Людовик, взявшись обеими руками за подлокотники кресла, подался вперед, и двое-трое португальцев невольно поморщились. В своем сером лоснящемся камзоле король Франции сейчас походил на огромного паука – бесстрастного, но зловеще сверкающего глазами.
– Кстати, – продолжал Людовик, – к тому времени вы, должно быть, уже получите от Его Святейшества разрешение на брак с принцессой Иоанной. Это значительно упростит решение вопроса, который так тревожит вас, дорогой Альфонсо.
Это был еще один благовидный предлог для отсрочки военных действий. Свадьба не могла состояться без папского благословения – а его едва ли можно было ожидать, покуда Изабелла оставалась на кастильском троне. Круг замкнулся, и Альфонсо не видел способа разомкнуть его.
Из церемониальной залы королевского дворца он вышел, переполненный дурными предчувствиями.
Предчувствия его не обманули. Шли месяцы, а Людовик, по-прежнему дружелюбный и всегда готовый устроить новый бал в честь его пребывания во Франции, все так же не проявлял желания всерьез поговорить о деле, с которым к нему приехал король Португалии.
«Бургундия!» – следовал ответ на всякое упоминание о цели его визита. Да, Бургундия. А разрешение от Папы еще не поступило? Жаль, очень жаль.
Целый год гостил Альфонсо во Франции. Мог ли он вернуться, проделав такой длинный путь и не добившись того, ради чего прибыл сюда?
При французском дворе к королю Португалии стали относиться с заметным пренебрежением. Слишком уж затянулась роль просителя, которую он так опрометчиво взял на себя.
Герцог Бургундский уже сложил голову на поле битвы, и Людовик наконец-то ввел войска на территорию злосчастного доминиона. От Папы пришло разрешение на брак с принцессой Иоанной.
А Альфонсо все еще не получил того ответа, который мог бы устроить его.
Он уже начал предаваться меланхолии, а подчас и сомневаться в осуществимости своих намерений.
И вот однажды, после года скитаний по французским доминионам – Людовик и его двор не имели обыкновения надолго задерживаться в каком-то одном месте, – один из португальских придворных попросил Альфонсо о частной аудиенции. Оставшись с ним наедине, он сказал:
– Ваше Величество, вы стали жертвой обмана. Людовик попросту не желает помогать нам. У меня есть неопровержимые доказательства того, что сейчас он ведет с Изабеллой переговоры, имеющие целью установление мирных отношений с Кастилией.
– Возможно ли это? – воскликнул Альфонсо.
– Тому есть доказательства, – повторил придворный. Убедившись в его правоте, Альфонсо впал в отчаяние.
Что же мне делать? – спрашивал он себя. Возвращаться в Португалию? Увы, там ему предстояло бы стать всеобщим посмешищем. Людовик оказался отъявленным лгуном, и он, Альфонсо, проявил величайшую глупость, понадеявшись на его помощь. Людовик вовсе и не собирался поддерживать его. Теперь было ясно, что все это время он пытался установить мирные отношения с Изабеллой и Фердинандом, считая их хозяевами положения в Кастилии.
Альфонсо позвал трех самых преданных слуг.
– Готовьтесь к отъезду, – сказал он. – Мы немедленно покидаем французский королевский двор.
– Ваше Величество, мы возвращаемся на родину? – встрепенулись слуги.
– На родину? – пробормотал король. – Нет, на родину мы уже не вернемся. После всего случившегося я не смогу смотреть в глаза своему сыну и подданным.
– Так куда же мы поедем, Ваше Величество? Альфонсо уныло оглядел слуг.
– В Нормандии есть одна небольшая деревушка, где мы еще не бывали за время нашего пребывания во Франции. Вот туда мы и направимся. Я хочу пожить в уединении – до тех пор, пока не найду какой-нибудь выход из создавшейся ситуации.
Альфонсо стоял у окна таверны и смотрел на упитанных куриц и индюшек, во множестве разгуливавших по двору.
«Неужели это я, король Португалии, дошел до такой жизни?» – не мог поверить он.
Вот уже несколько дней он провел здесь, точно какой-то беглец, прячась под чужим именем и боясь, что простолюдины узнают его и будут смеяться над ним.
Весь французский королевский двор сейчас, должно быть, задается вопросом, что же такое стряслось с их гостем и куда он так бесследно запропастился. А ему нет никакого дела до их треволнений. Он желает скрыться от мира, и больше ему ничего на свете не нужно.
Скоро об его унижении прознают в Португалии, услышит о нем и Иоанна. Что тогда станет с ней? Ах, бедное, бедное дитя. По его милости ей предстоит несладкая участь – тем более, что теперь у нее нет никаких надежд на кастильский трон.
Он мечтал о романтическом приключении. И ведь все так удачно складывалось: юная красавица, оказавшаяся в беде, и галантный король, сначала пришедший ей на помощь, а потом предложивший руку и сердце. Увы, результат не оправдал ожиданий. Он оказался ни с чем, пожилой мужчина, прячущийся от людских глаз и, вероятно, уже прослывший самым большим неудачником из всех королей Европы.
«Что же мне осталось в этой жизни? – продолжал спрашивать он себя. – Что суждено моей Иоанне? Ну, ей-то понятно: женский монастырь. А мне?»
Он вдруг представил себя одетым в рубище, босым, с посохом в руке. Он бредет по дороге, ведущей к каким-нибудь святым местам Европы или Азии, вокруг него поют птицы, услаждая своими трелями его усталое сердце… А ведь и впрямь! Почему бы не отправиться в паломничество к Святой земле, а потом, вернувшись на родину, не поселиться в одном из ее самых отдаленных монастырей? Тогда, так и не добыв корону Кастилии для своей невесты, он, по крайней мере, сможет обеспечить себе не худшее место на Небе.
Тратить время на дальнейшие раздумья Альфонсо не стал. Его увлекали авантюры, а не приготовления к ним.
Он велел подать ему перо и бумагу.
– Мне нужно написать одно очень важное послание, – сказал он.
Через несколько минут из-под его пера вышли следующие строки:
«Сын мой, уведомляю тебя о своем решении навсегда удалиться от мира. Мирская суета стала мне чужда, и я намереваюсь совершить паломничество в Святую землю, по возвращении откуда посвящу свою жизнь служению Господу нашему Христу.
Сочти это известие сообщением о моей смерти, ибо я и в самом деле умер для этого света. Итак, сын мой, тебе надлежит править нашей родиной. Когда ты получишь это письмо, я уже не буду королем Португалии, а посему от души приветствую короля Хуана…»
Изабелла лежала в комнате для рожениц. Ждать осталось уже недолго, и она была рада тому, что рядом с ней находилась ее верная Беатрис. Первые схватки застали Изабеллу в Севилье. Стоял июнь, на улице пекло солнце, и по лицу Изабеллы градом катились капли пота – но не от жары, а от боли, поминутно заставлявшей ее корчиться в постели.
– Беатрис, – простонала она. – Где ты, Беатрис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83