Одна из ее горничных, которая состояла при ней с детства, горько плакала, когда стала свидетельницей страсти своей госпожи к графу Лестеру.
Теперь эта добрая служанка, отослав остальных женщин, села у постели своей госпожи, потихоньку наблюдая за ней, а увидев, что по ее щекам покатились слезы, тихо проговорила:
– Дражайшая госпожа, сделайте так, как он просит. Это единственный способ. Вспомните Эми Робсарт… Вспомните, что недавно случилось с одним джентльменом в Ирландии.
Дуглас ничего не ответила на это, но попросила привести к ней ребенка.
Мальчик встал на колени у постели матери и спросил, почему она так грустна. Она покачала головой и ответила:
– Ничего, все пройдет.
– Я знаю человека, который может сделать тебя счастливой, – сказал маленький Роберт. – Я найду его и приведу к тебе.
Дуглас устало покачала головой.
– Но ты всегда так счастлива, когда граф приходит повидаться с тобой… и я тоже!
Дуглас печально посмотрела на сына и, притянув к себе, поцеловала.
– Мы с тобой будем счастливы вместе, мой милый, – проговорила она наконец.
Ей казалось, она слышит предупреждающий ее голос: «Будь мудрой. Помни об Эми Робсарт!»
Тем летом Роберт и Летиция поженились в Кенилуорте. Они оба действовали неосмотрительно и все же надеялись сохранить свою тайну от королевы.
Семья Летиции узнала о том, что произошло, и стала настаивать, чтобы церемонию повторили в их присутствии, в их доме в Уанстеде. Они не хотели, чтобы с их дочерью случилось то же, что с несчастной Дуглас Херефорд.
Семейство Ноллис очень встревожилось, когда они услышали о страстном увлечении своей дочери и о том, как далеко оно завело ее и графа. Никто в королевстве не сомневался, что Роберт убил свою первую жену, а теперь к списку его жертв добавилось имя Эссекса. Слухи о графе Лестере множились, и все же, как ни странно, новость о его браке с Летицией пока не дошла до королевы.
Но когда семья Летиции добилась того, что Роберт не смог бы отказаться от этого брака, даже если бы захотел, когда подумали о его могуществе и протестантских склонностях, они осознали те огромные преимущества, которые можно было получить от связи между их домами.
Филипп Испанский слишком далеко зашел с религиозными преследованиями, когда организовал инквизицию в Нидерландах. Вильгельм Молчаливый встал во главе своего народа против тирании и фанатичной жестокости испанцев. Это было больше чем местная борьба. Это была всемирная схватка между протестантами и католиками; и Ноллисы – это большая протестантская семья – желали, чтобы Англия приняла участие в этой борьбе. Они считали, как и многие государственные деятели, что отвращение королевы к войне может привести страну к катастрофе и отказ от участия в небольшом конфликте на стороне друзей может оставить ее в одиночестве перед лицом большой войны. Если Испания одержала бы победу в Нидерландах, дикий фанатизм Филиппа несомненно обернулся бы против величайшего оплота мирового протестантства, которым была Англия.
Протестантская партия должна стоять твердо и укрепляться всеми возможными способами. Потому посчитали, что, женившись на дочери одного из первостепенных протестантских родов, Роберт отказался от своей нерешительной позиции в отношении протестантства и превратился теперь в его убежденного союзника. Племянник Роберта Филипп Сидни женился на дочери другого выдающегося протестанта, сэра Фрэнсиса Уолсингама. Таким образом после брака с Летицией Ноллис Роберт обнаружил, что на него, одного из крупнейших государственных деятелей, смотрят как на вождя протестантской партии. А протестантская партия возражала против брака королевы с герцогом Анжуйским.
Тем временем Елизавета продолжала флиртовать со своим Мартышкой, который с каждым днем проявлял все больше и больше нетерпения.
«Не позволит ли ее величество принести ей брачные контракты?» – постоянно спрашивал Симьер. Его господин уже чуть ли не заболел от любви к ней.
Она начинала придираться, как делала всегда, когда ситуация подталкивала ее к определенному решению.
– Дорогой Мартышка, – говорила королева, – я не могу решиться выйти замуж за человека, которого никогда не видела.
– Мадам, уверяю вас, он самый красивый принц во всем христианском мире.
– Мы слышали совершенно противоположные мнения.
– Если он слегка проигрывает в росте, то это возмещается его большим сердцем, ваше величество.
– Но эти оспины! Я часто думаю о них.
– Теперь, когда он отпустил бороду, они едва заметны.
– И французы такие обманщики! Я вспоминаю об его отце, имевшем любовницу, которой он оказывал больше почестей, чем собственной жене.
– Он влюблен в ваше величество, как никто другой не был влюблен даже в свою любовницу.
– Что касается его дедушки, моя скромность не позволяет говорить о его поведении.
– Ах! Герцог происходит из семьи великих любовников.
– Любовников женщин, которые не были их женами!
– Эти короли любили несравненных женщин. Король Франциск больше всех любил мадам де Шатобриан и мадам д'Этамп; но это, мадам, были богини, не женщины. А отец моего господина, великий Генрих II, всю свою жизнь любил Диану де Пуатье. Она тоже была богиней. Но есть богиня, не сравнимая ни с одной из них, в сотни раз более прекрасная, в тысячи раз более обворожительная. Она носит корону Англии; и я могу поклясться жизнью, что, когда мой господин увидит ее, он никогда не сможет думать о другой женщине.
– И все равно я хотела бы увидеться с женихом, прежде чем выйду за него замуж!
– Тогда, ваше величество, позвольте мне привезти его к вам.
– Я всего лишь женщина, дорогой Мартышка. Мои министры командуют мной. Они выступают против этого брака.
– Величайшая королева на свете боится своих министров?
– А мой народ… он тоже настроен против.
– Разве не вы его правительница, мадам?
– В конечном итоге правители правят лишь по воле своего народа.
Симьер начинал злиться. Иногда чувствовал, что с трудом может выносить это дальше. Он знал, кто его враги, понимал, что его перехитрила протестантская партия, а во главе этой партии стоит человек, который уже не один раз помешал королеве выйти замуж за французского претендента.
Кульминация наступила, когда королева пригласила месье Симьера сопровождать ее в поезде по реке из Хэмптона в Гринвич. Елизавета беседовала с Симьером, и, как только француз оставил ее, раздался выстрел. Он был сделан с соседней лодки.
Произошло большое замешательство, в суматохе стрелок уплыл в своей лодке. Один из лодочников королевы лежал на палубе королевской баржи с простреленной рукой.
Елизавета держалась спокойнее, чем ее окружение, несмотря на то, что она понимала: это была попытка покушения на ее жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88