С нескольких десятков, с десяти, с пяти метров ни их восемьдесят пять, ни немецкие восемьдесят восемь миллиметров не могут быть удержаны никакой броней, поэтому бояться было незачем. Нужно было шарить в дыму и убивать на ощупь, чтобы дать какой-то шанс тем ребятам, кто еще жив, и тем, кто должен остаться в живых, потому что им умирать нельзя.
Он увидел два сцепившихся танка, потом понял, что это танк и самоходка из их полка. Номера на закопченной броне не было видно, но Борис знал нутром, что это не Ленька, он бы почувствовал. Таран. Сбоку взвизгнуло, и трассер медленно и бесшумно проплыл в воздухе перед его глазами, закручивая в кольца дымный воздух позади себя. Они рванули с места, успев завернуть «за угол», за тела таранивших один другого немца и нашего, и нащупавший их танк вогнал второй снаряд в уже мертвые машины, пронзив их почти насквозь.
– Треугольник и стоп! – проорал комбат в переговорник; водитель, еще не успев дослушать, рывками переключая передачи, на коротких, в несколько метров, отрезках, развернул самоходку на трех точках: вперед, назад, вперед, выставив ствол навстречу уже выкатывающемуся из пламени громадному силуэту угловатого лба «тигра», на ходу разворачивающему башню им в лицо.
– Огонь!
Их тряхнуло, распахнувшийся замок с тупым стуком выплюнул на броневое дно кислую латунную гильзу, звона которой Борис бы уже не услышал, если бы они промахнулись. Похоже, они опередили «тигр» на какие-то доли секунды, и вражеский наводчик наверняка остался с закоченевшей над кнопкой рукой, когда его прожгло насквозь траекторией смазанного полужидким металлом бронебойного снаряда, пронзившего лобовую плиту машины. Потом снаряд взорвался, вызвав детонацию еще не расстрелянной части укладки, башня тяжелого танка подпрыгнула вверх, чуть не сорвавшись с погона, и рухнула обратно. Экипаж советской самоходки оглушило и ослепило; разворачиваясь и перезаряжая орудие, они почти наткнулись на горящую «тридцатьчетверку», которой не было здесь еще пятнадцать секунд назад.
– Вправо! – заорал Борис, уже понимая, что тот, кто ее сжег, смотрит сейчас на них, и пытаясь хотя бы увидеть его до тех пор, пока не прозвучал последний выстрел.
Водитель успел разогнать самоходку на каких-то метрах, как гоночный мотоцикл – это их и спасло, потому что пришедший из дыма снаряд задел их только по касательной, едва не перевернув многотонную машину ударом, от которого из легких выдавило воздух, и его неоткуда было взять. Борис успел увидеть вспышку и прежде, чем они завернули за очередную пылающую железную тушу, разглядел перед собой еще одного «тигра», выкатывающегося из черной клубящейся стены.
– Господи, да сколько же их тут!!! – крикнул он.
Заряжающий проорал: «Готов!», его голос прошел через спрессовавшийся в чреве машины воздух как через воду, глухо и отдаленно. Они не могли успеть развернуться, потому что «тигр», пусть и медленнее их, доворачивает башню на ходу, и ему хватало секунд, чтобы выловить самоходку на открытом пространстве.
– Еще вправо!
Он надеялся только на скорость – и еще на то, что кто-нибудь из остававшихся в живых успеет их увидеть. И только бы это был не немец.
«Двести двадцать вторая» буквально шныряла среди неподвижных танков, пробитых насквозь, горящих, размотавших вокруг себя гусеницы, иногда окруженных телами убитых. Они втиснулись в пятачок между парой советских Т-34, стоявших почти рядом, и Борис несколько секунд надеялся, что немец их потерял. Потом башню одной из мертвых «тридцатьчетверок» взрезало как ножом по косому шву – сюда угодил снаряд охотящегося за ними «тигра». За те секунды, пока немец перезаряжал пушку, им удалось выпрыгнуть из просвета. Самоходка Бориса выскочила в пятно света, окруженное почему-то со всех сторон дымом, но чистое, и в этот момент навстречу им вылетел покрытый копотью и камуфляжем стальной зверь. Борис едва удержал свой готовый сорваться крик, потому что это был Ленька, пришедший им на помощь – как тогда, сто лет назад, когда «хетцер» промахнулся по ним обоим. Потом из-за спины Леньки вылез черный силуэт чудовищной бронированной машины, и они все выстрелили одновременно, короткими сине-белыми росчерками перекрыв узел света, образованный причудой ветра в черном дыму. Его швырнуло в стальную стенку командирского купола, с лязгом ударившего в лицо, защищенное перекошенным налобником танкового шлема, горячие языки пламени толкнулись снизу, мгновенно налив кисти рук пузырями ожогов, и тут же отпустили, откатившись. Наводчик, держась за рот руками, через пальцы уже текла черная пузырящаяся кровь, начал протискиваться снизу, мимо него, и Борис, поняв наконец, нырком подвинулся к люку, лихорадочно нащупывая рычаги запора. Машинально успев выдернуть с крепления автомат, он, захлестнув ремень на предплечье, выкинул его в наконец-то распахнувшийся проклятый люк, и они выкатились на крышу самоходки рядом друг с другом. Вслед за ними из люков поднялось уже сплошное пламя, и снизу ударил почти сразу же оборвавшийся человеческий крик.
Борис кувырком слетел с крыши, ударившись о землю так, что лязгнувшие челюсти едва не отхватили ему половину языка. Автомат ударил его по спине, и он, еще раз перекатившись, прижался спиной к каткам неподвижной самоходки, выставив перед собой дырчатый кожух ствола и на ощупь передергивая затвор. «Сушка» могла рвануть в любую секунду, но сломя голову нестись по полю было столь же опасно – вокруг все так же грохотало и трещало, выстрелы танковых пушек рвали горячий воздух, а дзинькающий визг рикошетивших от кого-то пуль давал понять, что он здесь не один такой.
Преодолев на четвереньках расстояние до ведущего катка, Борис осторожно выглянул из-за клина, образованного поднимающейся на каток гусеницей. В следующее мгновение он сорвался с места, забыв о колотящем по коленям автомате, рывком набегая на горящую самоходку, из которой мужик в полыхающем на спине комбинезоне вытаскивал согнутое тело Леньки. Борис вспрыгнул на борт «Двести двадцать четвертой» одним толчком – в другое время после такого скачка растянутые сухожилия болели бы в паху неделю, не давая ни сесть, ни встать. Вскочив на крышу и ухватившись за Ленькин ворот, он одним движением выдернул брата из горячего, бордового нутра машины и, подхватив двумя руками под спину, спрыгнул вниз, снова упав на колени. Бросив мешающий ППШ, который, оказывается, все еще болтался на руке, Борис рухнул на катающегося по взрыхленной земле парня, ладонями сбивая с него языки пламени. Сбоку закричали, и он, повернувшись на мгновение, увидел таких же катающихся по земле людей, которые, вскрикивая, молотили друг друга кулаками.
Вскочив от затихшего танкиста, чей комбинезон вяло дымился из рваных прорех, Борис кинулся к своему автомату – но из-за Ленькиной самоходки на него уже выбежал пригнувшийся человек в черной коже, выставивший перед собой пистолетный ствол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169