Митинги в Покровских казармах имели своим результатом упомянутое «присоединение» полков Советского, Мартовского и отряда Винглинского. Занятие телеграфа было неожиданностью для самого Саблина. Присоединившиеся ничем, кроме заявления о присоединении, себя, по словам Саблина, не проявили. С утра началась перестрелка оружейная и пулеметная, достигшая своего максимума часам к 10-ти. Отряд Попова потерял 2-х убитыми и 20 человек ранеными.
С момента начавшегося очень удачного обстрела штаба из орудий Попов объявил о необходимости отступления; к 11-ти часам ушла первая группа, через час – вторая. Перед уходом Саблин распорядился освободить арестованных, когда все уйдут, и уехал сам. По показаниям арестованных, «уход» был довольно своеобразен – через окна и заборы в довольно беспорядочной форме под звуки рвущихся снарядов и крики арестованных: «Трусы»…
Отступавшие направились к Курскому и Нижегородскому вокзалам и по Владимирскому шоссе. Во время боя имел место обмен парламентерами в лице арестованного накануне члена батальонного комитета латышской дивизии Берзина, отправленного с двумя повстанцами в Латышскую дивизию на автомобиле с белым флагом. Приехавшим в комитет повстанцам было заявлено, что, если они сейчас же не отпустят арестованного вместе со свидетелем, товарищи с ними посчитаются; в штабе дивизии им заявили, что с ними разговаривать не будут, а пусть они привезут уполномоченного. Вернувшись к штабу Попова, увидели, что там уже снимают орудия и собираются уходить. Уполномоченный поехал с свидетелем обратно и по приезде был арестован (с. 120 и cл.). Согласно показанию помощника комиссара Мясницкого участка, расположенного около штаба Попова, его комиссариат был также занят повстанцами, которые, однако, по мере усиления огня наступающих стали уходить; часть их свидетель запер в арестантской под предлогом большей безопасности от огня, сдал латышам и сам стал наступать вместе с милиционерами. По показаниям шофера Шилова, он застал поповцев уже у Курского вокзала, куда Попов поехал с артиллерией и броневиками. Свидетеля заставили управлять машиной и поехали к Рогожской заставе, причем Саблин грозил ему расстрелом. Попортившаяся машина стала, матросы бросились уходить, а свидетель поехал в город (с. 134).
По показаниям того же поповца Струтинского, он с отрядом двинулся к Москве-Рогожской, а оттуда по Владимирскому шоссе; на 17 версте они были настигнуты советскими войсками. «Боя не было, отряд в панике разбежался, я, свидетель, с еще тремя поповцами явились в следственную комиссию Павловского Посада…» Поповец Куличев показывает: также участвовал в отступлении, но на 10-й версте от Москвы, «как борец за все декреты», сдал винтовку в проезжавший автомобиль, шашку, наган и сел на лужайку ждать, когда пройдет весь отряд. Когда отряд прошел, то «вернулся в Москву и лег спать». На следующий день прочел о следственной комиссии и явился дать показания (с. 72).
Так кончилось выступление левых эсеров.
Ряд свидетельских показаний о насилиях и грабежах, чинившихся поповцами над безоружными, – Войновского (с. 84), Виктовского, Завадского, Клаповского, Левита и в особенности Рутковского (с. 11), свидетельствует о борьбе партии левых эсеров в защиту революции.
По мере неудач падало и настроение руководителей восстания и одновременно росло стремление поправить дела всеми средствами, какие только подвернутся под руку. Наглядное доказательство этому – выпущенный 7-го листок «К железнодорожникам» в ответ на слухи о стягивании Советом Народных Комиссаров войск против повстанцев.
Листок начинается с извещения об убийстве Мирбаха и сообщения, что «большая часть советских войск на стороне революции, с нами»… Далее идут сообщения следующего характера:
«По предписанию Ленина и Троцкого к Москве стягиваются военные отряды для того, чтобы расстрелять всех левых социалистов-революционеров… У нас есть сведения, что против нас вооружаются все германские военнопленные по всей Московской области, может быть, сделана попытка провести отряды немцев из Орши и других мест. Будьте настороже… Мы обращаемся к вам с призывом не пропускать отрядов, вызванных Советом Народных Комиссаров… Будьте с нами, то есть с независимыми Советами. Да здравствует беспощадная борьба с международным империализмом… ЦК ПЛСР» (т. 2, с. 89).
Наконец, особое, печатное типографским способом издание бюллетеня № 1 в расширенной редакции, датированное уже 7 июля, помимо содержания, приведенного в ночной телеграфной редакции, в дополненном и исправленном виде ряда других измышлений гласило: «Боевым штабом левых эсеров арестованы вооруженные германские военнопленные, при допросе показавшие, что вооружение происходит в Кремле по приказанию Ленина большевиком Бела Куном».
