«Милые защитники животных, ваш приют существует только на бумаге. Я — один из тех, кого вы одурачили. Мне удалось отыскать еще нескольких добросердечных жертв вашего жульничества, так что приготовьтесь — скоро вас навестит полиция».
Билли наклонился вперед, по выражению его лица можно было догадаться, что возмущение нечестностью борется в его душе с радостным азартом. Щеки его порозовели, он старался выглядеть серьезным, но не мог сдержать улыбки.
— И еще я написал, что за их ящиком будет установлено наблюдение.
— Великолепно, — произнес Том. — Будем надеяться, что они струсят.
— Одно почтовое отделение показалось мне наиболее подходящим. Я там покрутился некоторое время, а потом спросил девушку в окошке, часто ли к ним приходят забирать корреспонденцию. Она не пожелала сказать. Не то чтобы она кого-то укрывала, просто они тут во Франции все так себя ведут. Да вы и сами знаете.
Мальчик был прав, Том думал точно так же.
— Когда ты сумел так хорошо их изучить? — спросил он. — Ты и французский знаешь совсем неплохо.
— У нас в школе был французский. И потом года два назад я... то есть мы всей семьей провели лето на юге Франции.
У Тома сложилось другое впечатление: он подозревал, что Билли бывал во Франции часто, возможно, начиная лет с пяти. В обычной американской школе невозможно научиться прилично говорить по-французски.
Он взял с сервировочного столика еще одну банку «Хейнекена», поставил на стол перед Билли и, решив, что пришло время выяснить, где правда, а где ложь, спросил:
— Ты читал заметку о смерти некоего американца — Джона Пирсона? Это произошло около месяца назад.
В глазах подростка мелькнуло изумление, затем он сделал вид, что старается вспомнить.
— Вроде бы я где-то об этом слышал, — пробормотал он.
Том немного подождал, потом сказал:
— Один из его сыновей, тот, которого зовут Фрэнк, исчез. Семья очень встревожена.
— Вот как? Про это я не знал.
Мальчик чуть-чуть побледнел — или Тому это показалось?
— Мне сейчас пришло в голову: а что, если этот беглец — ты?
— Почему я?! — Билли опустил глаза и, держа в руках стакан, чуть подался вперед. — Если бы это было так, то вряд ли я стал бы работать садовником.
Больше он ничего не сказал. Том решил сменить тему.
— Может, поставим новую пластинку? — предложил он. — Кстати, как ты догадался, что я люблю Фишера-Дискау? Из-за моего увлечения клавесином? — проговорил он со смехом и включил проигрыватель с полифоническими колонками, стоявшими на полке над камином.
После небольшого фортепианного вступления комнату наполнил лирически-проникновенный баритон: Фишер-Дискау пел на немецком.
Том моментально встрепенулся. Он улыбнулся, вспомнив о том, что не далее как накануне вечером по приемнику случайно поймал ту же песню Шуберта. Ее исполнял густым стонущим баритоном какой-то англичанин. При этом Тому представился барахтающийся в грязи вверх тормашками и готовый захлебнуться гиппопотам. Ирония заключалась в том, что сюжетом этой песни была любовь героя к прелестной корнуэльской деве, любимой и покинутой им много — даже очень много лет тому назад, судя по тому, что голос исполнителя явно принадлежал человеку, распрощавшемуся с юностью давным-давно.
Том громко рассмеялся.
— Над чем вы смеетесь? — спросил подросток.
— Вспомнил о названии, которое я сам придумал для этой песни — «Душа моя не знает покоя с той поры, как, открыв томик стихов, я узрел там старый счет из прачечной». На немецком мой экспромт звучит еще лучше.
— Я плохо знаю немецкий, но могу себе представить! — Билли тоже рассмеялся, но чувствовалось, что он, как и Том, весь напряжен. Завораживающая музыка продолжалась, Том закурил сигарету и стал беспокойно прохаживаться по комнате, размышляя о том, стоит ли продолжать расспросы. Может быть, обострить ситуацию и прямо потребовать у него предъявить паспорт, адресованное ему письмо — словом, любой документ, подтверждающий его личность? Первая песня кончилась, и подросток сказал:
— Вы не против, может, мы не будем слушать пластинку до конца?
— Конечно, я не против.
Том выключил проигрыватель и вложил пластинку обратно в конверт.
— Вы спрашивали меня о человеке по фамилии Пирсон...
— Да.
— Что бы вы сказали... — начал Билли полушепотом, словно опасался, что кто-то другой в этой комнате или мадам Анкет, находившаяся в кухне, может его подслушать, — что я и есть его сбежавший сын?
— Я бы сказал, что это твое личное дело, — спокойно отозвался Том. — Решил попутешествовать по Европе один и под чужим именем? Ради бога — не ты первый, не ты последний.
Лицо подростка выразило облегчение, уголки его рта чуть дрогнули, но он продолжал молчать, вертя в руках недопитый стакан.
— Вот только семья почему-то обеспокоена, — добавил Том.
— Прошу прощения, месье Тома, я хотела узнать... — произнесла мадам Анкет, заглядывая в комнату.
— Да-да, накрывайте на двоих, — нетерпеливо отозвался Том, он знал заранее, что она хотела выяснить, останется ли гость на ужин. — Надеюсь, ты не откажешься перекусить? — обратился он к Билли.
— Благодарю, я с удовольствием!
Мадам Аннет с улыбкой взглянула на подростка: она любила гостей и радовалась, что им нравится бывать в этом доме.
— Тогда минут через пятнадцать буду подавать, ладно, месье Тома?
Она вышла. Билли поерзал на краешке дивана и робко спросил:
— Можно взглянуть на ваш сад сейчас, пока еще не стемнело?
Через итальянское окно до самого пола они по ступеням спустились в сад. Лучи клонившегося к закату солнца пробивались сквозь сосны и озаряли все вокруг золотисто-розовым светом. Том понял, что мальчику просто хотелось очутиться там, где их не сможет услышать никто — даже мадам Аннет, но открывшийся вид заставил его позабыть обо всем, даже о своих страхах.
— Планировка сада мне нравится, — сказал он. — Красиво и не слишком приглаженно.
— Моей заслуги тут нет. Я просто стараюсь поддерживать его в том же виде, в котором он был, когда мы купили дом.
Подросток наклонился, чтобы полюбоваться чайными розами — к удивлению Тома, он даже знал их название: «Краса Лондона», — но затем его внимание привлекла оранжерея. Здесь было настоящее царство зелени — цветы в бутонах, кустики с разноцветными листьями, специально отсаженные цветущие растения для подарков друзьям Билли с видимым наслаждением вдыхал запах хорошо политой, богатой минералами земли.
Возможно ли, чтобы такой паренек оказался воспитанным в роскоши сыном Джона Пирсона, наследником, которому предстояло — если только у него нет старшего брата — взять в свои руки бразды правления всем бизнесом? И почему он не воспользуется тем, что здесь они совсем одни, и не заговорит?
Между тем Билли упорно молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92