На время военных действий он передал дела в академии своему заместителю и теперь использовал свой богатый опыт на строительстве полосы защитных сооружений. В полдень двадцать третьего июля состоялось первое заседание Генерального штаба под председательством Верховного. На заседание были приглашены все командиры действующей армии чином не ниже полковника. Всего присутствовали около двадцати человек.
– Итак, господа! – начал заседание Басманов. – Отныне все приказы и распоряжения, принятые в Ставке, обязательны для беспрекословного исполнения всем, находящимся в зоне возможного конфликта. Отказ от выполнения приказа и прочие нарушения дисциплины будут судиться по законам военного времени. Сейчас вы все дадите клятву о неразглашении государственной тайны, и штаб начнет работу.
Это тоже была новость. В присяге на верность царице не упоминалось ни о каких государственных и военных тайнах, но Волков рискнул предложить этот пункт Верховному.
– Меньше болтать будут, – сказал он, – «Слово и Дело» научило наш народ не распускать язык, а этот пункт заткнет пасть и господам военным.
Но, чинно и не кобенясь, господа генералы и полковники подписались под грифом «Совершенно секретно». Пузатенький полковник – начальник особого отдела фронта – взял эту бумагу и бережно спрятал в красную папку с золотым тисненым орлом. Особый отдел небольшой, но начальник его – человек каменный. Дементий Львович Шило. Его в 1695 году под Азовом турки на кол сажали – обмишулились. Умудрился слезть с кола молодой капитан, чуть отвернулся часовой. Как слез – не помнил и сам, башка заработала лишь в русском лагере. Может, и не шибко нужны были особые отделы в начале восемнадцатого века, да так решили Волков с Басмановым. Чем раньше, тем лучше. И 8-й отдел был свой, и разведка. И если вернувшийся с юга Шевенко с радостью возглавил «восьмерку», то на должность начальника разведки назначить было некого. Слишком мало с собой привел людей Волков, чтобы можно было перекрыть острый дефицит кадров. Сержанты-инструкторы на эту роль никоим образом не годились, ревенанты тоже, поэтому пришлось довериться чутью Басманова. Генерал рекомендовал на эту должность капитана Бутырского полка Чудакова, знаменитого тем, что мог зубами перекусить говяжью кость в два дюйма толщиной. Этого «кусача» и назначили начальником разведки.
С тех пор за ними закрепились соответствующие прозвища: Шабак – за Шилом и Моссад – за Чудаковым. На совещания они являлись позже всех, в связи с чем Басманов любил повторять: «Что-то Шабака с Моссадом не видать. Не иначе как друг за дружкой шпионят».
Нынешнее заседание Ставки должно было определить приоритеты отделов и закрепить за каждым членом военного совета определенные обязанности. И хотя офицеры старой закалки возражали против некоторых нововведений, сильных противоречий не возникло. Люди делали одно дело, сплотившее даже непримиримых противников и политических оппонентов. Западный УР (укрепрайон) был почти готов, окончательной доводкой его фортификационных сооружений и обживанием их должны заняться непосредственно бойцы. А всех саперов Басманов велел перебросить в район строительства Северного УР – к Ямбургскому тракту, где на узком перешейке между Плюсой справа и непролазными болотами слева строилась аналогичная линия обороны.
Генерал Волков сообщил, что с Тульского оружейного завода доставлена первая партия нового оружия – штуцеров, нарезных ружей, заряжающихся с казенной части. Штуцеры уже кое-где в Европе были приняты на вооружение, а Россия, как всегда, запаздывала. Штуцер отличался от усовершенствованного перед войной мушкета более быстрым временем перезарядки и гораздо меньшим весом, позволившим отказаться от «ноги». Первая партия была невелика – всего пятьсот штук, но этими ружьями решили вооружить батальон подполковника Сквалыгина, который, согласно диспозиции, должен был располагаться на переднем краю центра обороны. Владелец завода – младший брат князя Василия Голицына – Борис Алексеевич обещал следующую партию оружия только к концу года, уж очень большой точности требовало изготовление новых ружей.
– Эх! – вздохнул генерал Волков. – Кабы нам еще хотя бы два года без войны! Закончили бы перевооружение армии, железную дорогу можно было бы начинать строить! Демидов с Урала сообщил, что железа – горы, только забирай. Вот и начали бы оттуда строительство ветки Пермь – Москва – Псков! Сказка!
