Все приказы и воззвания были напечатаны в Муроме в типографии бывшей Миловановой, где белогвардейцы, захватив город, заставили силой рабочих эти приказы и воззвания отпечатать. В помещении бывшего воинского начальника помещался штаб белогвардейцев. В состав его входили Сахаров, Григорьев и в качестве казначея местный купец Алексей Федорович Жадин, скрывшийся неизвестно куда после восстания. Были, конечно, и еще другие лица, исполнявшие руководящую работу в штабе, но я лично не помню всех данных следствий и назвать их не могу. Удалось установить, что штабом этим посылались отряды. Первый – на станцию Навашино Казанской железной дороги, где он был разбит рабочими судостроительной верфи Коломенских заводов (верст 12 от Мурома эта верфь). Станция Навашино верст 12 от Мурома. Ездили белогвардейцы на паровозе с платформой впереди и двумя вагонами. Второй отряд был ими отправлен по направлению в город Ковров. Разобрав путь в нескольких местах между станциями Селивановом и Муромом, отряд вернулся обратно. Этот отряд тоже ездил на паровозе с вагонами, и, как удалось установить из опросов задержанных и свидетелей, два раза 9 июля утром и 12 вечером и во время вечерней поездки на одно из разобранных мест столкнута с целью загромоздить путь платформа. Железнодорожников заставили работать силой, но кто из железнодорожной прислуги ездил с этими поездами по принуждению белогвардейцев, установить не удалось. Удалось установить из допросов участников восстания, что организация сил началась еще с мая месяца, когда Сахаров предлагал подпоручику Дубницкому, тоже участнику восстания, впоследствии расстрелянному, как говорил сам Дубницкий на допросе, вступить ему в „Союз защиты родины и свободы“, куда Дубницкий согласился вступить лишь в июне или в первых числах июля 1918 года. Восстание было организовано как силами приезжими, так и местными; так, приезжали силы и из Владимира, хотя точно этого нам установить не удалось. Восстание началось вечером 8 июля. В этот вечер местное бывшее офицерство, а также приезжие пьянствовали на Окском бульваре, где они и распивали вино, с собою принесенное и полученное на месте. Приблизительно в полночь через посредство своих людей из среды инструкторов Красной Армии, военного комиссариата белогвардейцам удалось обезоружить караульную роту Красной Армии, помещавшуюся в то время на Успенской улице, и вооружиться. В этот день вечером еще до разоружения роты по городу и Окскому бульвару ходили вооруженные винтовками пьяные офицеры и выстрелами в воздух разгоняли публику. Одновременно с этим происходили захваты квартир отдельных советских работников и учреждений, так что к 11 часам дня 9-го все советские работники сидели уже в тюрьмах, а город был захвачен, и по нему были расклеены воззвания и приказы, о которых я говорил уже выше. Как удалось установить, отношение буржуазии к захвату власти было очень сочувственное к белогвардейцам; так, торговцы снабжали их продуктом, пряниками и бутербродами. Так, например, снабжали белогвардейцев колбасой торговцы Яковлевы, ныне находящиеся на свободе и живущие здесь. Духовенство тоже отнеслось сочувственно к восстанию. Так, 9-го днем в соборе был молебен в присутствии всей буржуазии Мурома, где было благодарственное молебствие об освобождении города от большевиков. Принимал ли участие в этом молебне епископ Митрофан Муромский и также кто именно из духовенства, сказать не могу. Из показаний же послушника епископа Митрофана Алексинского видно было, что Митрофан имел тесную связь с полковником Сахаровым и через Алексинского передал ему деньги и относился сочувственно к перевороту. Большинство белогвардейских добровольцев состояло из учащейся молодежи Мурома, пошедшей в ряды белой гвардии под влиянием своих родителей. Так, например, Василий Порфирьевич Рожков ловил на улице реалистов и направлял в штаб записываться в белую гвардию. Рожков ныне скрылся и, надо думать, находится на Украине. Он был преподавателем в реальном училище географии и космографии. Все белогвардейцы ходили с белыми повязками на рукавах. Из среды учителей реального училища с таковыми ходили Петр Васильевич Добролюбов, ныне скрывшийся, народный социалист, фигурировавший в списках по выборам в Учредительное собрание от Владимирской губернии, и Богоявленский, преподаватель математики, живущий в Муроме и ныне находящийся на свободе. Находящаяся в городе еврейская община, очевидно, из видов самосохранения от погромов, которыми угрожали белогвардейцы на тайном собрании 9-го числа, решила целиком записаться в белую гвардию, чтобы запастись для самообороны оружием, если будет погром. Группа правых местных с.-р. решила записаться в гвардию (и впоследствии мотивировала свое участие «необдуманностью»), чтобы с оружием в руках отстаивать интересы пролетариата и бедноты от слишком буржуазного состава белой гвардии. Такое заявление было сделано членом этой группы Николаем Андреевичем Зворыкиным, ныне находящимся на свободе и живущим по Нижегородской улице; он тоже зачислился и получил винтовку, а также исполнял поручения штаба по охране города. Меньшевики участия никакого не приняли в восстании. Широкие массы рабочих, сначала было поддавшиеся на призыв белогвардейцев против Брестского мира, после приказов, появившихся через несколько часов после этих призывов, в которых упоминались фамилии генерала Алексеева и Савинкова, опомнились и стали относиться к белой гвардии резко и враждебно. Из среды инструкторов Красной Армии, способствовавших восстанию, могу назвать Зимоглядова, бывшего офицера, ныне скрывшегося; Завулонова – расстрелянного, и из лиц, находящихся в Муроме, сейчас назвать никого не могу, да и остался ли кто из них в Муроме, не знаю. Скрылся также руководитель восстания бывший штабс-капитан Петров, откуда он и где он сейчас, мне неизвестно. То же могу сказать о бывшем офицере Гвоздеве. Вообще список лиц, так или иначе принимавших участие в восстании, имеется в Муромской чрезвычайной комиссии. Более я ничего показать не имею.
ПОКАЗАНИЯ КИРИЛЛОВА
Допрошенный заведующий спекулятивным отделом Муромской чрезвычайной комиссии Александр Ильич Кириллов, 28 лет, из муромских жителей родом, живущий в городе Муроме, по Овражной улице, дом 60, показал:
«Я прибыл в Муром из Петербурга в мае месяце 1918 года, а в июне был приглашен тов. Тагуновым в качестве сотрудника по организации уездной Муромской чрезвычайной комиссии. Еще при приезде в Муром мне стало казаться, что здесь не все благополучно; так, какие-то скрытые силы действовали против партии большевиков. Это было видно хотя бы из того, что на митингах, устраиваемых партией в разных местах, резолюции коммунистов не проходили в их целом, а некоторые лица, находившиеся на советской службе, тоже вели себя очень подозрительно;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120