Звонок тебя не побеспокоит?
— Что ты, звони сколько хочешь. Телефон в твоем распоряжении.
— Кстати, где мне устроиться на ночь? Может, прямо тут, на этом диване?
— Как хорошо, что ты сам об этом напомнил. У тебя очень усталый вид, Том. Да, ты будешь спать здесь, но это диван-кровать, так что тебе будет удобно. — Он отодвинул в сторону розовую подушку. — Он выглядит как старинный, на самом же деле — последняя модель. Вот, смотри! Нажимаем на эту кнопку — и на тебе, пожалуйста!
Действительно: сиденье выехало вперед, спинка откинулась, и диван превратился в широкую двуспальную кровать.
— Потрясающе, — заметил Том.
Эрик достал одеяла, простыни, и Том стал помогать ему стелить постель. Одеяла пошли на то, чтобы сравнять выемку и закрыть кнопки, а простыни были постелены поверх.
— Да-да, тебе пора повернуться на бочок. Повернуться, перевернуться, вывернуться, объявиться, отключиться, выключиться — одно слово: turn, а сколько значений! Иногда мне кажется, что английский почти столь же... столь же подвижный, что ли, как наш немецкий, — разглагольствовал Эрик, взбивая подушки.
Том, который к этому времени уже скинул свитер, подумал, что сегодня он, вероятно, будет спать как сурок, но вслух не произнес эту фразу: он опасался, что она тоже послужит пищей для этимологических изысканий Эрика. Он достал из чемодана пижаму и подумал, что похитители, очевидно, уже выпытали у Фрэнка его фамилию и адрес. Доверит ли ему миссис Пирсон переговоры с похитителями и передачу выкупа? Том лишь теперь осознал, что больше всего ему хочется рассчитаться с киднепперами за Фрэнка. Идея была довольно бредовая и, честно говоря, глупая, но Том был настолько измотан, что обычный здравый смысл ему изменил.
— Ванная в твоем распоряжении, а теперь я желаю тебе спокойной ночи и удаляюсь. Хочешь, я поставлю тебе будильник на два часа, чтобы ты позвонил?
— Нет, думаю, я и сам проснусь. И еще раз — спасибо тебе, Эрик.
— Слушай, можно еще совсем маленький вопрос: какую форму глагола лучше употреблять на английском, если хочешь сказать «разбудите» — waken, wake или awaken?
— Думаю, англичане и сами этого не знают.
Том принял душ и лег. Он попытался мысленно внушить себе, когда ему следует проснуться. Стоит ли рисковать тем, что тебя самого похитят или даже застрелят во время передачи денег, если то же самое поручение может с большим успехом выполнить кто-либо другой — не говоря уже о том, что похитители могут сами избрать для этого человека? Предпочтут ли они в качестве посланца с деньгами его, Тома Рипли? Вполне вероятно — если им удастся захватить и его, то они смогут получить еще некую сумму. Том живо представил себе, как Элоиза собирает деньги для выкупа (сколько они за него запросят? Около четверти миллиона, пожалуй), как просит у отца денег (боже упаси — только не это!). Жак Плиссон, расстающийся с кругленькой суммой ради своего зятя?! — немыслимо! Том рассмеялся. Чтобы набрать четверть миллиона, им с Элоизой придется продать все акции и, скорее всего, расстаться с Бель-Омбр. Ну уж нет, не бывать этому! С другой стороны, всего, что так живо нарисовало его воображение, могло бы и не случиться вовсе...
Том очнулся после тревожного сна. Ему привиделось, будто он ведет машину вверх по почти отвесному — хуже, чем в Сан-Франциско — склону холма и что машина неминуемо должна опрокинуться назад, прежде чем достигнет вершины. В самый критический момент он проснулся, весь в липком поту. Зато «внутренние часы» сработали на совесть — было без одной минуты три.
Он набрал номер гостиницы, попросил месье Ральфа Турлоу, и тот сразу же взял трубку.
— Мистер Том Рипли?
— Да. Вы говорили с мальчиком?
— Говорили. Около часа назад. Сказал, что цел и невредим. Только голос у него был очень сонный.
Голос самого Турлоу выдавал крайнюю степень усталости.
— Каковы условия?
— Место они еще не назвали. Они... — Турлоу запнулся. Том терпеливо ждал. Видимо, Ральф колебался, стоит ли по телефону упоминать сумму выкупа. Его можно было понять — вероятно, там, в Париже, ему сегодня пришлось нелегко.
— Они сказали хотя бы, как они представляют себе... операцию? — спросил наконец Том.
— Да. Завтра, вернее, уже сегодня «это» будет переведено в три берлинских банка. Они настаивают на том, чтобы банков было три. Миссис Пирсон тоже считает, что так безопаснее.
«Возможно, сумма очень велика, и Лили Пирсон хочет избежать огласки», — подумал Том.
— Вы сами приедете сюда?
— Это еще не решено.
— А кто заберет деньги из банков?
— Не знаю. Сначала они хотят удостовериться, что сумма в Берлине, и только после этого мне сообщат, куда ее переправить.
— Переправить в Берлине?
— Думаю, да.
— Полиция случайно не прослушивает ваш телефон? Вы с ней не связывались?
— Нет, что вы. Нам это тоже ни к чему.
— О какой сумме речь?
— О двух миллионах. В дойчмарках.
— Может быть, вы рассчитываете операцию по передаче возложить на посыльного из банка? — спросил Том и улыбнулся: такая идея была просто абсурдной.
— По-моему, между ними есть какие-то разногласия по поводу времени и места, — не отреагировав на иронию, объяснил Турлоу. — Со мной все время говорит один и тот же тип. У него сильный немецкий акцент.
— Можно позвонить вам утром? Вероятно, к утру деньги уже будут здесь, в Берлине?
— Вероятно.
— Мистер Турлоу, я готов взять деньги из банков и свезти их туда, куда скажут. Это будет значительно быстрее, что очень важно, поскольку... — Он не стал вдаваться в объяснения, но добавил: — Только не называйте им моего имени.
— Имя они уже знают от мальчика, он сказал им и матери тоже, что вы его друг.
— Хорошо. Но если они спросят обо мне, скажите, что я вам не звонил и, скорее всего, уже вернулся во Францию. Очень вас прошу передать мою просьбу и миссис Пирсон, они наверняка будут еще связываться с ней.
— Пока что они в основном общаются со мной. Они позволили ей поговорить с сыном всего один раз.
— Будет лучше, если миссис Пирсон предупредит и базельские, и берлинские банки насчет меня, — если, конечно, она согласится на мое посредничество.
— Это я беру на себя.
— Через несколько часов я опять позвоню. Счастлив, что Фрэнку они не причинили вреда, снотворное пережить можно.
— Да, конечно, будем надеяться на лучшее.
Том повесил трубку и снова лег. Его разбудили уютные звуки: посвистывал чайник, урчала кофемолка — это Эрик хозяйничал на кухне. Было 28 августа, без двенадцати девять.
Том прошел на кухню и пересказал Эрику ночной разговор с Турлоу.
— Два миллиона долларов! — присвистнул Эрик. — В точности столько, сколько ты сказал!
Было очевидно, что верная догадка Тома о сумме выкупа поразила и порадовала Эрика куда больше, чем сообщение о том, что Фрэнка не мучают и он даже разговаривал с матерью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92