Шульце-Бойзеном, «Кент» узнал о том, что, по данным министерства авиации, массовое производство самолетов в оккупированных странах еще не налажено, на имеющихся заводах в основном производятся только ремонтные работы.
Все сведения, передававшиеся «Хемницем» в Москву по указанию «Кента», были важны. Но «Хемниц» находился в эфире слишком долго, что было нарушением правил конспирации при проведении сеансов радиосвязи, и этим воспользовалась немецкая контрразведка. Как раз в октябре 1941 года Гитлер приказал Главному управлению имперской безопасности очистить эфир от радиосигналов русских радистов, которые действовали на территории Германии и оккупированных стран.
К решению этой задачи были подключены все специальные службы Германии: политическая разведка во главе с Шеленбергом, государственная тайная полиция, которой командовал Мюллер, и военная контрразведка из управления адмирала Канариса. Гиммлеру было приказано контролировать работу этих спецслужб.
Посты германской радиоконтрразведки работали день и ночь без перерывов. Они следили за эфиром, фиксировали выходы в эфир всех неизвестных радистов, их позывные, записывали кодированные радиограммы, которые сотни германских криптографов безуспешно пытались расшифровать, чтобы узнать тайны резидентов советской разведки, действовавших в Европе.
Впрочем, даже нерасшифрованные радиограммы были ахиллесовой пятой неизвестных резидентур советской военной разведки. По ним немецкие специалисты узнавали, из каких городов неизвестные радисты выходили в эфир, сколько времени работали радиостанции и другие технические и оперативные сведения. Эти сведения позволяли немецким специалистам создавать банки данных на советских радистов, включающие методы их работы, районы расположения радиостанций, часы выхода в эфир и продолжительность радиосеансов связи. При наличии хорошей пеленгаторной техники эти данные могли быть использованы для проведения операций по задержанию радистов.
Начальник дешифровальной службы генерал Тилле, шеф гестапо Г. Мюллер и бригадефюрер СС В. Шеленберг требовали от своих подчиненных конкретных результатов. По германским, французским, бельгийским городам, в которых была зафиксирована работа неизвестных радистов, по ночам разъезжали пеленгаторы. Их экипажи следили за эфиром и неуклонно приближались к районам работы радиостанций советской разведки.
...В ночь на 13 декабря 1941 года в Брюсселе во время работы на радиостанции был арестован радист «Кента» «Хемниц». Под этим псевдонимом в Разведуправлении Красной Армии работал Михаил Варфоломеевич Макаров. Он родился в 1915 году в городе Тетюши Татарской АССР, окончил Московский институт иностранных языков, свободно владел французским и испанским, работал одно время переводчиком в Интуристе, в 1936 году воевал в Испании, затем оказался в специальной командировке в Бельгии, где обосновался как уругваец.
Захватив «Хемница», германская служба радиопеленгации одержала первую победу. Она станет роковой и для «Альты», у которой не было своей радиостанции. До этого момента о существовании «Альты» в Берлине никто не знал.
Считается, что «Хемниц» не выдержал пыток в гестапо и выдал шифр, с помощью которого гестаповцы постепенно расшифровали перехваченные ранее радиограммы Центра. Были расшифрованы и радиограммы с указаниями «Кенту» по восстановлению связи с «Альтой» и двумя разведгруппами ИНО НКВД.
Специалисты генерала Тилле, давно пытавшиеся дешифровать содержание ранее перехваченных радиограмм, в конце концов добились своего. В гестапо стали известны адреса Ильзе Штёбе, Курта Шульце, обер-лейтенанта Шульце-Бойзена, Арвида Харнака и Адама Кукгофа. Все они были арестованы гестапо.
12 сентября 1942 года Ильзе Штёбе была схвачена вместе с Карлом Хельфрихом во время скромного вечера, посвященного их бракосочетанию. У гестапо не было прямых доказательств причастности Ильзе к разведывательной деятельности, это нужно было еще доказать. И следователи из гестапо принялись за свою работу.
После войны Герхард Кегель побывал в Москве и оставил в Главном разведывательном управлении свои заметки, в которых так описывал эти трагические дни 1942 года:
«С доктором Хельфрихом я познакомился через Ильзе Штёбе во второй половине августа 1941 года. Хельфрих - журналист, работал в министерстве иностранных дел в референтуре советника Шелия. Ильзе Штёбе сказала мне, что Хельфрих ее хороший друг, но не имеет ничего общего с нашей работой и ничего о ней не знает. Ильзе Штёбе всегда была спокойной и прекрасно владела собой.
