Не появились ли насмешливые улыбки у окружающих? Не беспокойство ли промелькнуло в глазах Филиппа Сидни? Племянник Роберта любил его, как никто другой, и был мудр. Не почуял ли он опасность?
Роберт быстро собрался с мыслями.
– Вы очень добры, леди Шеффилд, – отозвался он. – Не сомневаюсь, я многим обязан вашей доброте. – А про себя с ужасом подумал: «Что, если бы здесь была королева?!»
Отправляясь в путешествие, Елизавета пребывала в отличном настроении. С ней ехали все ее придворные дамы, сорок графов и более шестидесяти лордов и рыцарей. С особым удовольствием она хотела посетить Кенилуорт, чтобы увидеть Роберта в окружении всего того великолепия, которым он был обязан ей.
Бедный Роберт! Он был уже не молод. Сказать по правде, его фигура, бывшая когда-то гибкой и стройной, перестала быть таковой; темные вьющиеся волосы, которые она так любила трепать, поредели и поседели, а под прекрасными глазами появились мешки. Елизавета, любившая его, видела все это ясно, как всегда видела все его недостатки. Однако это ровным счетом ничего не значило, поскольку не уменьшало ее к нему привязанности. Роберт не обладал ясным умом ее сэра Духа или ее дорогого Мавра, зато у него было вдвое больше амбиций. Он был чересчур внимателен к своему здоровью, любил принимать лекарства, серьезно обсуждать новые методы лечения различных болезней, что нередко вызывало у нее улыбку. Сама Елизавета никогда не признавалась, что у нее что-то болит, бросая вызов смерти и старости.
Она с трудом оторвалась от мыслей о предстоящих удовольствиях и уделила внимание более серьезным предметам.
Петерс и Турверт, два анабаптиста из Голландии, должны были быть сожжены на костре, пока ее не будет в столице. Королева получала множество писем относительно этих людей. Епископ Покс, которого очень заботила судьба мучеников, умолял ее не позорить свое имя, свое царствование и реформированную церковь, потакая католикам. Епископ Покс и те, кто с ним согласен, ничего не понимают. Она не должна открыто выступать в поддержку анабаптистов. Филипп Испанский постоянно за ней наблюдает. Если бы только ее народ знал, как Елизавета страшится этого человека, как хорошо понимает в глубине души, что он, с тем фанатичным блеском в глазах, который она когда-то у него подметила, ожидает дня, когда католическое сообщество во главе с ним воцарится над миром и все люди будут жить в страхе перед инквизицией!
Ее не слишком заботила судьба этих двух голландцев. Она, как и ее отец, мало размышляла о муках, которые переносят другие.
Екатерина Медичи – теперь, когда ее любимый сын Генрих стал королем Франции и женатым человеком, – надеялась, что Елизавета может рассмотреть в качестве претендента на свою руку ее младшего сына, Алансона, который после того, как его брат стал королем, получил его титул герцога Анжуйского.
Елизавету забавляло, что можно снова начать играть в ухаживания.
Маленький мужчина довольно безобразен, рассказали ей; но французский посол – в высшей степени очаровательный Ла Мот Фенелон – не скупился на похвалы. Маленький герцог, откровенничал он, вне себя от любви к английской королеве; а то, что она старше его, это ему даже нравится. Он тоже не сопливый юнец, чтобы бегать за девчонками. Елизавета узнала, что Алан-сон слегка рябой, и заявила, что это заставляет ее засомневаться. Но Екатерина Медичи написала королеве, что ей известно великолепное лекарство, которое, по слухам, устраняет с лица все следы оспы и делает кожу гладкой. Елизавета ответила, что это превосходная новость и мать должна немедленно наложить это средство на лицо герцога Анжуйского.
А теперь… в Кенилуорт!
Стоял июль, и было очень жарко, когда процессия прибыла в Лонг-Итчингтон, находившийся в шести или семи милях от замка. Здесь Роберт воздвиг шатер, в котором был приготовлен банкет.
Королева, в прекрасном расположении духа и очень дружелюбно настроенная, посадила Роберта возле себя. Под конец банкета по приказанию Роберта к ней подвели очень толстого мальчика лет шести – самого толстого из всех, какого она когда-либо видела, и такого глупого, что он не мог понять, что перед ним его королева. После толстого мальчика ей предложили посмотреть на огромную овцу – самую крупную для своей породы. И мальчик, и овца выросли на землях Роберта. Королева несдержанно расхохоталась, и это было хорошим началом.
Покинув шатер, все отправились на охоту по дороге, которая должна была их привести в замок Кенилуорт.
Королева, возглавлявшая охоту, опять же держала Роберта возле себя, а он, с гордостью демонстрируя ей красоты и богатства пейзажа, говорил:
– Всем этим я обязан моей дражайшей госпоже. Пусть я умру в тот миг, когда забуду об этом!
Королева была довольна. Когда стало смеркаться, процессия подъехала к воротам парка Кенилуорт.
Тут ее встретили празднествами. А у самого входа в замок приветствовал человек огромного роста, который держал в руках дубинку и ключи. Выразив изумление великолепием прибывшего общества, он сообщил, что видит королеву впервые, и с большим чувством прочитал ей стихи:
О боже, что за бесценная жемчужина!
Не земное существо, без сомнения,
а, верно, богиня-правительница!
В лице, в руках, в глазах, во всех чертах
Красота, и милость, и радость,
и величие, и достоинство.
Украшена всеми небесными добродетелями.
Приди, приди, само средоточие всех совершенств,
приди с радостью и блеском;
Возьми, возьми дубинку и ключи, меня,
мое владение, я сдаюсь.
И врата, и замок, и мой господин сдаются тебе
и ищут твоей защиты.
Королева счастливо улыбнулась, ибо обожала подобные славословия, а это ей особенно понравилось, так как было придумано ее Робертом.
Когда общество проезжало еще через ворота замка, Роберт неожиданно заметил лицо, заставившее его сердце вздрогнуть от радости. В Кенилуорт приехала Летиция Ноллис.
Роберт провел королеву в ее апартаменты. Из их окон были хорошо видны великолепные фейерверки, устроенные в парке, – знак всей округе, что в Кенилуорт прибыла королева. В перерывах между залпами слышался гул пушек. Все выглядело так, словно король принимает у себя в гостях королеву. И все было так, как хотелось бы Елизавете.
– Роберт, – сказала она, – вы расточительный мот.
– Кто может быть излишне расточительным, принимая у себя ваше величество?
Она дружелюбно похлопала его по щеке, подумав: «Годы не отняли у него обаяния. Оно все то же, как и в дни его пламенной юности. Только теперь он стал более утонченным мужчиной, И я не сомневаюсь, что многие по-прежнему влюбляются в него. И все же он остался неженатым ради меня».
– Я буду помнить этот праздник в Кенилуорте до конца моих дней, – произнесла Елизавета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88