– Как приятно уметь делать такие вкусности! Жаль, что меня никогда не учили готовить…
– Ничего страшного, – проговорила Нелл и звонко рассмеялась. – Зато тебя научили носить бриллиантовое кольцо и быть первоклассной шлюхой развеселого короля.
Нелл все хохотала и не могла остановиться, а Молл нахмурилась. Молл стала остерегаться Нелл с тех самых пор, как эта дерзкая девчонка из переулка Коул-ярд осмелилась передразнивать ее на сцене Королевского театра.
– Не обращай внимания. Я часто смеюсь по пустякам, – объяснила Нелл, успокаиваясь. – Эта привычка еще с тех пор, когда я жила в Коул-ярде. Мне бы хотелось стать такой великолепной дамой, как ты. Пожалуйста, возьми еще помадку.
– А ты сама не ешь?
– Наелась у себя дома. Эти – подарок для тебя. А-а, ты задумалась, почему это я ношу тебе подарки и чего захочу взамен? Я вижу это по твоим глазам, Молл. Это правда, я действительно кое-что хочу. Я хочу стать такой же дамой, как ты. – Нелл протянула ей коробку со своими конфетами, и Молл взяла еще одну помадку.
– Ты прекрасно разбираешься в моих вкусах, – заметила Молл.
– Признаю это, – ответила Нелл. – Я приглядываюсь к тебе. Видишь ли, я решила тебе подражать. Я бы хотела понять, почему это Его Величество навещает тебя вместо того, чтобы навещать малышку Нелл из Коул-ярда.
– Нелл, у тебя слишком дурные манеры. Ты слишком много и громко смеешься. Ты говоришь языком улиц. Ты не стараешься быть дамой.
– Ты права, – согласилась Нелл. – Пожалуйста, полакомись еще.
– Признаю, что я ужасная лакомка.
– Так приятно порадовать тебя своими сладостями! Молл растаяла и проговорила:
– У тебя доброе сердце, Нелл. Послушай меня. Я тебя научу говорить так, как говорят дамы. Я тебе покажу, как следует ходить даме и как обращаться с теми, кто ниже тебя по положению.
– Пожалуйста, научи, – попросила Нелл.
И Молл показывала ей все это и во время этих показов продолжала есть помадки, принесенные Нелл. Когда урок закончился, все помадки были съедены.
Нелл поднялась, чтобы уйти.
– Тебе надо приготовиться встретить Его Величество, – сказала она. – Не буду тебе больше мешать. Пожалуйста, пусть коробочка от помадок останется у тебя. Глядя на нее, ты будешь думать обо мне.
Нелл покинула дом Молл, около которого ее ждали носильщики с портшезом.
– Поторопимся обратно, – сказала она нанимаемым ею еженедельно носильщикам. – Мне надо кое к чему подготовиться.
Прибыв домой, она вошла в комнату, где спал младенец. Она вынула его из кроватки. Покрывая малыша поцелуями, она восклицала: «Нам надо приготовиться встретить папу. Он будет здесь сегодня вечером, я не сомневаюсь. И, кто знает, может быть, когда он будет здесь, мне удастся выклянчить у него хорошенький маленький титульчик для моего мальчика Карлуши».
Потом она нежно опустила его в колыбель.
Времени оставалось мало. Она позвала повара и попросила его приготовить пироги с мясом и дичью, поджарить говядины и баранины.
– Мне почему-то кажется, что сегодня вечером, – сказала она, – Его Величество будет у нас ужинать.
После этого она надела платье из зеленого с золотом гипюра и туфельки, шитые серебром.
Она приготовилась, так как была уверена, что король навестит ее. Молл Дэвис не сможет развлекать его в этот вечер, так как в сладости, которыми она угощала Молл, было положено ялапу, сильнодействующее слабительное, приготовляемое из корня мексиканского растения.
Молл приняла основательную дозу. Нелл не сомневалась, что с этих пор она и король часто будут весело смеяться, вспоминая затруднительное положение Молл.
– Очень может быть, – громко говорила Нелл самой себе, – что сегодня вечером миссис Молл осознает, что мое коул-ярдское обхождение тоже может пригодиться в жизни.
Нелл не разочаровалась в своих ожиданиях. Король пришел к ней ужинать. Он узнал, что случилось с Молл, и догадался, кто сыграл с ней злую шутку.
Он хохотал без удержу, когда они с Нелл ужинали.
– Ты самое необузданное создание, которое я когда-либо знал, – сказал он ей.
А она знала, что ему по душе эта необузданность и что он начал наконец-то понимать, что, кто бы ни вошел в его жизнь, Нелл он должен удержать, чтобы она веселила его и помогала забывать о заботах.
Королю казалось, что в тот трудный год Нелл была его главным спасением от тягот жизни. Он все еще обхаживал Луизу де Керуаль, которая, хотя и была фрейлиной королевы и занимала покои в Уайтхоллском дворце, все не торопилась стать его любовницей.
– Как можно? – спрашивала она. – Есть только один способ у Вашего Величества стать моим возлюбленным, но он недоступен. У Вашего Величества есть королева.
Напрасны были доводы Карла о докучности королевской жизни. Королевам не следует завидовать. Стоит лишь посмотреть на его королеву Екатерину. Разве она выглядит счастливой женщиной? А посмотрите на веселую маленькую Нелл. Кто в Лондоне счастливее нее?
Луиза казалась озадаченной. Это была одна из ее уловок, когда она хотела имитировать неопределенность.
– Мне надо учить английский, чтобы как следует все понимать, – лепетала она детским голоском, который абсолютно соответствовал ее детскому личику.
Король преподносил ей еще больше красивых гобеленов для ее покоев; он одаривал ее драгоценностями и самыми ценными часами из своей коллекции. А она лишь качала головкой, как можно шире открывала свои небольшие глазки и говорила: «Если бы я не происходила из такого благородного семейства, мне было бы легче стать такой, как все другие. Ваше Величество, похоже, что для меня открыт лишь один путь. Я должна уйти в монастырь и там окончить свои дни».
Карл разрывался между отчаянием и желанием. Он едва переносил свою неудачу. Недоступность Франсис Стюарт делали ее вдвойне привлекательной. Луиза поняла это и осторожно вела свою игру-ожидание. С тех пор, как она приехала в Англию, прошло уже несколько месяцев. Король Франции слал нетерпеливые послания. Французский посол ежедневно предостерегал ее.
Госпожу де Сент-Эвремону – политическому эмигранту из Франции, живущему в Англии, где благодаря своему остроумию и литературным способностям он получил от Карла пенсию – очень хотелось, чтобы его соотечественница приобрела влияние в стране, их приютившей. Он написал Луизе. До него дошли сплетни о том, что она объявила о своем намерении уйти в монастырь, поэтому он писал о загубленной жизни монахинь, лишенной радостей мирской жизни, о том, что единственное, что им остается, – это религиозное служение.
«Грустная это жизнь, дорогая сестра, когда человек обязан каяться в грехе, который он не совершал, как раз в то время, когда у него появляется желание совершить его.
И счастлива женщина, которая знает, как осмотрительно вести себя и при этом не сдерживать своих желаний!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90