12 сентября 1942 года я хотел позвонить по телефону Ильзе Штёбе и договориться с ней о встрече. Последняя наша встреча была 3 - 4 недели тому назад, потому что она вместе с Хельфрихом выезжала в Карлсбад».
Кегель несколько раз звонил по домашнему телефону Ильзе, но трубку никто не брал. Это встревожило Кегеля, и он решил заехать в министерство иностранных дел к асессору Шаффарчику, с которым одно время вместе работал и которого хорошо знал. Через него Кегель рассчитывал узнать что-нибудь о Карле Хельфрихе, который работал в том же отделе. «Если Шаффарчик что-либо знает о Карле, - рассуждал Кегель, - то может знать, где находится Ильзе Штёбе...» Герхард не ошибся, но то, что он узнал, повергло его в смятение.
Шаффарчик рассказал, что в понедельник Карл Хельфрих и Ильзе Штёбе, которая тоже начала работать в МИДе, на работу не вышли. Шаффарчик знал, что Хельфрих и Штёбе живут вместе, и решил позвонить по их домашнему телефону.
Трубку поднял незнакомый мужчина, который объяснил, что сейчас господин Хельфрих говорить не может, и спросил, кто звонит. Шаффарчик назвал свою фамилию и сказал, что хотел узнать, почему Карл Хельфрих не вышел на работу. Неизвестный, находившийся в квартире Штёбе, ответил, что все в порядке, и положил трубку.
На следующий день в информационном отделе министерства иностранных дел было объявлено, что Хельфрих и Штёбе арестованы гестапо.
- За что их арестовали? - спросил Кегель.
- Никто ничего не знает, - ответил Шаффарчик и добавил: - Они недавно возвратились из Карлсбада. Может быть, во время поездки что-то произошло...
Герхард Кегель распрощался с Шаффарчиком и вышел из министерства иностранных дел. Он понял, что с Ильзе Штёбе и ее другом стряслась большая беда, - если они попали в гестапо, - значит, у гестапо появился повод для их ареста...
Кегель направился домой, решив, прежде всего, переговорить обо всем со своей женой Шарлоттой. «Не исключено, - думал Кегель, - что гестаповцы могут добраться и до моей семьи»...
Возвратившись домой, он сообщил Шарлотте неприятное известие. Они быстро пересмотрели все находящиеся дома записи, пытаясь найти то, что каким-то образом могло заинтересовать гестапо или дать повод для вопросов об их знакомстве с Ильзе Штёбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Все сведения, передававшиеся «Хемницем» в Москву по указанию «Кента», были важны. Но «Хемниц» находился в эфире слишком долго, что было нарушением правил конспирации при проведении сеансов радиосвязи, и этим воспользовалась немецкая контрразведка. Как раз в октябре 1941 года Гитлер приказал Главному управлению имперской безопасности очистить эфир от радиосигналов русских радистов, которые действовали на территории Германии и оккупированных стран.
К решению этой задачи были подключены все специальные службы Германии: политическая разведка во главе с Шеленбергом, государственная тайная полиция, которой командовал Мюллер, и военная контрразведка из управления адмирала Канариса. Гиммлеру было приказано контролировать работу этих спецслужб.
Посты германской радиоконтрразведки работали день и ночь без перерывов. Они следили за эфиром, фиксировали выходы в эфир всех неизвестных радистов, их позывные, записывали кодированные радиограммы, которые сотни германских криптографов безуспешно пытались расшифровать, чтобы узнать тайны резидентов советской разведки, действовавших в Европе.
Впрочем, даже нерасшифрованные радиограммы были ахиллесовой пятой неизвестных резидентур советской военной разведки. По ним немецкие специалисты узнавали, из каких городов неизвестные радисты выходили в эфир, сколько времени работали радиостанции и другие технические и оперативные сведения. Эти сведения позволяли немецким специалистам создавать банки данных на советских радистов, включающие методы их работы, районы расположения радиостанций, часы выхода в эфир и продолжительность радиосеансов связи. При наличии хорошей пеленгаторной техники эти данные могли быть использованы для проведения операций по задержанию радистов.
Начальник дешифровальной службы генерал Тилле, шеф гестапо Г. Мюллер и бригадефюрер СС В. Шеленберг требовали от своих подчиненных конкретных результатов. По германским, французским, бельгийским городам, в которых была зафиксирована работа неизвестных радистов, по ночам разъезжали пеленгаторы. Их экипажи следили за эфиром и неуклонно приближались к районам работы радиостанций советской разведки.
