Будем варить металл для себя!
Этот человек присоединился к шагающим чартистам, а следом за ним - многие из его товарищей.
Но каждый такой случай отнимал драгоценные минуты, и было уже довольно поздно, когда они подошли к Тредигар-парку, обширному поместью сэра Чарльза Моргана. Здесь, на окраине Ньюпорта, как условлено, должны были сойтись все три колонны.
Но никто не встречал их. Высокие ворота были заперты, и небо на востоке светилось призрачно и блекло за голой железной решеткой. Несколько парней перелезли через стену, разыскали сторожа и заставили его открыть ворота.
Грубые башмаки прогремели под высокой аркой, украшенной гордым гербом. Рабочие растеклись по широким аллеям, свято оберегавшимся для отдыха и развлечения одного-единственного семейства. Тяжелые шаги замерли, затихли на упругом дерне. Казалось, народ наконец вступает в свои владения.
Но где же люди из Понтипула? Где товарищи из Ллантрисанта?
Шелковая травка, на которую деревья роняли холодные капли, нигде не примята. Пустой парк дохнул холодком на разгоряченные головы.
Глава восемнадцатая
Поход в Ньюпорт
- Не очень мне все это нравится, - сказал Том поеживаясь.
Они ждали уже часа два, но две другие колонны не показывались. Казалось, туман, сгустившийся над дорогами, поглотил их и уже не выпустит.
- Все будет как надо, - заверял друга Оуэн. - Даже без них мы сможем кое-чего добиться.
- Говорят, в Ньюпорте полно солдат.
- Говорить могут что угодно. А вот увидишь: на нас выпустят двух подслеповатых сторожей-пенсионеров и мальчишку-барабанщика. Бодрись, старина! Сегодня величайший день в истории Англии.
- А вот и мистер Фрост.
Ньюпортский торговец шел к ним по траве и вел за руку паренька, их сверстника. Паренек был хорошо сложен и красив собой, его темные глаза светились от возбуждения.
- Здравствуйте, молодые люди, - приветствовал Оуэна и Тома чартистский вождь. - Это мой сын Генри, Я поведу часть ваших людей в город, а другую половину по другой дороге поведет он. И вы идите с ним. Все ребятишки вместе. Ладно?
Мальчики пожали друг другу руки. Оуэн и Том с интересом разглядывали нового приятеля, которому в шестнадцать лет доверили такое важное дело. А Генри Фрост, в свою очередь, глядел с почтением на двух друзей, отличившихся во время бурных событий на «Вольной ферме».
Чей-то возглас прервал их беседу:
- Смотрите!
Все повернули головы, и громкий торжествующий крик разнесся над толпой. Колонна людей, такая же большая, как первая, входила в ворота парка. Знамена развевались над головами, в руках поблескивало оружие. Впереди гордо вышагивал Джонс из Понтипула.
Колонна остановилась, и ее вождь поспешил навстречу Фросту. Они не стали обмениваться любезностями - время не ждало.
- Мы задержались…
- А из Ллантрисанта еще никого нет.
- Будем их ждать?
- Нет. Мы здесь уже два часа. Пусть твои люди передохнут минут пять - и вперед.
- Вперед, товарищи!
Трое пареньков стали вместе с Джонсом во главе колонны. Генри поведет их знакомой дорогой к центру города. Одна колонна должна пройти через Стоу Хилл, вторая - по Чарльз-стрит, так что, если власти попытаются чинить препятствия, хоть одна колонна, а достигнет цели. Если же все пойдет гладко, обе сольются возле Уэстгэйт-отеля, где, как они предполагали, заключены арестованные чартисты.
За несколько минут перед маршем ребята познакомились еще с одним своим сверстником. Его звали Джордж Шелл из Понтипула. Он пойдет с ними в одной «четверке». Джордж оказался пылким, романтичным и несколько мрачным мальчиком.
- Ты написал письмо родителям? - спросил он
Тома.
- Нет. А зачем?
Но… но ведь… - глаза Шелла округлились от изумления. - Но ведь мы все можем погибнуть сегодня.
- А ты написал? - Тома этот разговор явно забавлял.
- О, разумеется! Письмо будет отправлено, если я паду в битве, и родители узнают, что я погиб смертью храбрых, сражаясь за Народную Хартию.
- Звучит бодро, нечего сказать! - рассмеялся бирмингемец. - И правдоподобно.
Вскоре ему пришлось раскаяться в этой шутке…
- А битвы никакой и не будет, - доверительно сообщил друзьям Оуэн. - Они все разбегутся по своим норам, когда увидят, что мы взялись за дело всерьез. Сами посудите: что они могут сделать, если нас тысячи?!
- Мы не солдаты, - откликнулся юный Фрост.
И эти краткие слова прозвучали как смутное пророчество.
- Товарищи, строиться!