Из всех чудес, увиденных за время пребывания в параллельной реальности, Софья Алексеевна ничего так страстно не желала, как построить в России железную дорогу.
– Тыщу верст! – закатывала глаза она. – Путник один на один с русской природой. Чух-чух-чух! Пока «железку» не построим, не желаю умирать!
Начавшаяся война отодвинула мечты государыни. Генерал был согласен с ее желанием: ничто так не подчеркивало грандиозность России, как Великая Сибирская магистраль. Конечно, Транссиб в восемнадцатом веке на Руси не нужен, но вышеуказанная одноколейка вовсе бы не помешала. Две тысячи километров! Причем вести ее необходимо от уральских сталеплавильных мануфактур, которые перед этим превратить в мощные комбинаты, иначе стоимость одних только рельсов превысит сто пятьдесят тысяч рублей.
– Где вы, господин генерал? – Голос Басманова вывел его из задумчивости.
– Между Пермью и Вяткой! – честно ответил Андрей Константинович. – Строить хочется, а тут воевать нужно.
– Ничего, господин граф! – скорбно улыбнулся военный министр. – Даст бог, одолеем шведа, тогда и дорогами можно заняться.
– Дай бог! – согласился Волков.
При «новом» квартале Софийска, где проживали люди генерала Волкова, был основан первый госпиталь. Главврачом при госпитале состояла младшая генеральская супруга – Анастасия. Она же была главным хирургом, «отдав на откуп» сестре терапевтические изыски. Паша Никифоров остался фельдшером при участковом ФАПе. Сидел он там практически без работы – симбионты, вживленные в членов экспедиции, свою работу исполняли неплохо. О болезнях ревенантов до сих пор никто не слышал. Ввиду этого Павел частенько наведывался в госпиталь, помогая тамошнему персоналу. Русских среди врачей было мало, лекари имели датское и голландское подданство, недавно прибыли два немца «на практику». Школа Анастасии отличалась от общепринятой в то время западной, поэтому капитал-фрау[ частенько язвила с подчиненными.
Слава богу, об опасности СПИДа здесь можно было забыть, поэтому в обращение снова ввели многоразовые шприцы, стерилизацию которых было провести легче, чем наладить выпуск одноразовых Disposable Syringe[. Вообще оснащение госпиталя было на уровне середины девятнадцатого века, никаких цивилизованных «излишеств» вроде интенсивной терапии и гомеопатии – в госпитале было всего четыре отделения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Итак, господа! – начал заседание Басманов. – Отныне все приказы и распоряжения, принятые в Ставке, обязательны для беспрекословного исполнения всем, находящимся в зоне возможного конфликта. Отказ от выполнения приказа и прочие нарушения дисциплины будут судиться по законам военного времени. Сейчас вы все дадите клятву о неразглашении государственной тайны, и штаб начнет работу.
Это тоже была новость. В присяге на верность царице не упоминалось ни о каких государственных и военных тайнах, но Волков рискнул предложить этот пункт Верховному.
– Меньше болтать будут, – сказал он, – «Слово и Дело» научило наш народ не распускать язык, а этот пункт заткнет пасть и господам военным.
Но, чинно и не кобенясь, господа генералы и полковники подписались под грифом «Совершенно секретно». Пузатенький полковник – начальник особого отдела фронта – взял эту бумагу и бережно спрятал в красную папку с золотым тисненым орлом. Особый отдел небольшой, но начальник его – человек каменный. Дементий Львович Шило. Его в 1695 году под Азовом турки на кол сажали – обмишулились. Умудрился слезть с кола молодой капитан, чуть отвернулся часовой. Как слез – не помнил и сам, башка заработала лишь в русском лагере. Может, и не шибко нужны были особые отделы в начале восемнадцатого века, да так решили Волков с Басмановым. Чем раньше, тем лучше. И 8-й отдел был свой, и разведка. И если вернувшийся с юга Шевенко с радостью возглавил «восьмерку», то на должность начальника разведки назначить было некого. Слишком мало с собой привел людей Волков, чтобы можно было перекрыть острый дефицит кадров. Сержанты-инструкторы на эту роль никоим образом не годились, ревенанты тоже, поэтому пришлось довериться чутью Басманова. Генерал рекомендовал на эту должность капитана Бутырского полка Чудакова, знаменитого тем, что мог зубами перекусить говяжью кость в два дюйма толщиной. Этого «кусача» и назначили начальником разведки.
