Я всегда считала, что несправедливо возлагать всю вину на него. Уильям был другого мнения, но он никогда не любил Торрингтона, и это чувство было взаимным. Торрингтон защищался с достоинством и сказал, что не имел возможности разгромить французов. Английский флот был за пределами своих границ, и, если бы он последовал безрассудному поведению голландцев, он не только бы проиграл сражение, но и подверг бы опасности всю страну.
Я испытала облегчение, когда его оправдали. Но другой должности он не получил и поселился за городом.
Тем временем вернулся Уильям. Народ ожидал торжественной процессии по улицам города, готовясь приветствовать победителя при Бойне. Собрались толпы, и вот появился он, в экипаже, а не верхом. Я полагаю, он был утомлен. Он еще не оправился от своего ранения. Он желал только покоя в Хэмптон-Корте. Он ни разу не поднял руки, не ответил на приветствия. Как я сожалела, что он не понимал потребностей и пожеланий народа!
Еще одно обстоятельство испортило его возвращение.
Я узнала об этом от Кермартена еще до приезда Уильяма. Мне показалось, что он иронически улыбался.
– Вашему величеству следует знать, что королю Вильгельму досталась значительная территория Ирландии. 90 000 акров, принадлежавших королю Якову, являются теперь собственностью короля Вильгельма.
– Это должно стоить больших денег.
– Да, но король Яков отдал большую часть в аренду разным дамам. – Кермартен откашлялся. Из 26 000 дохода осталось только 5000.
– И это немало, – сказала я.
– Совершенно верно, ваше величество. Но король уже отдал эти 90 000 акров.
– Могу я спросить, кому?
Опять послышался легкий кашель.
– …леди Элизабет Вилльерс.
Кровь бросилась мне в лицо, так что я вынуждена была отвернуться. Я едва сдержалась, чтобы вслух не выразить своего возмущения.
Когда он вышел, я села, глядя прямо перед собой.
Как он мог сделать это! Он должен был сознавать, что мне это станет известно. И все же он поступил так, с вопиющим безразличием к моим чувствам. 90 000 акров для Элизабет Вилльерс!
Я знала, что не смогу говорить с ним об этом, поэтому я взяла перо и написала:
«Я бы желала просить вас не спешить расставаться с конфискованными поместьями и подумать над тем, нельзя ли использовать их как школы для обучения ирландских бедняков. Я нахожу нужным уведомить вас, что вы поступили бы благородно, озаботившись судьбами неимущих. Ваш замечательный успех обязывает вас подумать о том, что вы могли бы сделать для распространения истинной религии и евангельской проповеди».
Поймет ли он упрек? Я была уверена, что поймет. Я редко позволяла себе хотя бы малейшую критику его поступков.
Я была очень разгневана. Он все еще любил ее. Я была его женой, его королевой. Я была покорна ему и дала ему то, чего он желал больше всего на свете – корону. Все это он получил от меня – и подарил ирландские поместья Элизабет Вилльерс!
ИЗМЕННИКИ
Несмотря на выраженный в моем письме упрек, Уильям при нашей встрече даже не упомянул об ирландских поместьях, и они отошли к Элизабет Вилльерс. Это было равносильно публичному признанию их отношений и очень мучительно для меня.
Я старалась не позволять себе чувствовать себя униженной. Я напоминала себе, что я королева, какое-то время державшая в своих руках бразды правления, – и небезуспешно. Я льстила себе мыслью, что в поражении нашего флота не было моей вины. Я избегала общества Элизабет Вилльерс. Она отличалась крайней самоуверенностью. Ум и хитрость возмещали ей отсутствие красоты. У нее были хорошие отношения с Бентинком. Она пристально наблюдала за происходящим при дворе и, выделяя важные события среди повседневных, обсуждала их с Уильямом. Я уверена, что он находил в ее характере много общего со своим, и, поскольку их интересы совпадали, он целиком доверял ей – как никому другому, кроме Бентинка.
Вскоре после возвращения из Ирландии Уильям купил у графа Ноттингема особняк в Кенсингтоне. Это был прекрасный дом с прилегающими шестью акрами парка.
Занимаясь перепланировкой дома, Уильям становился другим человеком, и я разделяла его энтузиазм. Мы вместе принялись за создание Кенсингтонского дворца.
Постройка в Хэмптон-Корте была уже завершена и вызывала всеобщее восхищение. Теперь мы могли уделить все наше внимание Кенсингтонскому дворцу.