Люди из Понтипула строились в ряды, повинуясь сильному голосу Джонса. Неподалеку Джон Фрост выравнивал свою колонну, командуя, как заправский фельдфебель.
- Вперед к Ньюпорту! Вперед, за Хартию!
Этот призыв, возникнув в первом ряду, волной прокатился по всей колонне. Зазвучала чартистская песня, и под ее мятежный мотив рабочие снова прошли через гордые ворота старинного парка.
Теперь только миля или две отделяли их от цели, от заветного момента, о котором они мечтали всю жизнь, к которому готовились много месяцев.
Дождь прекратился. Наступил день, и солнце хлынуло на землю, заиграло в лужах. Справа шумело море, вливавшееся, как серебряная сабля в ножны, в узкий Севернский лиман. Слева поднимались горы, долго прятавшие и оберегавшие чартистских вождей. Теперь, отгоняя туманы от своих круч, они безмолвно глядели вниз, на пролог великой драмы, которая должна была вот-вот разыграться.
Наконец внизу открылся Ньюпорт, город, обезображенный промышленностью и промышленниками. Он лежал в долине реки Аск, повторяя своими улицами изгибы ее берегов. Город уже проснулся. Дым из тысячи труб лениво коптил небеса. Женщины, стоя на коленях возле своих дверей, отмывали белые ступени домов; мужчины и дети спешили на работу. Только лавки были заперты, а их ставни - опущены. И еще - на каждом углу дежурили мужчины с повязками на руках и с дубинками.
Слухи расползлись по Ньюпорту, дикие, нелепые слухи: будто на город идут чартисты, будто эти чартисты собираются грабить дома и убивать каждого встречного! И еще поджечь ратушу и вздернуть мэра.
Уже не оставалось времени и возможности объяснять жителям, что чартисты - мирные люди, что они требуют лишь принадлежащее им по праву, что многие из них - граждане Ньюпорта: они ненадолго ушли из города - хотели встретить своих товарищей из ближних городов и деревень.
Но ньюпортские мелкие торговцы слушали и слышали только то, что говорил им мэр и городские власти. Они сотнями вступали в специальные полицейские отряды и старались изо всех сил помочь тирании, той самой тирании, которая давила и угнетала их всю жизнь.
Но были и другие, множество других. Они тайно сочувствовали мятежникам, но не решались сказать об этом открыто: «Жена, дети!..» Они боялись ареста, а еще больше - потерять работу. Эти люди ждали своего часа: если только Фрост и его молодцы выиграют первый раунд, они поднимутся как один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Этот человек присоединился к шагающим чартистам, а следом за ним - многие из его товарищей.
Но каждый такой случай отнимал драгоценные минуты, и было уже довольно поздно, когда они подошли к Тредигар-парку, обширному поместью сэра Чарльза Моргана. Здесь, на окраине Ньюпорта, как условлено, должны были сойтись все три колонны.
Но никто не встречал их. Высокие ворота были заперты, и небо на востоке светилось призрачно и блекло за голой железной решеткой. Несколько парней перелезли через стену, разыскали сторожа и заставили его открыть ворота.
Грубые башмаки прогремели под высокой аркой, украшенной гордым гербом. Рабочие растеклись по широким аллеям, свято оберегавшимся для отдыха и развлечения одного-единственного семейства. Тяжелые шаги замерли, затихли на упругом дерне. Казалось, народ наконец вступает в свои владения.
Но где же люди из Понтипула? Где товарищи из Ллантрисанта?
Шелковая травка, на которую деревья роняли холодные капли, нигде не примята. Пустой парк дохнул холодком на разгоряченные головы.
Глава восемнадцатая
Поход в Ньюпорт
- Не очень мне все это нравится, - сказал Том поеживаясь.
Они ждали уже часа два, но две другие колонны не показывались. Казалось, туман, сгустившийся над дорогами, поглотил их и уже не выпустит.
- Все будет как надо, - заверял друга Оуэн. - Даже без них мы сможем кое-чего добиться.
- Говорят, в Ньюпорте полно солдат.
- Говорить могут что угодно. А вот увидишь: на нас выпустят двух подслеповатых сторожей-пенсионеров и мальчишку-барабанщика. Бодрись, старина! Сегодня величайший день в истории Англии.
- А вот и мистер Фрост.
Ньюпортский торговец шел к ним по траве и вел за руку паренька, их сверстника. Паренек был хорошо сложен и красив собой, его темные глаза светились от возбуждения.
- Здравствуйте, молодые люди, - приветствовал Оуэна и Тома чартистский вождь. - Это мой сын Генри, Я поведу часть ваших людей в город, а другую половину по другой дороге поведет он. И вы идите с ним. Все ребятишки вместе. Ладно?
Мальчики пожали друг другу руки. Оуэн и Том с интересом разглядывали нового приятеля, которому в шестнадцать лет доверили такое важное дело. А Генри Фрост, в свою очередь, глядел с почтением на двух друзей, отличившихся во время бурных событий на «Вольной ферме».
