Все были вооружены. В это время в комнату вошел Саблин и потребовал от Дзержинского сдачи оружия. Тот отказал, но был моментально окружен наводнившими комнату матросами и обезоружен. Трепалова, прибывшего вместе с Дзержинским, обезоружила Спиридонова лично. На устроенном тут же митинге Спиридонова, Попов и другие обвиняли Советскую власть в предательстве Мирбаху, матросы обвиняли ее за то, что отнимают муку у бедняков, причем Черепанов и Саблин с торжеством заявили ему, что «вот-де у вас были октябрьские дни, а у нас будут июльские», что «мир все равно сорван», что они власти не хотят, «пусть немцы займут Москву – и у нас будет так, как на Украине, – они же опять уйдут в подполье».
Попов добавлял, что теперь не придется воевать с чехословаками. Такова была запротоколированная вождями программа движения. Затем стали приводить арестованных Лациса (арестован в комиссии матросом Жаровым), Смидовича, арестованного на улице, Винглинского, арестованного в своем отряде, всего человек 27. Из других видных эсеров Дзержинский видел там Магеровского. Настроение было у всех радужное, постоянно передавались известия о присоединении к повстанцам ряда полков, о помощи от Муравьева с фронта, о приходе рабочих делегаций и т. д. (т. 1, с. 65 и сл.). Приблизительно в тех же красках передал события Саблин, Смидович и др., передающие то же содержание речи Черепанова, что и Дзержинский (т. 1, с. 103 на обор.). Саблин также подтверждает присутствие в штабе Попова тех же Камкова, Прошьяна, Спиридоновой, а также факт, что в штабе скрывался первое время Блюмкин. Численность отряда Попова Саблин определяет всего в 600 человек, количество перешедших к повстанцам солдат из отряда Винглинского – всего в 50 человек. По показаниям Саблина, арест Дзержинского и Смидовича был произведен для самозащиты в качестве заложников, так как все время ЦК рекомендовал придерживаться строго оборонительных действий. Поведение ЦК не изменилось, даже когда пришло известие об аресте отправившейся на съезд Спиридоновой и всей съездовской фракции левых эсеров. Для захвата телеграфа Прошьян взял с собой только 10 человек, чтобы отправить телеграмму, текст которой был выработан ЦК. Боевые действия фактически развернулись только утром на следующий день (с. 107).
Текст и одной и второй телеграмм, отправленных по всем городам России с датой 7-го VII 3 часа ночи, первой – под заглавием «Бюллетень № 1» и второй – «Всем Совдепам», приблизительно аналогичен. Агрессивного характера по отношению к Советской власти они не носят, за исключением клеветнического выпада в бюллетене, что-де при аресте Дзержинский заявил, что пришел арестовать Прошьяна и Карелина, из которых, мол, один должен пасть искупительной жертвой за Мирбаха. Телеграмма объявляет, что задержанные большевики будут освобождены и что партия надеется, что они будут вместе с ними в борьбе против мирового империализма (т. 1, с. 110 и сл.). Телеграмма Совдепам также содержит экивок об «агентах германского империализма, ведущих агитацию на фабриках и в воинских частях», но также кончается призывом к совместной борьбе (с. 163 и сл.).
За ночь, однако, положение изменилось.
Занятие телеграфа было последним успехом повстанцев. По показаниям свидетелей Тимакова, Маслова, Подбельского, Ермоленко, Ефретова, телеграф был занят отрядом человек в 40, не знавших точно, зачем они пришли, и отвечавших, что для охраны. Лишь второй отряд, предводимый Прошьяном, объявившим, что Совет Народных Комиссаров арестован, был настроен более воинственно. Прошьян арестовал комиссаров Ермоленко, Маслова и Ефретова и отправил их в штаб Попова. Тогда же член ЦК ПиТ Лихобадин отправил телеграмму, в которой предписывал задерживать и не передавать телеграмм за подписями Троцкого, Ленина и Свердлова. В этой телеграмме (т. 2, с. 105 и сл.) партия левых эсеров впервые названа «правящей ныне партией».
Показаниями Пупко, Янчевского и Герасимова установлена картина, имевшая место на телефонной станции. Явившаяся группа лиц потребовала включения выключенных по приказанию Аванесова комиссаром Пупко телефонов штаба Попова. Но пока пришедшие искали других телефонов, явившиеся новые отряды советских войск заняли вновь телефонную станцию, и время было повстанцами упущено. Свидетели занятия телеграфа и телефона, точно так же как и многие из арестованных в штабе Попова, все удостоверяют, что солдаты-поповцы – матросы и красноармейцы – очень смутно понимали, в чем дело; из занимавших же телеграф многие были в явно нетрезвом состоянии. В штабе Попова солдатам все время раздавали сапоги, баранки, консервы.
Показания свидетелей из 1-го Советского полка, отряда Попова, отряда Винглинского показывают, что произошло «присоединение» к повстанцам этих частей. В отряд Винглинского явились Черепанов и Камков, в результате Винглинский был отправлен в штаб Попова и оттуда после – обратно, где, однако, опять был арестован. Число перебежавших, по показаниям Саблина, не превышало 50-ти.
В 1-й Мартовский полк в Покровских казармах явился Александрович, по показаниям Баринова (с. 167). В результате агитации пришедшие матросы арестовали комиссара Шоричева. Делегаты полка были приглашены на заседание ЦК ЛСР и отнеслись к предложению выступить отрицательно, ограничившись только несением караульной службы. По показаниям Румянцева, всего в полку в ту ночь налицо было 140–150 человек.
Наконец, солдаты из отряда самого Попова показывают, что там агитировал лично Попов, говоря, что Ленин и Троцкий продали Россию и т. д. Охрана их постоянно распивала водку (с. 123). По показаниям Струтинского, он находился в патруле в ночь на 7-е с приказом задерживать автомобили. Встретившись с патрулем латышей, он вступил в переговоры и наконец решил идти спать, что и исполнил. Другой поповец, Куличев, поступивший в отряд, чтобы не идти на фронт, участвовал во «взятии» телеграфа. Отпросившись затем у Прошьяна, он отправился в штаб Попова, где получил две банки консервов и столько хлеба, «что не могли его поесть» (с. 71). От выступления [против] Советской власти он, по его словам, уклонился.
Сами военные действия следующего утра описываются многими свидетелями также в одних тонах. Наиболее обстоятельно они переданы Саблиным. Уже в первый день съезда (Советов) ему стало известно, что из состава ЦК выделена тройка с чрезвычайными полномочиями. После выступления на съезде Троцкого Камков заявил ему о возможности ареста ЦК партии, причем ему было предложено установить связь с отрядом Попова. На следующий день, 6-го, он был с утра в штабе свидетелем описанных выше событий. После получения известий об аресте Спиридоновой, съездовской фракции и появления первых патрулей советских войск по приказанию его, Саблина и Попова было отдано распоряжение о задерживании всех автомобилей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120