Они были приняты единогласно.
«Всем евреям королевства носить на спине круг из красной ткани, дабы отличались от остальных людей».
«Всем евреям положено жить в гетто – обнесенных оградой кварталах, ворота которых должны запираться на ночь».
«Евреям запрещено держать постоялые дворы, работать аптекарями и лекарями».
В Кастилии возобновились гонения на иудеев.
Алонсо де Охеда чувствовал себя охотником, затравившим зверя. Проходя по улицами Севильи, он думал о том, что очень скоро глазам здешних беззаботных домоседов предстанут зрелища, которые заставят их содрогнуться.
Евреи упорно не желали соблюдать законы, недавно принятые в Кастилии. Они по-прежнему работали лекарями и аптекарями, и им покровительствовали многие знатные севильцы, поскольку евреи лучше других умели врачевать их недуги. Кроме того, они все так же содержали постоялые дворы и не селились в отведенных им гетто.
Законы они нарушали нагло и повсеместно. Их видели отдыхающими в тени пальм и акаций, прогуливающимися с семьями по берегу Гвадалквивира.
Они не понимали, что их прежняя вольготная жизнь уже подошла к концу.
Один монах-доминиканец принес ему памфлет. Прочитав его, Охеда криво ухмыльнулся.
Судя по всему, это сочинение принадлежало перу какого-то излишне самоуверенного еврея.
Что такое эти новые законы, вопрошал он, как не нападки на мирное еврейское сообщество? Не иначе, страной завладели обезумевшие священники и монахи. Их ли старания приведут ее к процветанию? Христианская религия хороша с точки зрения теории – но каково будет ее практическое воплощение?
– Богохульство, – процедил Охеда и поспешил навестить Томаса Торквемаду.
Бросив один-единственный взгляд на мерзкий памфлет, тот сказал, что они должны немедленно принять какие-то меры. В тот же день Торквемада поехал к Изабелле.
Прочитав памфлет, Изабелла пришла в такой же ужас, в каком пребывали оба доминиканца.
Она пригласила к себе кардинала Мендозу и Торквемаду.
– Как видите, кардинал, – сказала она, – ваш замысел переубедить евреев полностью провалился.
Помолчав, кардинал ответил:
– Ваше Величество, наказания и расправы едва ли окажутся более действенными мерами, чем даже самые тщетные попытки переубедить этих грешников и наставить на путь истинный.
На истощенном лице Торквемады появилось озлобленное выражение.
– Ваши попытки ни к чему хорошему не привели, кардинал! – воскликнул он. – Настало время попробовать иные способы воспитания.
– Боюсь, святейший приор прав, – сказала Изабелла. – Мы не можем равнодушно взирать на события, происходящие в стране.
– Каковы будут ваши распоряжения? – спросил Мендоза.
– Я повелеваю вам и Томасу Торквемаде немедленно назначить комиссию инквизиторов, – сказала Изабелла. – Видимо, Севилья больше других городов заражена ересью – пусть с нее они и начнут свою деятельность.
Торквемада бросил на кардинала торжествующий взгляд. Вот так, его предложение все-таки победило! «Катехизис христианина» будет предан забвению.
Кардинал впал в уныние. Отныне он уже не мог остановить волну репрессий. И он тут не виноват – евреи сами себе навредили, выпустив этот злосчастный памфлет.
В создавшейся ситуации кардиналу оставалось лишь плыть по течению.
– Дорогой кардинал, – наконец сказал Торквемада, – давайте подчинимся королеве и назначим инквизиторов, которые будут действовать в Севилье. На посты руководителей святого трибунала я предлагаю двух монахов из моего ордена – Мигеля Морилло и Хуана де Сан-Мартино. Вы согласны?
– Согласен, – вздохнул Мендоза.
На застроенных мавританскими домами улицах Севильи было людно. Стоял погожий октябрьский день, и почти на всех балконах устроились дамы в черных мантильях, с интересом рассматривавшие уличную толпу.
Атмосфера была праздничной, а севильцы любили праздники.
На балконе одного из самых красивых домов города сидел мужчина, окруженный родственниками и домочадцами. В углу расположились музыканты: юноша с лютней и юноша с флейтой.
Люди, прогуливавшиеся по улице, то и дело поглядывали на этот балкон. Каждый желал посмотреть на Диего де Сусана, слывшего самым богатым купцом Севильи.
Иные перешептывались:
– Говорят, его состояние оценено в миллион мараведи.
– Вряд ли. Во всей Испании не наберешь таких денег.
– В Испании не наберешь, а у него – пожалуйста. И это состояние он сколотил своими руками. Хитрый купчина, ничего не скажешь.
– Как и все евреи.
– Кстати, повезло ему не только в торговле. Ведь это правда, что его дочь – самая красивая девушка Севильи?
– А ты сам посмотри. Вон она, на балконе. У нас в Севилье ее зовут не иначе, как Сусанной. Я слышал, он ее обожает – потому-то и не спускает с нее глаз. Правильно делает, на нее здесь многие зарятся.
Смотревшие на балкон видели ее, сидевшую рядом с отцом. У нее были большие черные глаза. Такие же черные волосы обрамляли очаровательно нежное овальное личико. Белые точеные руки были унизаны дорогими браслетами и кольцами.
Диего де Сусан полностью сознавал достоинства своей дочери. Ее общество неизменно радовало его, и ему оставалось лишь сожалеть о том, что она не была его законным ребенком. Впрочем, не устояв перед искушением, он взял ее к себе в дом и воспитал вместе с детьми, зачатыми на брачном ложе.
Он боялся за нее – слишком уж она была хороша собой. Потому-то он и опасался, что его Сусанну постигнет судьба ее матери. И пристально следил за ней, оберегал от чужих глаз. Опекать ее он собирался до тех пор, пока не найдет ей партию, достойную ее красоты и его богатства.
Увы, нынешние события все чаще отвлекали его от этой важной задачи.
Ему стало немного не по себе, когда на улице стали читать новые прокламации.
Из них следовало, что у королевских советников возникли опасения, касающиеся тайных привычек некоторых новых христиан – евреев, признавших христианство только для того, чтобы скрыть приверженность вере своих прародителей. Их поведение, утверждалось в прокламациях, надлежит считать самой опасной и пагубной из всех известных испанцам ересей, и, чтобы искоренить ее, в Севилье учреждается инквизиция. Отныне все горожане обязаны пристально следить за своими соседями и обо всех подозрительных явлениях без промедления докладывать инквизиторам.
Диего де Сусан почувствовал какую-то смутную тревогу. А когда задумался о последнем пункте прокламации, его опасения обрели более определенную форму.
В каком другом городе или государстве граждан вынуждают шпионить друг за другом? Где это слыхано, чтобы им говорили: «Доносите на еретиков, иначе вас самих обвинят в ереси?»
Диего попытался отбросить от себя эти малоприятные мысли. Как-никак, он жил в Севилье – красивом и благополучном городе, своим процветанием обязанном таким людям, как он и другие преуспевающие негоцианты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83