Чей-то возглас прервал их беседу:
- Смотрите!
Все повернули головы, и громкий торжествующий крик разнесся над толпой. Колонна людей, такая же большая, как первая, входила в ворота парка. Знамена развевались над головами, в руках поблескивало оружие. Впереди гордо вышагивал Джонс из Понтипула.
Колонна остановилась, и ее вождь поспешил навстречу Фросту. Они не стали обмениваться любезностями - время не ждало.
- Мы задержались…
- А из Ллантрисанта еще никого нет.
- Будем их ждать?
- Нет. Мы здесь уже два часа. Пусть твои люди передохнут минут пять - и вперед.
- Вперед, товарищи!
Трое пареньков стали вместе с Джонсом во главе колонны. Генри поведет их знакомой дорогой к центру города. Одна колонна должна пройти через Стоу Хилл, вторая - по Чарльз-стрит, так что, если власти попытаются чинить препятствия, хоть одна колонна, а достигнет цели. Если же все пойдет гладко, обе сольются возле Уэстгэйт-отеля, где, как они предполагали, заключены арестованные чартисты.
За несколько минут перед маршем ребята познакомились еще с одним своим сверстником. Его звали Джордж Шелл из Понтипула. Он пойдет с ними в одной «четверке». Джордж оказался пылким, романтичным и несколько мрачным мальчиком.
- Ты написал письмо родителям? - спросил он
Тома.
- Нет. А зачем?
Но… но ведь… - глаза Шелла округлились от изумления. - Но ведь мы все можем погибнуть сегодня.
- А ты написал? - Тома этот разговор явно забавлял.
- О, разумеется! Письмо будет отправлено, если я паду в битве, и родители узнают, что я погиб смертью храбрых, сражаясь за Народную Хартию.
- Звучит бодро, нечего сказать! - рассмеялся бирмингемец. - И правдоподобно.
Вскоре ему пришлось раскаяться в этой шутке…
- А битвы никакой и не будет, - доверительно сообщил друзьям Оуэн. - Они все разбегутся по своим норам, когда увидят, что мы взялись за дело всерьез. Сами посудите: что они могут сделать, если нас тысячи?!
- Мы не солдаты, - откликнулся юный Фрост.
И эти краткие слова прозвучали как смутное пророчество.
- Товарищи, строиться!
Люди из Понтипула строились в ряды, повинуясь сильному голосу Джонса. Неподалеку Джон Фрост выравнивал свою колонну, командуя, как заправский фельдфебель.
- Вперед к Ньюпорту! Вперед, за Хартию!
Этот призыв, возникнув в первом ряду, волной прокатился по всей колонне. Зазвучала чартистская песня, и под ее мятежный мотив рабочие снова прошли через гордые ворота старинного парка.
Теперь только миля или две отделяли их от цели, от заветного момента, о котором они мечтали всю жизнь, к которому готовились много месяцев.
Дождь прекратился. Наступил день, и солнце хлынуло на землю, заиграло в лужах. Справа шумело море, вливавшееся, как серебряная сабля в ножны, в узкий Севернский лиман. Слева поднимались горы, долго прятавшие и оберегавшие чартистских вождей. Теперь, отгоняя туманы от своих круч, они безмолвно глядели вниз, на пролог великой драмы, которая должна была вот-вот разыграться.
Наконец внизу открылся Ньюпорт, город, обезображенный промышленностью и промышленниками. Он лежал в долине реки Аск, повторяя своими улицами изгибы ее берегов. Город уже проснулся. Дым из тысячи труб лениво коптил небеса. Женщины, стоя на коленях возле своих дверей, отмывали белые ступени домов; мужчины и дети спешили на работу. Только лавки были заперты, а их ставни - опущены. И еще - на каждом углу дежурили мужчины с повязками на руках и с дубинками.
Слухи расползлись по Ньюпорту, дикие, нелепые слухи: будто на город идут чартисты, будто эти чартисты собираются грабить дома и убивать каждого встречного! И еще поджечь ратушу и вздернуть мэра.
Уже не оставалось времени и возможности объяснять жителям, что чартисты - мирные люди, что они требуют лишь принадлежащее им по праву, что многие из них - граждане Ньюпорта: они ненадолго ушли из города - хотели встретить своих товарищей из ближних городов и деревень.
Но ньюпортские мелкие торговцы слушали и слышали только то, что говорил им мэр и городские власти. Они сотнями вступали в специальные полицейские отряды и старались изо всех сил помочь тирании, той самой тирании, которая давила и угнетала их всю жизнь.
Но были и другие, множество других. Они тайно сочувствовали мятежникам, но не решались сказать об этом открыто: «Жена, дети!..» Они боялись ареста, а еще больше - потерять работу. Эти люди ждали своего часа: если только Фрост и его молодцы выиграют первый раунд, они поднимутся как один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30