Мы обсудили планы, пригласили архитекторов, и вскоре работа началась. Гринлинг Гиббонс создал прекрасные образцы резьбы по дереву. Я взялась за отделку кабинета Уильяма и вместе с моими дамами вышивала гобелены для стен и обивки мебели.
Анна, которую, по ее словам, обманом лишили Ричмондского дворца, пересилилась в Кокпит. Я по-прежнему сожалела о нашем разладе с ней и часто вспоминала о том времени, когда она старалась во всем подражать своей обожаемой старшей сестре.
Маленький Уильям рос живым, умненьким и занятным ребенком, хотя здоровье его все еще и давало порой основания для беспокойства. Миссис Пэк по-прежнему была при нем, и любовь к ней возрастала. Анна не поддавалась убеждениям Сары, настаивавшей, чтобы миссис Пэк уволили. Анна была поглощена заботами о ребенке и его благополучии; в этом проявилось все ее природное упрямство, так что ради сына она была готова поссориться с Сарой.
Миссис Пэк и Сара были заклятыми врагами. Мне было забавно наблюдать бесконечные неудачные попытки Сары взять верх над кормилицей.
Я часто делала мальчику подарки. Он проявлял ко мне большой интерес, вероятно потому, что слышал, что я – королева.
Он повелительно подзывал меня к себе, желая показать мне какую-нибудь картинку или дворец из кубиков.
– Королева, – кричал он, – иди сюда, королева, посмотри!
Анна говорила о его уме – против обыкновения, очень многословно. Сара теряла терпение, но на Анну это не производило никакого впечатления, и она с тем же восторгом продолжала превозносить достоинства своего ребенка.
У мальчика был собственный экипаж, запряженный самыми маленькими пони, каких только можно было найти.
Люди подходили к парковой ограде, чтобы взглянуть на ребенка. Они приветствовали его. Он важно оглядывал их и потом приветливо махал им рукой. При этом все смеялись, и приветствия звучали еще громче. Это так нравилось ему, что он подпрыгивал от восторга.
Маленький герцог пользовался популярностью, как и Анна, ее любовь к нему трогала сердца. Где бы она ни появлялась, было видно, что народ расположен к ней. Ко мне тоже хорошо относились. Только Уильяма встречали молчанием.
Мальборо отправился в Ирландию, где на юге начались беспорядки. Он успешно справился с ними, и, когда он вернулся, я услышала, что Сара настаивала на награде для него.
Анна заговорила со мной об этом:
– Сара считает, что заслуги ее мужа должны быть оценены по достоинству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Я испытала облегчение, когда его оправдали. Но другой должности он не получил и поселился за городом.
Тем временем вернулся Уильям. Народ ожидал торжественной процессии по улицам города, готовясь приветствовать победителя при Бойне. Собрались толпы, и вот появился он, в экипаже, а не верхом. Я полагаю, он был утомлен. Он еще не оправился от своего ранения. Он желал только покоя в Хэмптон-Корте. Он ни разу не поднял руки, не ответил на приветствия. Как я сожалела, что он не понимал потребностей и пожеланий народа!
Еще одно обстоятельство испортило его возвращение.
Я узнала об этом от Кермартена еще до приезда Уильяма. Мне показалось, что он иронически улыбался.
– Вашему величеству следует знать, что королю Вильгельму досталась значительная территория Ирландии. 90 000 акров, принадлежавших королю Якову, являются теперь собственностью короля Вильгельма.
– Это должно стоить больших денег.
– Да, но король Яков отдал большую часть в аренду разным дамам. – Кермартен откашлялся. Из 26 000 дохода осталось только 5000.
– И это немало, – сказала я.
– Совершенно верно, ваше величество. Но король уже отдал эти 90 000 акров.
– Могу я спросить, кому?
Опять послышался легкий кашель.
– …леди Элизабет Вилльерс.
Кровь бросилась мне в лицо, так что я вынуждена была отвернуться. Я едва сдержалась, чтобы вслух не выразить своего возмущения.
Когда он вышел, я села, глядя прямо перед собой.
Как он мог сделать это! Он должен был сознавать, что мне это станет известно. И все же он поступил так, с вопиющим безразличием к моим чувствам. 90 000 акров для Элизабет Вилльерс!
Я знала, что не смогу говорить с ним об этом, поэтому я взяла перо и написала:
«Я бы желала просить вас не спешить расставаться с конфискованными поместьями и подумать над тем, нельзя ли использовать их как школы для обучения ирландских бедняков. Я нахожу нужным уведомить вас, что вы поступили бы благородно, озаботившись судьбами неимущих. Ваш замечательный успех обязывает вас подумать о том, что вы могли бы сделать для распространения истинной религии и евангельской проповеди».