...В ночь на 13 декабря 1941 года в Брюсселе во время работы на радиостанции был арестован радист «Кента» «Хемниц». Под этим псевдонимом в Разведуправлении Красной Армии работал Михаил Варфоломеевич Макаров. Он родился в 1915 году в городе Тетюши Татарской АССР, окончил Московский институт иностранных языков, свободно владел французским и испанским, работал одно время переводчиком в Интуристе, в 1936 году воевал в Испании, затем оказался в специальной командировке в Бельгии, где обосновался как уругваец.
Захватив «Хемница», германская служба радиопеленгации одержала первую победу. Она станет роковой и для «Альты», у которой не было своей радиостанции. До этого момента о существовании «Альты» в Берлине никто не знал.
Считается, что «Хемниц» не выдержал пыток в гестапо и выдал шифр, с помощью которого гестаповцы постепенно расшифровали перехваченные ранее радиограммы Центра. Были расшифрованы и радиограммы с указаниями «Кенту» по восстановлению связи с «Альтой» и двумя разведгруппами ИНО НКВД.
Специалисты генерала Тилле, давно пытавшиеся дешифровать содержание ранее перехваченных радиограмм, в конце концов добились своего. В гестапо стали известны адреса Ильзе Штёбе, Курта Шульце, обер-лейтенанта Шульце-Бойзена, Арвида Харнака и Адама Кукгофа. Все они были арестованы гестапо.
12 сентября 1942 года Ильзе Штёбе была схвачена вместе с Карлом Хельфрихом во время скромного вечера, посвященного их бракосочетанию. У гестапо не было прямых доказательств причастности Ильзе к разведывательной деятельности, это нужно было еще доказать. И следователи из гестапо принялись за свою работу.
После войны Герхард Кегель побывал в Москве и оставил в Главном разведывательном управлении свои заметки, в которых так описывал эти трагические дни 1942 года:
«С доктором Хельфрихом я познакомился через Ильзе Штёбе во второй половине августа 1941 года. Хельфрих - журналист, работал в министерстве иностранных дел в референтуре советника Шелия. Ильзе Штёбе сказала мне, что Хельфрих ее хороший друг, но не имеет ничего общего с нашей работой и ничего о ней не знает. Ильзе Штёбе всегда была спокойной и прекрасно владела собой.
12 сентября 1942 года я хотел позвонить по телефону Ильзе Штёбе и договориться с ней о встрече. Последняя наша встреча была 3 - 4 недели тому назад, потому что она вместе с Хельфрихом выезжала в Карлсбад».
Кегель несколько раз звонил по домашнему телефону Ильзе, но трубку никто не брал. Это встревожило Кегеля, и он решил заехать в министерство иностранных дел к асессору Шаффарчику, с которым одно время вместе работал и которого хорошо знал. Через него Кегель рассчитывал узнать что-нибудь о Карле Хельфрихе, который работал в том же отделе. «Если Шаффарчик что-либо знает о Карле, - рассуждал Кегель, - то может знать, где находится Ильзе Штёбе...» Герхард не ошибся, но то, что он узнал, повергло его в смятение.
Шаффарчик рассказал, что в понедельник Карл Хельфрих и Ильзе Штёбе, которая тоже начала работать в МИДе, на работу не вышли. Шаффарчик знал, что Хельфрих и Штёбе живут вместе, и решил позвонить по их домашнему телефону.
Трубку поднял незнакомый мужчина, который объяснил, что сейчас господин Хельфрих говорить не может, и спросил, кто звонит. Шаффарчик назвал свою фамилию и сказал, что хотел узнать, почему Карл Хельфрих не вышел на работу. Неизвестный, находившийся в квартире Штёбе, ответил, что все в порядке, и положил трубку.
На следующий день в информационном отделе министерства иностранных дел было объявлено, что Хельфрих и Штёбе арестованы гестапо.
- За что их арестовали? - спросил Кегель.
- Никто ничего не знает, - ответил Шаффарчик и добавил: - Они недавно возвратились из Карлсбада. Может быть, во время поездки что-то произошло...
Герхард Кегель распрощался с Шаффарчиком и вышел из министерства иностранных дел. Он понял, что с Ильзе Штёбе и ее другом стряслась большая беда, - если они попали в гестапо, - значит, у гестапо появился повод для их ареста...
Кегель направился домой, решив, прежде всего, переговорить обо всем со своей женой Шарлоттой. «Не исключено, - думал Кегель, - что гестаповцы могут добраться и до моей семьи»...
Возвратившись домой, он сообщил Шарлотте неприятное известие. Они быстро пересмотрели все находящиеся дома записи, пытаясь найти то, что каким-то образом могло заинтересовать гестапо или дать повод для вопросов об их знакомстве с Ильзе Штёбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124