Бывшие соратники перещеголяли в клевете под влиянием опасения за свою шкуру своих прежних друзей – правых социалистов-революционеров Алексинских и меньшевиков. Несмотря на весь свой революционный пыл, объективно и субъективно партия оказалась в одном лагере с врагами революции, с контрреволюционерами всех оттенков, и лишь революционная стойкость русских рабочих и выдержанность их помогла им пройти счастливо мимо еще одной из бесчисленных опасностей, уготованных им на этот раз левыми социалистами-революционерами…
На основании всего вышеизложенного ПРЕДАЮТСЯ СУДУ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА при Всероссийском ЦИК СОВЕТОВ граждане: Мария Александровна Спиридонова, Майоров, Прошьян, Фишман, Камков, Карелин, Трутовский, Магеровский, Голубовский, Черепанов по обвинению в том, [1] что они, будучи членами Центрального Комитета партии левых социалистов-революционеров и в качестве таковых ответственными вождями своей партии, пользуясь определенным влиянием в среде своей партии, умыслили, вопреки ясно выраженной воле верховного органа власти Российской Федеративной Советской Республики – Всероссийского съезда Советов IV созыва, расторгнуть насильническим путем заключенный в г. Бресте 6 марта 1918 года мирный договор с Германией, ратифицированный съездом Советов 16 марта того же года, для вовлечения этим России в войну с Германией, для чего на заседании того же Комитета от 24 июня постановили учинить против виднейших представителей германского империализма в России террористический акт, не без основания полагая, что этим способом неукоснительно дадут повод германским хищникам вторгнуться в пределы Советской республики и тем самым поставят революционные массы трудового населения и Советское правительство перед фактом войны и срыва Брестского договора.
2. Что одновременно на том же заседании постановили мобилизовать все имевшиеся в распоряжении партии военные силы для активной поддержки движения и «вооруженной обороны занятых позиций» в случае агрессивных действий со стороны Советского правительства против партии левых эсеров за ее провокационную по отношению к войне деятельность, для чего вызвали через особый, имевшийся в распоряжении партии Главный штаб боевых дружин из Витебска, Петрограда и Ярославля партийные боевые дружины, а также при помощи и от имени крестьянской секции, обманным путем воспользовавшись ее именем, затребовали из Ярославля не соответствующий запас военного снаряжения, а также привели в боевую готовность боевой отряд, состоявший при ВЧК под начальством Попова и отряд особого назначения при том же Главном штабе боевых дружин под начальством Орешкина, что вошли во исполнение тех же целей в сношения с гражданами Блюмкиным и Андреевым на предмет исполнения последними террористического акта против Мирбаха, разработав совместно с последними план исполнения этого акта, обманным путем добывши для этого печать ВЧК и подделав подписи ее председателя и секретаря тт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
С момента начавшегося очень удачного обстрела штаба из орудий Попов объявил о необходимости отступления; к 11-ти часам ушла первая группа, через час – вторая. Перед уходом Саблин распорядился освободить арестованных, когда все уйдут, и уехал сам. По показаниям арестованных, «уход» был довольно своеобразен – через окна и заборы в довольно беспорядочной форме под звуки рвущихся снарядов и крики арестованных: «Трусы»…
Отступавшие направились к Курскому и Нижегородскому вокзалам и по Владимирскому шоссе. Во время боя имел место обмен парламентерами в лице арестованного накануне члена батальонного комитета латышской дивизии Берзина, отправленного с двумя повстанцами в Латышскую дивизию на автомобиле с белым флагом. Приехавшим в комитет повстанцам было заявлено, что, если они сейчас же не отпустят арестованного вместе со свидетелем, товарищи с ними посчитаются; в штабе дивизии им заявили, что с ними разговаривать не будут, а пусть они привезут уполномоченного. Вернувшись к штабу Попова, увидели, что там уже снимают орудия и собираются уходить. Уполномоченный поехал с свидетелем обратно и по приезде был арестован (с. 120 и cл.). Согласно показанию помощника комиссара Мясницкого участка, расположенного около штаба Попова, его комиссариат был также занят повстанцами, которые, однако, по мере усиления огня наступающих стали уходить; часть их свидетель запер в арестантской под предлогом большей безопасности от огня, сдал латышам и сам стал наступать вместе с милиционерами. По показаниям шофера Шилова, он застал поповцев уже у Курского вокзала, куда Попов поехал с артиллерией и броневиками. Свидетеля заставили управлять машиной и поехали к Рогожской заставе, причем Саблин грозил ему расстрелом. Попортившаяся машина стала, матросы бросились уходить, а свидетель поехал в город (с. 134).
По показаниям того же поповца Струтинского, он с отрядом двинулся к Москве-Рогожской, а оттуда по Владимирскому шоссе; на 17 версте они были настигнуты советскими войсками. «Боя не было, отряд в панике разбежался, я, свидетель, с еще тремя поповцами явились в следственную комиссию Павловского Посада…» Поповец Куличев показывает: также участвовал в отступлении, но на 10-й версте от Москвы, «как борец за все декреты», сдал винтовку в проезжавший автомобиль, шашку, наган и сел на лужайку ждать, когда пройдет весь отряд. Когда отряд прошел, то «вернулся в Москву и лег спать». На следующий день прочел о следственной комиссии и явился дать показания (с. 72).
