узнать. Доброе старое время. Жалкий ежегодный подарок от тетушки Дотти в виде чека всегда на одну и ту же сумму — 11 долларов 79 центов... Тетка умерла, завещав ему десять тысяч, но не свой чопорный, захламленный домишко, что было бы Тому гораздо приятнее. Во всяком случае, он сможет показать Элоизе дом, в котором вырос, — хотя бы только снаружи. Скорее всего он достался в наследство детям теткиной сестры, потому что своих детей у Дотти не было. Том положил на стойку семь франков за кофе и сигареты и, подняв глаза, заметил, что парень в синей куртке тоже расплачивается. Он достал из пачки сигарету, пожелал всем вместе и никому в отдельности доброго вечера и вышел.
Уже совсем стемнело. Том пересек главную улицу и свернул на другую, более темную, на которой в каких-нибудь трехстах ярдах находился его дом. Улица была почти прямая, широкая и мощеная, Том изучил ее достаточно хорошо и тем не менее обрадовался проезжавшей мимо машине, фарами осветившей левую сторону дороги — как раз ту, по которой он двигался к дому. Машина скрылась, и Том услышал позади себя быстрые, легкие шаги. Он обернулся.
В свете фонарика, который был в руках незнакомца, Том увидел синие джинсы и теннисные туфли. Мальчишка из бара.
— Мистер Рипли!
— Что вам нужно? — настороженно отозвался Том.
— Добрый вечер.
Парень остановился, и Том услышал запинающийся голос:
— Меня зовут Б-билли Роллинс. Раз уж у меня есть фонарь, можно я провожу вас до дома?
Сквозь темноту Том смутно разглядел широкоскулое лицо, темные глаза. Ростом паренек был чуть пониже его и держался почтительно.
Попытка ограбления? Или у него сегодня просто нервы разгулялись? В кармане — всего-то две-три десятифранковые купюры, но схватка в темноте не вызывала у Тома ни малейшего энтузиазма.
— Спасибо, но это ни к чему, — ответил он. — Мой дом совсем рядом.
— Я знаю. Мне все равно в вашу сторону.
Том с опаской поглядел в темноту и двинулся вперед.
— Вы американец? — спросил он.
— Так точно, сэр, — ответил паренек. Он старался держать фонарик так, чтобы было удобно им обоим, но при этом больше смотрел на Тома, чем на дорогу. Том держался от него на некотором расстоянии и вынул руки из карманов, чтобы защитить себя в случае нападения.
— На каникулах?
— Что-то вроде того. И немного подрабатываю. Садовником.
— Да? И где же?
— В Море, в частном доме.
Том пожалел, что в это время на дороге не было ни одной машины — в свете фар он смог бы по выражению лица определить, что на уме у его спутника. Голос его звучал напряженно, а это был тревожный знак.
— Чей именно дом вы имеете в виду?
— Мадам Жанны Бутен, Рю-де-Пари, восемьдесят семь, — быстро ответил юноша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92