Поймет ли он упрек? Я была уверена, что поймет. Я редко позволяла себе хотя бы малейшую критику его поступков.
Я была очень разгневана. Он все еще любил ее. Я была его женой, его королевой. Я была покорна ему и дала ему то, чего он желал больше всего на свете – корону. Все это он получил от меня – и подарил ирландские поместья Элизабет Вилльерс!
ИЗМЕННИКИ
Несмотря на выраженный в моем письме упрек, Уильям при нашей встрече даже не упомянул об ирландских поместьях, и они отошли к Элизабет Вилльерс. Это было равносильно публичному признанию их отношений и очень мучительно для меня.
Я старалась не позволять себе чувствовать себя униженной. Я напоминала себе, что я королева, какое-то время державшая в своих руках бразды правления, – и небезуспешно. Я льстила себе мыслью, что в поражении нашего флота не было моей вины. Я избегала общества Элизабет Вилльерс. Она отличалась крайней самоуверенностью. Ум и хитрость возмещали ей отсутствие красоты. У нее были хорошие отношения с Бентинком. Она пристально наблюдала за происходящим при дворе и, выделяя важные события среди повседневных, обсуждала их с Уильямом. Я уверена, что он находил в ее характере много общего со своим, и, поскольку их интересы совпадали, он целиком доверял ей – как никому другому, кроме Бентинка.
Вскоре после возвращения из Ирландии Уильям купил у графа Ноттингема особняк в Кенсингтоне. Это был прекрасный дом с прилегающими шестью акрами парка.
Занимаясь перепланировкой дома, Уильям становился другим человеком, и я разделяла его энтузиазм. Мы вместе принялись за создание Кенсингтонского дворца.
Постройка в Хэмптон-Корте была уже завершена и вызывала всеобщее восхищение. Теперь мы могли уделить все наше внимание Кенсингтонскому дворцу.
Мы обсудили планы, пригласили архитекторов, и вскоре работа началась. Гринлинг Гиббонс создал прекрасные образцы резьбы по дереву. Я взялась за отделку кабинета Уильяма и вместе с моими дамами вышивала гобелены для стен и обивки мебели.
Анна, которую, по ее словам, обманом лишили Ричмондского дворца, пересилилась в Кокпит. Я по-прежнему сожалела о нашем разладе с ней и часто вспоминала о том времени, когда она старалась во всем подражать своей обожаемой старшей сестре.
Маленький Уильям рос живым, умненьким и занятным ребенком, хотя здоровье его все еще и давало порой основания для беспокойства. Миссис Пэк по-прежнему была при нем, и любовь к ней возрастала. Анна не поддавалась убеждениям Сары, настаивавшей, чтобы миссис Пэк уволили. Анна была поглощена заботами о ребенке и его благополучии; в этом проявилось все ее природное упрямство, так что ради сына она была готова поссориться с Сарой.
Миссис Пэк и Сара были заклятыми врагами. Мне было забавно наблюдать бесконечные неудачные попытки Сары взять верх над кормилицей.
Я часто делала мальчику подарки. Он проявлял ко мне большой интерес, вероятно потому, что слышал, что я – королева.
Он повелительно подзывал меня к себе, желая показать мне какую-нибудь картинку или дворец из кубиков.
– Королева, – кричал он, – иди сюда, королева, посмотри!
Анна говорила о его уме – против обыкновения, очень многословно. Сара теряла терпение, но на Анну это не производило никакого впечатления, и она с тем же восторгом продолжала превозносить достоинства своего ребенка.
У мальчика был собственный экипаж, запряженный самыми маленькими пони, каких только можно было найти.
Люди подходили к парковой ограде, чтобы взглянуть на ребенка. Они приветствовали его. Он важно оглядывал их и потом приветливо махал им рукой. При этом все смеялись, и приветствия звучали еще громче. Это так нравилось ему, что он подпрыгивал от восторга.
Маленький герцог пользовался популярностью, как и Анна, ее любовь к нему трогала сердца. Где бы она ни появлялась, было видно, что народ расположен к ней. Ко мне тоже хорошо относились. Только Уильяма встречали молчанием.
Мальборо отправился в Ирландию, где на юге начались беспорядки. Он успешно справился с ними, и, когда он вернулся, я услышала, что Сара настаивала на награде для него.
Анна заговорила со мной об этом:
– Сара считает, что заслуги ее мужа должны быть оценены по достоинству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74