Так кончилось выступление левых эсеров.
Ряд свидетельских показаний о насилиях и грабежах, чинившихся поповцами над безоружными, – Войновского (с. 84), Виктовского, Завадского, Клаповского, Левита и в особенности Рутковского (с. 11), свидетельствует о борьбе партии левых эсеров в защиту революции.
По мере неудач падало и настроение руководителей восстания и одновременно росло стремление поправить дела всеми средствами, какие только подвернутся под руку. Наглядное доказательство этому – выпущенный 7-го листок «К железнодорожникам» в ответ на слухи о стягивании Советом Народных Комиссаров войск против повстанцев.
Листок начинается с извещения об убийстве Мирбаха и сообщения, что «большая часть советских войск на стороне революции, с нами»… Далее идут сообщения следующего характера:
«По предписанию Ленина и Троцкого к Москве стягиваются военные отряды для того, чтобы расстрелять всех левых социалистов-революционеров… У нас есть сведения, что против нас вооружаются все германские военнопленные по всей Московской области, может быть, сделана попытка провести отряды немцев из Орши и других мест. Будьте настороже… Мы обращаемся к вам с призывом не пропускать отрядов, вызванных Советом Народных Комиссаров… Будьте с нами, то есть с независимыми Советами. Да здравствует беспощадная борьба с международным империализмом… ЦК ПЛСР» (т. 2, с. 89).
Наконец, особое, печатное типографским способом издание бюллетеня № 1 в расширенной редакции, датированное уже 7 июля, помимо содержания, приведенного в ночной телеграфной редакции, в дополненном и исправленном виде ряда других измышлений гласило: «Боевым штабом левых эсеров арестованы вооруженные германские военнопленные, при допросе показавшие, что вооружение происходит в Кремле по приказанию Ленина большевиком Бела Куном».
Бывшие соратники перещеголяли в клевете под влиянием опасения за свою шкуру своих прежних друзей – правых социалистов-революционеров Алексинских и меньшевиков. Несмотря на весь свой революционный пыл, объективно и субъективно партия оказалась в одном лагере с врагами революции, с контрреволюционерами всех оттенков, и лишь революционная стойкость русских рабочих и выдержанность их помогла им пройти счастливо мимо еще одной из бесчисленных опасностей, уготованных им на этот раз левыми социалистами-революционерами…
На основании всего вышеизложенного ПРЕДАЮТСЯ СУДУ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА при Всероссийском ЦИК СОВЕТОВ граждане: Мария Александровна Спиридонова, Майоров, Прошьян, Фишман, Камков, Карелин, Трутовский, Магеровский, Голубовский, Черепанов по обвинению в том, [1] что они, будучи членами Центрального Комитета партии левых социалистов-революционеров и в качестве таковых ответственными вождями своей партии, пользуясь определенным влиянием в среде своей партии, умыслили, вопреки ясно выраженной воле верховного органа власти Российской Федеративной Советской Республики – Всероссийского съезда Советов IV созыва, расторгнуть насильническим путем заключенный в г. Бресте 6 марта 1918 года мирный договор с Германией, ратифицированный съездом Советов 16 марта того же года, для вовлечения этим России в войну с Германией, для чего на заседании того же Комитета от 24 июня постановили учинить против виднейших представителей германского империализма в России террористический акт, не без основания полагая, что этим способом неукоснительно дадут повод германским хищникам вторгнуться в пределы Советской республики и тем самым поставят революционные массы трудового населения и Советское правительство перед фактом войны и срыва Брестского договора.
2. Что одновременно на том же заседании постановили мобилизовать все имевшиеся в распоряжении партии военные силы для активной поддержки движения и «вооруженной обороны занятых позиций» в случае агрессивных действий со стороны Советского правительства против партии левых эсеров за ее провокационную по отношению к войне деятельность, для чего вызвали через особый, имевшийся в распоряжении партии Главный штаб боевых дружин из Витебска, Петрограда и Ярославля партийные боевые дружины, а также при помощи и от имени крестьянской секции, обманным путем воспользовавшись ее именем, затребовали из Ярославля не соответствующий запас военного снаряжения, а также привели в боевую готовность боевой отряд, состоявший при ВЧК под начальством Попова и отряд особого назначения при том же Главном штабе боевых дружин под начальством Орешкина, что вошли во исполнение тех же целей в сношения с гражданами Блюмкиным и Андреевым на предмет исполнения последними террористического акта против Мирбаха, разработав совместно с последними план исполнения этого акта, обманным путем добывши для этого печать ВЧК и подделав подписи ее председателя и секретаря тт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120