С тех пор за ними закрепились соответствующие прозвища: Шабак – за Шилом и Моссад – за Чудаковым. На совещания они являлись позже всех, в связи с чем Басманов любил повторять: «Что-то Шабака с Моссадом не видать. Не иначе как друг за дружкой шпионят».
Нынешнее заседание Ставки должно было определить приоритеты отделов и закрепить за каждым членом военного совета определенные обязанности. И хотя офицеры старой закалки возражали против некоторых нововведений, сильных противоречий не возникло. Люди делали одно дело, сплотившее даже непримиримых противников и политических оппонентов. Западный УР (укрепрайон) был почти готов, окончательной доводкой его фортификационных сооружений и обживанием их должны заняться непосредственно бойцы. А всех саперов Басманов велел перебросить в район строительства Северного УР – к Ямбургскому тракту, где на узком перешейке между Плюсой справа и непролазными болотами слева строилась аналогичная линия обороны.
Генерал Волков сообщил, что с Тульского оружейного завода доставлена первая партия нового оружия – штуцеров, нарезных ружей, заряжающихся с казенной части. Штуцеры уже кое-где в Европе были приняты на вооружение, а Россия, как всегда, запаздывала. Штуцер отличался от усовершенствованного перед войной мушкета более быстрым временем перезарядки и гораздо меньшим весом, позволившим отказаться от «ноги». Первая партия была невелика – всего пятьсот штук, но этими ружьями решили вооружить батальон подполковника Сквалыгина, который, согласно диспозиции, должен был располагаться на переднем краю центра обороны. Владелец завода – младший брат князя Василия Голицына – Борис Алексеевич обещал следующую партию оружия только к концу года, уж очень большой точности требовало изготовление новых ружей.
– Эх! – вздохнул генерал Волков. – Кабы нам еще хотя бы два года без войны! Закончили бы перевооружение армии, железную дорогу можно было бы начинать строить! Демидов с Урала сообщил, что железа – горы, только забирай. Вот и начали бы оттуда строительство ветки Пермь – Москва – Псков! Сказка!
Из всех чудес, увиденных за время пребывания в параллельной реальности, Софья Алексеевна ничего так страстно не желала, как построить в России железную дорогу.
– Тыщу верст! – закатывала глаза она. – Путник один на один с русской природой. Чух-чух-чух! Пока «железку» не построим, не желаю умирать!
Начавшаяся война отодвинула мечты государыни. Генерал был согласен с ее желанием: ничто так не подчеркивало грандиозность России, как Великая Сибирская магистраль. Конечно, Транссиб в восемнадцатом веке на Руси не нужен, но вышеуказанная одноколейка вовсе бы не помешала. Две тысячи километров! Причем вести ее необходимо от уральских сталеплавильных мануфактур, которые перед этим превратить в мощные комбинаты, иначе стоимость одних только рельсов превысит сто пятьдесят тысяч рублей.
– Где вы, господин генерал? – Голос Басманова вывел его из задумчивости.
– Между Пермью и Вяткой! – честно ответил Андрей Константинович. – Строить хочется, а тут воевать нужно.
– Ничего, господин граф! – скорбно улыбнулся военный министр. – Даст бог, одолеем шведа, тогда и дорогами можно заняться.
– Дай бог! – согласился Волков.
При «новом» квартале Софийска, где проживали люди генерала Волкова, был основан первый госпиталь. Главврачом при госпитале состояла младшая генеральская супруга – Анастасия. Она же была главным хирургом, «отдав на откуп» сестре терапевтические изыски. Паша Никифоров остался фельдшером при участковом ФАПе. Сидел он там практически без работы – симбионты, вживленные в членов экспедиции, свою работу исполняли неплохо. О болезнях ревенантов до сих пор никто не слышал. Ввиду этого Павел частенько наведывался в госпиталь, помогая тамошнему персоналу. Русских среди врачей было мало, лекари имели датское и голландское подданство, недавно прибыли два немца «на практику». Школа Анастасии отличалась от общепринятой в то время западной, поэтому капитал-фрау[ частенько язвила с подчиненными.
Слава богу, об опасности СПИДа здесь можно было забыть, поэтому в обращение снова ввели многоразовые шприцы, стерилизацию которых было провести легче, чем наладить выпуск одноразовых Disposable Syringe[. Вообще оснащение госпиталя было на уровне середины девятнадцатого века, никаких цивилизованных «излишеств» вроде интенсивной терапии и гомеопатии – в госпитале было всего четыре отделения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91